Вторая модель

Расчет сполна

Миг – и он в воздухе. Вокруг мягко, ровно гудели реактивные двигатели. Небольшой частный ракетный лайнер, лениво рассекая синеву предвечернего неба, нес его из города в город.

– А-а! – хрипло выдохнул он и прижал ладони к вискам.

Эрл Ретрик, сидевший рядом, пристально смотрел на него. Глаза его оживленно блестели.

– Ну как? Пришли в себя?

Дженнингс помотал головой, прогоняя тупую, ноющую боль в затылке.

– Где мы? Или, может, спросить следует не о том и не так?

Он сам уже видел: сейчас вовсе не поздняя осень. Скорее, весна. Вон какие зеленые поля внизу, под брюхом лайнера. Однако помнил он только, как вместе с Ретриком вошел в лифт, и дело шло к концу осени. И было это в Нью-Йорке.

– Да, – подтвердил Ретрик, – с тех пор прошло почти два года, и новостей за это время накопилась целая куча. К примеру, месяца три назад пало правительство, однако власть нового держится значительно прочнее. ПГБ, то есть Полиции Государственной Безопасности, предоставлены полномочия, не ограниченные почти ничем. Детей в школах учат доносить обо всем, куда следует… Но к этому, впрочем, дело шло у всех на глазах. Так-так, что еще? Нью-Йорк порядком разросся. Наполнение залива Сан-Франциско, кажется, завершено…

– Мне бы о другом услышать! Узнать, чем я, черт побери, занимался эти два года! – оборвал его Дженнингс. Достав сигарету, он нервно чиркнул спичкой и закурил. – Об этом вы мне расскажете?

– Нет. Разумеется, не расскажу.

– Куда мы летим?

– Назад, в наше нью-йоркское представительство. Туда, где вы со мной познакомились, помните? Да, вероятно, помните, и куда лучше, чем я. В конце концов, для вас это произошло только вчера, вряд ли больше.

Дженнингс кивнул. Два года! Два года исчезли из жизни бесследно, и назад их уже не вернешь. В подобное просто не верилось. Входя в лифт, он еще размышлял, прикидывал, взвешивал и склонен был отказаться. Неужели передумал? Конечно, денег ему обещали кучу, даже по его меркам, однако дело, похоже, того не стоило. Живи потом да гадай, чем занимался. Вдруг чем-нибудь незаконным? Вдруг… Впрочем, сейчас об этом размышлять было поздно: все уже в прошлом. Пока он судил и рядил, не зная, на что решиться, занавес – раз, и упал. В унынии Дженнингс устремил взгляд наружу. За иллюминатором синело залитое солнцем небо, земля внизу казалась влажной, полной жизни. Весна… весна спустя два года после того, как… А кстати, чего он, Дженнингс, добился за эти два года?

– Со мной расплатились? – спросил он, вынув из кармана бумажник и заглянув внутрь. – Похоже, нет.

– Нет. Деньги получите в представительстве. Там Келли с вами расплатится.

– Разом за весь срок работы?

– Пятьдесят тысяч кредитов.

Дженнингс заулыбался. Стоило Ретрику назвать сумму вслух, на сердце сделалось чуточку веселее. Может, на самом деле не так уж все плохо? Ему же словно заплатили за время, проведенное во сне! Вот только старше он стал на целых два года, а значит, и проживет двумя годами меньше – как будто продал частицу себя самого, частицу собственной жизни, а жизнь в наши дни стоит недешево. Эх, ладно… Так или иначе, дело сделано. Что теперь остается? Только плечами пожать.

– Ну, вот мы почти на месте, – сказал Ретрик.

Робот-пилот повел лайнер к земле, на снижение. Внизу показались окраины Нью-Йорк Сити.

– Что ж, Дженнингс, возможно, больше мы не увидимся, – продолжал пожилой джентльмен, протянув ему руку. – Работать с вами было – одно удовольствие. Мы ведь, знаете ли, действительно работали вместе, можно сказать, бок о бок. Вы – один из лучших электромехаников, каких мне доводилось видеть. Нанимая вас, пусть даже за такие деньги, мы нисколько не прогадали. Ваш труд принес нам во много раз больше, хотя вы этого и не сознаете.

