Вторая модель

Защитники

Удобно устроившись в кресле, Тейлор развернул утреннюю газету. Теплая кухня, аромат кофе, уют и покой, навеваемый отсутствием необходимости идти на работу, – что может быть лучше? Настал его Период Отдыха, первый за долгое, долгое время, и Тейлор радовался этому всей душой. Перевернув вторую страницу газеты, он удовлетворенно вздохнул.

– Что там? – спросила Мэри, хлопотавшая у плиты.

– Прошлой ночью Москву снова разделали под орех, – ответил Тейлор, одобрительно кивнув головой. – В блин раскатали одной из тех новых, лучевых радиологических бомб. По-моему, как раз вовремя.

С этим он снова кивнул, наслаждаясь уютом кухни, компанией пышнотелой красавицы-жены, завтраком и кофе. Вот это отдых так отдых! Вдобавок новости с театра военных действий очень даже хороши – так хороши, что и придраться не к чему. Фронтовые сводки внушали справедливый восторг, невольную гордость за собственные свершения. В конце концов, он, Тейлор, – ключевое звено военной программы, не какой-то фабричный рабочий, катающий тачку с металлоломом, а технический специалист, один из тех, на кого возложена разработка оружия, конструирование нервной системы войны.

– Еще пишут, что новые подлодки вот-вот доведут до ума. Вот подожди, спустят их со стапелей! – Тейлор в предвкушении облизнул губы. – Когда они начнут стрелять из-под воды, Советы наверняка будут очень удивлены!

– Да, наши конструкторы творят чудеса, – рассеянно подтвердила Мэри. – А знаешь, что было сегодня? Наша команда готовит плюмбума для показа детишкам в школе. Я своими глазами этого плюмбума видела – мельком, конечно, но все-таки. Пусть дети посмотрят, на что их взносы идут. По-моему, им это только на пользу, ты как считаешь?

Отвернувшись от плиты, она взглянула на мужа.

– Плюмбума, стало быть, – неторопливо отложив газету, пробормотал Тейлор. – Тогда убедитесь, что он должным образом обеззаражен. Случайности нам совсем ни к чему.

– О, перед спуском с поверхности их всегда моют. Без помывки спускать сюда плюмбума даже в голову никому не придет, разве нет? – откликнулась Мэри и, чуть запнувшись, добавила: – А знаешь, Дон, мне это напоминает…

– Знаю, – кивнул Тейлор.

Что у нее на уме, он понимал превосходно. Как-то раз, в самые первые недели войны, прежде чем всех эвакуировали с поверхности, им довелось увидеть санитарный поезд, эвакуировавший в тыл пострадавших – людей, угодивших под радиоактивные осадки. Их вид и выражения их лиц – вернее, того, что осталось от лиц, – Тейлор помнил по сию пору. Зрелище было не из приятных.

Поначалу, в первые дни, до завершения переезда под землю, такое творилось повсюду. Настолько, что наткнуться на подобное зрелище не составляло труда.

Тейлор поднял взгляд на жену. В последние пару месяцев она часто, слишком уж часто вспоминала те времена. Как, впрочем, и все остальные.

– Забудь ты об этом, – сказал он. – Все это в прошлом. Сейчас там, наверху, нет никого, кроме плюмбумов, а им все равно.

– И все-таки я надеюсь, спускающие сюда плюмбумов не забывают об осторожности. Если один из них вдруг окажется «горячим»…

Тейлор, расхохотавшись, отодвинул от стола кресло.

– Забудь. Не волнуйся. Время просто чудесное: я буду дома целых две смены, дел никаких – сиди себе, радуйся жизни. О, а может быть, видовое шоу закажем?

– Шоу? Может, лучше не надо? Не нравится мне смотреть на все эти бедствия и разрушения. Особенно если места знакомые – например, Сан-Франциско. Однажды мне попались кадры оттуда: мост обвалился, обрушился в воду… я так расстроилась! Нет, не хочу я этого видеть.

– Но разве тебе не хочется знать, что происходит в мире? Тем более люди в сражениях давным-давно не страдают.

Лицо жены будто сковало льдом.

