Вторая модель

Строитель

– Эй Джей Элвуд! – обеспокоенно воскликнула Лиз. – Ты нас совершенно не слушаешь. И к еде даже не притронулся до сих пор. Что с тобой, скажи на милость, творится? Порой я тебя просто не понимаю.

Ответа ей пришлось дожидаться довольно долго. Эрнст Элвуд молча смотрел в окно, в полутьму за стеклом, будто прислушиваясь к чему-то, не слышному всем остальным. Наконец он вздохнул, сел прямо, словно собираясь что-то сказать, однако задел локтем кофейную чашку и тут же отвлекся – подхватил ее, принялся вытирать с округлых боков бурые потеки выплеснувшегося кофе.

– Прости, – пробормотал он. – Что ты сказала?

– Ешь, дорогой, – велела жена, а между делом бросила взгляд на обоих мальчиков, проверяя, не прекратили ли есть и они. – Сам ведь знаешь, сколько у меня с готовкой хлопот.

Боб, старший из сыновей, от ужина не отлынивал и аккуратно резал на ломтики печень с беконом. А вот младший, Тодди, конечно же, опустил вилку с ножом в тот же миг, что и Эй Джей, и тоже замер, уткнувшись взглядом в тарелку.

– Вот видишь? – сказала Лиз. – Смотри, какой ты пример сыновьям подаешь. Ешь скорее, не то все остынет. Ты ведь не хочешь есть печень холодной? Холодная печень, бекон под слоем застывшего жира – что может быть хуже? Холодное сало переварить тяжелее всего на свете, особенно баранье. Говорят, многие вообще не могут есть бараний жир. Ешь, дорогой, прошу тебя, ешь.

Элвуд кивнул, поднял вилку, зачерпнул с тарелки бобы пополам с картошкой и отправил их в рот. Малыш Тодди, крохотная копия отца, степенно, сосредоточенно проделал то же самое.

– А знаете, – заговорил Боб, – у нас в школе сегодня учения были: что делать при взрыве атомной бомбы. Велели всем лечь и укрыться под партами.

– И что же? Это правда поможет? – усомнилась Лиз.

– Ну, мистер Пирсон, учитель естествознания, говорит: если на нас сбросят бомбу, взрыв уничтожит весь город… А тогда непонятно, что толку под парту лезть. По-моему, пора бы им понять, как далеко шагнула вперед наука. Теперь есть такие бомбы – все на многие мили вокруг разнесут в пыль. Камня на камне не оставят.

– Много ты понимаешь, – проворчал Тодди.

– А ты вообще заткнись.

– Мальчики! – цыкнула на них Лиз.

– Так это же чистая правда, – с жаром выпалил Боб. – Один мой знакомый из резерва морской пехоты говорит, что новое оружие уничтожает хлеб на корню и отравляет запасы воды. Кристаллами какими-то специальными.

– О господи, – вздохнула Лиз.

– Вот, а в прошлую войну таких штук еще не было. Ядерное оружие появилось в самом ее конце, отчего его и не смогли применить в полном масштабе, – объяснил Боб и обратился к отцу: – Пап, разве это не так? Спорю на что угодно: когда ты служил в армии, у вас еще не было ни одной настоящей атомной…

Элвуд отшвырнул вилку, отодвинул от стола кресло и поднялся. Лиз не донесла кружку до рта и в изумлении подняла брови. Боб замер с разинутым ртом, не закончив фразу. Малыш Тодди молчал.

– Что с тобой, дорогой? – спросила Лиз.

– После поговорим.

Все трое ошарашенно уставились ему вслед. Выйдя из-за стола, Элвуд вышел в коридор, скрипя половицами, прошел в кухню и рывком распахнул дверь. Секунду спустя она за ним звучно захлопнулась.

– На задний двор пошел, – сказал Боб. – Мам, он всегда такой был? Почему ведет себя так чудно? Может, это какой-то военный невроз, привезенный с Филиппин? В Гражданскую это называлось «солдатским сердцем», в Первую мировую – «снарядным шоком», а сейчас – военным неврозом. Боевая психическая травма. Может, в ней все и дело?

– Ешь ужин, – отрезала Лиз, покачав головой. Щеки ее раскраснелись от возмущения. – Будь он проклят. Просто представить себе не могу, что…

Мальчишки послушно принялись за еду.