– Поздравляю с прибылью.

– Вы, если не ошибаюсь, возмущены?

– Нет. Просто никак не привыкну к тому, что стал на два года старше.

Ретрик расхохотался.

– Ничего, вы все еще очень и очень молоды, а полученный от Келли расчет наверняка поднимет вам настроение!

Тут лайнер приземлился на крохотное летное поле, разбитое на крыше одного из нью-йоркских деловых центров, и Ретрик повел Дженнингса к лифту. Лязг сомкнувшихся дверец поверг его в шок. Этот лифт и был последним, что он мог вспомнить, – дальше все как отрезало.

– Келли будет рада вас видеть, – заметил Ретрик, как только оба вышли в ярко освещенный коридор. – Она о вас время от времени спрашивала.

– Зачем?

– Говорит, вы симпатичный.

Ретрик коснулся одной из дверей кодовым ключом. Дверь послушно распахнулась настежь. Оба вошли в роскошную приемную представительства «Ретрик Констракшн». Сидящая за обширным столом красного дерева девушка изучала какой-то отчет.

– Келли, – окликнул ее Ретрик, – смотрите, чей срок наконец подошел к завершению!

Девушка, подняв взгляд, улыбнулась.

– Хелло, мистер Дженнингс. Как себя чувствуете, снова вернувшись к жизни?

– Прекрасно, – ответил Дженнингс и подошел к ней. – Ретрик говорит, за деньгами к вам обращаться нужно.

Ретрик от души хлопнул его по плечу.

– Всех благ, друг мой! Я возвращаюсь назад, на Завод. Если вам когда-нибудь срочно понадобится куча денег, приходите, и мы заключим с вами новый контракт.

Дженнингс кивнул. Как только Ретрик вышел в коридор, он сел к столу, закинув ногу на ногу, а Келли, отодвинув от стола кресло, открыла один из его многочисленных ящиков.

– Отлично. Срок вашего контракта истек, и «Ретрик Констракшн» готова вас рассчитать. Копия контракта у вас с собой?

Дженнингс бросил на стол вынутый из кармана конверт.

– Вот она, здесь.

Келли извлекла из выдвинутого ящика полотняный мешочек и несколько листков бумаги, исписанных от руки. Какое-то время она, сосредоточенно сдвинув изящные брови, вчитывалась в написанное.

– Что это? – спросил Дженнингс.

– По-моему, вас ждет сюрприз, – сказала Келли, возвращая ему контракт. – Перечитайте еще раз.

– Зачем?

Дженнингс отогнул клапан конверта.

– Пункт о возможной замене вознаграждения. «Если другой стороной в любой момент срока действия соглашения, заключенного с упомянутой выше компанией „Ретрик Констракшн“ будет изъявлено желание…» Одним словом, если она, то есть вы, пожелает, то может вместо оговоренных денежных сумм согласно собственной воле взять плату предметами или продуктами, какие сочтет достаточной и равноценной компенсацией означенной суммы…

Дженнингс, схватив мешочек, рывком развязал горловину и высыпал в горсть содержимое. Келли не сводила с него глаз.

– Где Ретрик? – Дженнингс поднялся на ноги. – Если ему взбрело в голову, будто это…

– Ретрик здесь совершенно ни при чем. Требование ваше собственное. Вот, посмотрите, – сказала Келли, протягивая ему исписанные листки. – Вами же и написано, собственноручно. Прочтите. Идея принадлежала не нам, а вам, честное слово, – с улыбкой заверила она Дженнингса. – С теми, кого мы берем на контракт, такое порой случается. Во время срока работы некоторые решают взять вместо денег что-то другое. Почему? Не знаю. Однако все они, в здравом уме и твердой памяти, по собственной воле соглашались на…

Дженнингс окинул взглядом рукописные строки. Действительно, почерк принадлежал ему. В этом не могло быть ни малейших сомнений. Листки в руках задрожали.

– Просто не верится! Пусть даже почерк и мой… – Свернув листки, он крепко стиснул зубы. – Наверняка там со мной что-то проделали. Сам я на такое не согласился бы никогда.