– И все равно это такой ужас! Прошу тебя, Дон, не надо.

Дон Тейлор, насупившись, уткнулся носом в газету.

– Ладно, как хочешь. Только учти: с развлечениями у нас небогато. И не забывай: их городам приходится много хуже.

Мэри кивнула. Тейлор зашелестел шероховатыми, тонкими страницами газеты. От хорошего настроения не осталось ни крохи. Ну, чего, чего она постоянно волнуется? Чего ей еще не хватает? Живется им, по нынешним меркам, очень даже неплохо, да и глупо рассчитывать на особую роскошь, когда живешь под землей, при искусственном солнце, на искусственной пище. Разумеется, жить, не видя неба, без возможности куда-либо поехать на отдых, среди металлических стен, огромных грохочущих фабрик, оранжерей и казарм, нелегко, но все же лучше, чем на поверхности! К тому же однажды все это закончится, и тогда они смогут вернуться наверх. Да, жить таким образом не хочется никому, однако без этого не обойтись.

Не на шутку раздраженный, он перевернул очередную страницу, и скверная бумага с треском разорвалась. Будь оно все проклято: газета с каждым днем хуже и хуже! И печать бледная, и желтизна эта…

Что ж, дело ясное, все для военной программы. Ему ли это не понимать? Не он ли – один из главных ее разработчиков?

Извинившись перед женой, Тейлор ушел в другую комнату и обнаружил кровать до сих пор не застеленной. До семичасовой инспекции постель лучше бы привести в порядок. Штрафной балл им совсем ни к…

Размышления оборвал звонок видеофона. Кто бы это мог быть? Подойдя к аппарату, Тейлор щелкнул клавишей, и на экране мало-помалу высветилось лицо седого, сероглазого, угрюмого старика.

– Тейлор? – заговорил старик. – Мосс у аппарата. Прости, что тревожу во время законного Периода Отдыха, но у нас тут проблема, причем нешуточная, – сообщил он, встряхнув стопкой бумаг. – Ты нужен. Давай ко мне, и не медли.

Тейлор оцепенел.

– В чем дело? Подождать с этим никак нельзя?

Мосс не ответил ни слова – попросту ждал, спокойно, пристально, без малейшего осуждения глядя с экрана видеосвязи на Тейлора.

– Если вам непременно нужно, чтоб я спустился в лабораторию, – проворчал Тейлор, – то… ладно, хорошо. Я сейчас. Только в форму переоденусь…

– Не нужно. Иди как есть. И не в лабораторию. Встретимся на втором горизонте, как можно скорее. Скоростным авто доберешься примерно за полчаса. Жду.

Изображение подернулось рябью, и лицо Мосса угасло.

– Кто там? – спросила Мэри, заглянув в спальню.

– Мосс. Я ему нужен зачем-то.

– Ну вот. Я так и знала.

– Ты все равно заниматься ничем не хотела, так что какая разница? – с обидой в голосе напомнил Тейлор. – Каждый день одно и то же. Когда вернусь, принесу тебе что-нибудь в подарок. Меня вызывают на второй горизонт. Возможно, я окажусь так близко к поверхности, что…

– Не надо! Не надо мне ничего приносить! Тем более с поверхности!

– Ладно, не стану. Хотя, знаешь, весь этот иррациональный вздор…

Мэри умолкла, глядя, как он надевает ботинки.

Увидев Тейлора, Мосс кивнул, и Тейлор, подойдя к старику, пошел с ним рядом. К поверхности двигался нескончаемый поток грузов; вагонетки без окон, грохоча, точно грузовики с рудой, вереницей тянулись по пандусу и исчезали в проеме, ведущем к верхнему горизонту. На ходу Тейлор окинул взглядом платформы, нагруженные штабелями каких-то цилиндрических аппаратов, – очевидно, новое, незнакомое ему оружие. Повсюду сновали рабочие в темно-серых мундирах трудовых батальонов, что-то грузили, что-то поднимали, перекрикивались друг с другом, – одним словом, шум на горизонте царил оглушительный.