Снаружи, на заднем дворе, стемнело. Солнце скрылось за горизонтом, в студеном воздухе тучами плясали искорки светлячков. В соседнем дворе, за забором, трудился Джо Хант. Выгребая из-под вишневого дерева опавшие листья, он кивнул Элвуду.

Элвуд неспешно двинулся по дорожке, ведущей через двор, остановился у гаража и сунул руки в карманы. Рядом с гаражом белело в вечерних сумерках нечто огромное, продолговатое, слегка сужающееся к концам. При виде этой штуковины на сердце моментально стало теплее. Странное это было тепло – наподобие гордости, смешанной с толикой удовольствия и… и восторга. Все эти чувства охватывали Элвуда каждый раз, стоило ему увидеть свое детище – лодку. Даже в тот, первый день, когда он только-только начал строительство, сердце сразу же забилось в груди, руки задрожали, лоб покрылся испариной…

Лодка… его лодка… Широко улыбнувшись, Элвуд подошел ближе, поднял руку и хлопнул по крепкому борту. Прекрасная лодка, и работа над ней идет как по маслу. Можно сказать, осталось совсем чуть-чуть. Сколько трудов, сколько сил и времени в нее вложено! И вечеров после работы, и воскресений, и даже ранних, утренних часов до начала рабочего дня!

Лучше всего почему-то работалось именно ранним утром, когда солнце в небе особенно ярко, а воздух чист и свеж, и все вокруг усеяно искристыми капельками росы. Эти утренние часы нравились Элвуду больше любых других – тем более что в это время все еще спят, снаружи ни души и некому докучать ему дурацкими вопросами. С этими мыслями он еще раз хлопнул ладонью по борту. Да уж, сколько трудов… а сколько материалов? Доски и брусья, гвозди и визг пилы, стук молотка и скрип гнущегося дерева… Разумеется, Тодди здорово помогал: одному ему не справиться, это уж точно. Если бы Тодди не вычерчивал линии вдоль бортов, не…

– Эй! – окликнул его Джо Хант.

Элвуд, вздрогнув, повернулся к нему. Джо, облокотившись на изгородь, смотрел в его сторону.

– Прости, – пробормотал Элвуд, – что ты сказал?

– Похоже, мысленно ты где-то за миллион миль отсюда, – заметил Хант, попыхивая сигарой. – Прекрасный выдался вечер.

– Это верно.

– А лодку ты, Элвуд, какую выстроил, а?

– Спасибо на добром слове, – проворчал Элвуд и, отойдя от лодки, направился к дому. – Спокойной ночи, Джо.

Хант задумчиво наморщил лоб.

– Сколько же ты над этой лодкой трудился? Сдается мне, не меньше года, верно? Двенадцать месяцев, один к одному. Сколько времени, сколько сил на нее угрохал! Как я тебя ни увижу, ты всякий раз то доски к ней тащишь, то пилишь что-нибудь, то молотком стучишь.

Элвуд, согласно кивнув, направился к задней двери.

– И даже ребятишек к работе припряг. По крайней мере, мальца, младшего-то. Да, лодка, что и говорить, будь здоров… – Хант сделал паузу. – В такой громадине ты наверняка немалый путь проплыть сможешь. Только куда ты, говоришь, плыть намылился? Напомни, а то я забыл.

Ответом ему было молчание.

– Не слышу я тебя, Элвуд, – продолжал Хант. – Подай голос! С такой большой лодкой ты, надо думать…

– Отстань.

Хант непринужденно расхохотался.

– Да что с тобой, Элвуд? Я же не в обиду – так просто, шучу, малость тебя поддразниваю. Но если серьезно, что ты с ней собираешься делать? Оттащишь к берегу и спустишь на воду? У одного знакомого парня есть небольшая парусная шлюпка, так он грузит ее на прицеп, присоединяет к машине и чуть не каждую неделю ездит с ней в яхт-клуб. Но твоя-то махина, ей-богу, в прицеп не поместится! Слыхал я однажды о парне, строившем лодку в подвале. Так вот, построил он ее и знаешь, что обнаружил? Лодка его оказалась такой большой, что в дверь не…

Тут к задней двери подошла Лиз Элвуд. Включив свет на кухне, она распахнула дверь, скрестила руки на груди и шагнула наружу, в траву.