– Должно быть, у вас имелась причина. Согласна, я тоже не нахожу в этом никакого смысла. Но вы ведь не знаете, какие факторы могли повлиять на ваше решение, прежде чем вам очистили память. К тому же вы вовсе не первый. До вас точно так же распорядились заработком еще полдюжины человек.

Дженнингс уставился на то, что держал в ладони. Из мешочка в горсть высыпалась кучка всякой всячины. Кодовый ключ. Корешок от билета. Квитанция о приеме посылки. Обрывок тонкой проволоки. Половинка причудливо разломанной надвое покерной фишки. Полоска зеленой ткани. Автобусный жетон.

– Вот это – вместо пятидесяти тысяч кредитов? – пробормотал он. – За два года работы?..

Покинув деловой центр, он оказался на людной улице. День шел к концу. Дженнингс никак не мог оправиться от изумления. Что же получается, его бессовестно надули? Сунув руку в карман, он ощупал кучку мелкого хлама – проволоку, корешок от билета и все остальное.

Вот это – за два года работы?! Однако он сам узнал собственный почерк, сам написал и заявление об отказе, и просьбу о компенсации… Прямо как в сказке «Джек и бобовый стебель»! Зачем? Для чего? Какой черт его дернул?

Развернувшись, он двинулся прочь, вдоль улицы, а на углу остановился, пропуская сворачивающий направо автолет.

– Так, Дженнингс? Садитесь.

Дженнингс, вздрогнув от неожиданности, поднял взгляд. Дверца автолета отъехала в сторону, и сидящий внутри, припав на колено, направил дуло тепловой винтовки прямо ему в лицо. Мундир цвета морской волны. Полиция Госбезопасности…

Дженнингс покорно забрался внутрь. Дверца захлопнулась, и за спиной его негромко лязгнули электромагниты замка. Надо же, будто в банковском хранилище…

Автолет, снявшись с места, плавно заскользил вдоль улицы. Дженнингс устало откинулся на спинку сиденья. Чин ПГБ, сидящий рядом, опустил винтовку. Другой полицейский, сидевший напротив, привычно провел ладонями вдоль его тела в поисках спрятанного оружия, извлек из карманов бумажник, горстку хлама и, наконец, конверт с истекшим контрактом.

– Что у него там? – спросил водитель.

– Бумажник, деньги. Контракт с «Ретрик Констракшн». Оружия нет.

Полицейский вернул Дженнингсу его имущество.

– В чем, собственно, дело? – спросил Дженнингс.

– Нам нужно задать вам несколько вопросов, не более. Вы работали у Ретрика?

– Да.

– Два года?

– Почти два года.

– На Заводе?

– Надо думать, да, – кивнул Дженнингс.

Полицейский подался к нему.

– Где этот Завод, мистер Дженнингс? Где он находится?

– Не знаю.

Полицейские переглянулись. Первый – крючконосый, с заостренным книзу узким лицом, облизнул губы и окинул Дженнингса пристальным взглядом.

– Не знаете? Хорошо, следующий вопрос. Он же – последний. Какого рода работы вы выполняли эти два года? Какую занимали должность?

– Я электромеханик. Ремонтировал электронику.

– Электронику… какого рода?

– Не знаю.

Подняв взгляд на спрашивающего, Дженнингс не смог сдержать кривой, ироничной улыбки.

– Прошу прощения, но я правда не знаю. Честное слово.

Чины ПГБ надолго умолкли.

– Что значит «не знаю»? Вы хотите сказать, будто два года проработали с электроникой, знать не зная, что она собой представляет? И даже не зная, где находитесь сами?

– Да что происходит-то? – вскипел Дженнингс. – За что меня арестовали? Я ничего такого не сделал. Я был…

– Знаем, знаем. Вы вовсе не арестованы. Нам просто нужны сведения для досье о «Ретрик Констракшн». А вы работали на их Заводе в достаточно важной должности. Вы – электромеханик, так?

– Да.

– И чините высокопроизводительные компьютеры с подключаемым оборудованием? – добавил полицейский, сверившись с блокнотом. – Причем, согласно нашим данным, считаетесь одним из лучших электромехаников страны?