– Поднимемся выше, там и поговорим, – сказал Мосс. – Здесь не место вдаваться в подробности.

Оба ступили на эскалатор. Вскоре промышленный пандус остался далеко позади, а грохот и лязг сделались почти не слышны. Наконец лента эскалатора вынесла их на смотровую площадку, пристроенную к стене Трубы, титанических размеров туннеля, ведущего на поверхность, до которой отсюда оставалось не более полумили.

– Бог ты мой! – ахнул Тейлор, невольно взглянув в бездну Туннеля. – Высоко падать…

– Не смотри вниз, – со смехом посоветовал Мосс.

Отворив дверь, они вошли в кабинет. Сидевший за столом чиновник, офицер Службы Внутренней Безопасности, поднял взгляд.

– У вас в порядке, Мосс? – спросил он, смерив Тейлора изучающим взглядом. – Вы несколько раньше времени.

– Это коммандер Франкс, – сказал Тейлору Мосс. – Первый, кто все обнаружил. Меня поставили в известность ночью, причем только благодаря вот этому, – прибавил он, постучав ногтем по пакету, который держал в руках.

Франкс, хмуро взглянув на него, поднялся с места.

– Проследуем на первый горизонт, – сказал он. – Там все и обсудим.

– На первый горизонт? – в тревоге переспросил Тейлор, покорно шагая следом за спутниками боковым коридором, ведущим к небольшому лифту. – Я никогда не бывал там, и… стоит ли? Что, если там… излучение?

– Вы – как все прочие, – проворчал Франкс. – Будто старухи, боящиеся воров. Радиация на первый горизонт не проникнет никаким образом. Во-первых, свинец и камень. Во-вторых, все, что поступает вниз по Трубе, тщательно моют.

– Но в чем суть проблемы? – спросил Тейлор. – Изложите хоть вкратце.

– Минуту терпения.

Войдя в лифт, они поднялись наверх и оказались в зале, полном солдат, – мундиры, оружие всюду, куда ни взгляни. От удивления Тейлор невольно заморгал. Вот он какой, первый горизонт, ближайший к поверхности подземный ярус! Выше нет ничего, кроме камня – свинцовой брони, камня да титанических труб, тянущихся вверх, словно ходы земляных червей. Свинец, камень… а дальше, там, где кончались огромные трубы, открывался необъятный простор, не виданный никем из живых вот уже восемь лет, руины без конца и края, некогда – дом Человека. Те самые земли, где он сам, Тейлор, жил восемь лет назад.

Ныне поверхность планеты превратилась в смертоносную пустыню, в россыпи шлака под пеленой туч, клубящихся над землей, затмевавших багровое солнце. Лишь иногда среди этой пустыни появлялись, двигались сквозь развалины больших городов, с трудом пробирались через истерзанные поля и луга металлические создания, отдаленно напоминавшие жизнь. Это и были плюмбумы, неуязвимые для радиации наземные роботы, сконструированные в страшной спешке за считаные месяцы до того, как холодная война обернулась войной, в буквальном смысле слова, горячей.

Ползающие по суше, бороздящие океаны, летающие по небу на борту стреловидных, почерневших от копоти воздушных судов, создания из стали и пластика, способные существовать там, где невозможна никакая жизнь, плюмбумы продолжали развязанную Человеком войну, так как сам Человек продолжать ее оказался не в силах. Да, люди придумали войны, изобрели и изготовили оружие, изобрели даже исполнителей – профессиональных солдат, актеров театра военных действий… но сами двигаться дальше, вести войну самостоятельно не могли. Во всем мире: в России, в Европе, в Америке, в Африке – не осталось ни единого живого человеческого существа. Все они перебрались глубоко под землю, в надежно спроектированные и построенные убежища, как только с неба начали падать первые бомбы.

Блестящая была идея – единственная идея, из которой мог выйти толк. Наверху, на обращенной в руины, выжженной поверхности некогда живой планеты, орудовали, суетились, вели войну Человека плюмбумы. Внизу, глубоко в недрах земли, человеческие существа без продыху, в поте лица, месяц за месяцем, год за годом производили оружие, чтоб продолжать сражение.