– Доброго вечера, миссис Элвуд, – приветствовал ее Хант, коснувшись полей шляпы. – Прекрасная нынче погодка, а?

– Доброго вечера, – откликнулась Лиз и обратилась к Эй Джею. – Скажи, ради бога: ты домой собираешься?

– Да, да, конечно, – ответил Элвуд, вяло потянувшись к ручке двери. – Уже иду. Спокойной ночи, Джо.

– Спокойной ночи, – пожелал ему в ответ Хант, провожая обоих взглядом.

Как только дверь за ними захлопнулась, свет в кухне погас. Хант покачал головой.

– Чудной тип, – пробормотал он себе под нос. – И чем дальше, тем чуднее становится. Как будто живет в каком-то другом мире. И лодка эта его…

Пожав плечами, Хант тоже направился в дом.

– Ей было всего восемнадцать, – рассказывал Джек Фредерикс, – однако к чему дело идет, она понимала прекрасно.

– Эти девчонки с юга все таковы, – вставил Чарли. – Как персик – мягкий такой, нежный, спелый, слегка подпорченный.

– Хемингуэй примерно так же писал, – сказала Энн Пайк, – только не помню, в какой из книг. Он сравнивал…

– Однако говор у них, я вам скажу! – перебил ее Чарли. – Кто вообще способен говорок этих южных девчонок терпеть?

– А что у них не так с говором? – нахмурился Джек. – Да, говорят по-другому, но к этому вскоре привыкаешь.

– Так почему они правильно, по-людски говорить не могут?

– В каком смысле?

– Разговаривают, совсем как… цветные!

– Просто все они из одного региона, – пояснила Энн.

– Хочешь сказать, эта девчонка была цветной? – спросил Джек.

– Нет, нет, конечно! Доедай пирог, – поторопил его Чарли, взглянув на часы. – Времени почти час. Пора назад, в контору.

– Я есть еще не закончил, – отрезал Джек. – Подождешь!

– А знаете, в наш район столько цветных переезжает, – пожаловалась Энн. – На доме в квартале от меня вывесили рекламу агентства недвижимости: «Всем расам – добро пожаловать». Я, как увидела, чуть с ног не упала.

– И что с этим делать будешь?

– Как что – ничего. Что мы тут можем поделать?

– Кстати, если работаешь на правительство, за соседний стол могут посадить хоть цветного, хоть китайца, и с этим тоже ничего не поделаешь, – сказал Джек.

– Да уж. Разве что увольняться.

– Но это же нарушение права на труд, – возмутился Чарли. – Как в такой обстановке работать? Как, я вас спрашиваю?

– «Розовых» в правительстве развелось многовато, – проворчал Джек, – потому дело и дошло до того, что на государственные должности нанимают кого попало, не глядя, к какой он расе принадлежит. А началось все во времена УОР, при Гарри Хопкинсе!

– А сам Хопкинс знаете, где родился? В России, вот где! – объявила Энн.

– Это ты Хопкинса с Сиднеем Хиллманом путаешь, – поправил ее Джек.

– А не один ли черт? – буркнул Чарли. – Всех бы их выслать обратно, туда…

Энн с любопытством взглянула на Эрнста Элвуда. Тот тихо-мирно читал газету и в разговорах участия не принимал. В кафетерии царили страшный шум и суета. Повсюду вокруг жевали, болтали, ходили туда-сюда, уходящие незамедлительно сменялись вновь прибывшими.

– Эй Джей, с тобой все в порядке? – спросила Энн.

– Да.

– Он про «Уайт Сокс» читает, – сказал Чарли. – Видите, как увлекся? Слушайте, а я позавчера вечером водил сыновей на матч и…

– Идем, – оборвал его Джек, поднимаясь из-за стола. – Пора возвращаться.

Все дружно встали. Элвуд молча свернул газету и сунул ее в карман.

– Слушай, что-то нынче немногословен, – сказал ему Чарли, выбираясь в проход.

Элвуд поднял на него взгляд.

– Прости, что?

– Да я тут спросить тебя кой о чем собирался. Не хочешь собраться в субботу вечером? Поиграли бы малость. Ты ведь черт знает сколько времени с нами уже не играл.