Вторая модель

В саду

– Вот там она и сидит, – сказал Роберт Най. – По правде сказать, она там с утра до вечера. Даже в ненастье. Даже в дождь.

– Понятно, – кивнув, откликнулся его друг, Линдквист.

Распахнув заднюю дверь, оба вышли на крыльцо. День выдался теплым, воздух был чист и свеж. Остановившись, Най с Линдквистом как по команде вдохнули его полной грудью, и Линдквист обвел взглядом сад.

– Прекрасный сад, – сказал он, покачав головой. – Действительно, сад, надо же! Теперь я ее понимаю. Ты глянь-ка, глянь!

– Идем, – пригласил его Най, спускаясь с крыльца на дорожку. – Она, скорее всего, вон за тем деревом. Там есть скамья в форме круга, на старинный манер. На ней она, надо думать, с Сэром Фрэнсисом и сидит.

– С Сэром Фрэнсисом? А кто это?

Охваченный любопытством, Линдквист поспешил за ним.

– Сэр Фрэнсис – ее ручной гусь. Большой гусак такой, белый.

Дорожка свернула за кусты сирени, теснившиеся в невысоких дощатых оградах. По обе ее стороны тянулись вбок ряды буйно цветущих тюльпанов. У стены небольшой оранжереи возвышалась шпалера, увитая розами. Любуясь садом, Линдквист глядел вокруг во все глаза. Розы, сирень, множество кустиков и цветов… стена глицинии… старая тенистая ива…

У подножия ивы, не сводя глаз с белого гуся, прогуливающегося рядом, в траве, сидела Пегги.

Завороженный красотой миссис Най, Линдквист замер на месте. Невысокого роста, с пушистыми темно-русыми волосами, с огромными глазами, полными мягкой, сердечной, светлой печали, Пегги Най была чудо как хороша. Короткий, лазурного цвета жакет с юбкой, сандалии… а в волосах цветы. Розы.

– Милая, – окликнул ее Най, – смотри, кто к нам пожаловал! Помнишь Тома Линдквиста?

Пегги тут же подняла взгляд.

– Томми Линдквист! – воскликнула она. – Какими судьбами? Как же я рада тебя видеть!

– Благодарю, – ответил Линдквист, с легким смущением шаркнув ногой. – Как поживаешь, Пег? Вижу, у тебя новый друг.

– Друг?

– Сэр Фрэнсис – так ведь его зовут, если не ошибаюсь?

Пегги расхохоталась.

– А-а, Сэр Френсис… – Наклонившись, она пригладила перья гуся, и тот двинулся дальше, искать пауков в траве. – Да, он мне, можно сказать, добрый друг. Садись, посиди с нами. Ты к нам надолго?

– Увы, ненадолго, – ответил ее муж. – Он проездом в Нью-Йорк, по каким-то делам.

– Да, именно, – подтвердил Линдквист. – Кстати, сад у тебя, Пегги, просто сказка! Я же помню, ты всю жизнь хотела завести сад – цветы чтобы там, птицы…

– Что верно, то верно, сад у нас превосходный, – сказала Пегги. – Мы здесь проводим целые дни.

– «Мы»?

– Я с Сэром Фрэнсисом.

– Верно, Друзья они – водой не разольешь. Угощайся, – сказал Роберт Най, протягивая Линдквисту пачку сигарет. – Нет? Как пожелаешь. Я лично в гусях ничего такого не нахожу, – закурив, продолжал он, – однако меня и цветы, и природа вообще никогда особо не привлекали.

– Роберт обычно в доме торчит, работает над статьями, – пояснила Пегги, подхватив гусака и усадив к себе на колени. – Садись, Томми. Садись, посиди с нами.

– О нет, мне и так хорошо, – заверил ее Линдквист.

Внезапно умолкнув, гость обвел взглядом Пегги, цветы, траву, неподвижного гуся. Пурпурные и белые ирисы позади ивы покачивались, колыхались на легком ветру. Хозяева тоже молчали. В прохладном саду сделалось на удивление тихо. Наконец Линдквист вздохнул.

– Что с тобой? – спросила Пегги.

– Знаешь, все это напоминает мне одно стихотворение, – сказал Линдквист, потирая лоб. – Из Йейтса, кажется.

– Да, сад у нас – можно сказать, не сад, а поэма, – согласилась Пегги.

Линдквист сосредоточенно сдвинул брови.

– Понял! – со смехом воскликнул он. – Ну конечно, это все ты с Сэром Фрэнсисом. Ты с Сэром Фрэнсисом на коленях. «Леда и лебедь».

Пегги нахмурилась.

– Разве я…

– Лебедь был Зевсом, – напомнил ей Линдквист. – Зевсом, принявшим облик лебедя, чтоб подобраться к Леде, пока та купалась. И так, в виде лебедя с ней… э-э… переспал, а Леда родила от него Елену Троянскую, помнишь? Дочь самого Зевса. Как это там… «Внезапный гром: сверкающие крылья сбивают деву с ног…»

Тут Линдквист осекся: Пегги, вспыхнув румянцем, дрожа от ярости, в возмущении подняла брови. Внезапно она вскочила и столкнула гуся с колен.

– Что с тобой? – удивился Роберт. – Что он такого сказал?

– Да как ты только посмел?! – бросила Пегги Линдквисту, отвернулась и быстрым шагом направилась прочь.

Роберт бросился за ней следом, ухватил жену за плечо.

– Но в чем дело-то? Что стряслось? Это же просто стихи!

– Пусти!

Стряхнув с плеча его руку, Пегги повернулась к нему. В таком возмущении Роберт не видел ее еще никогда: лицо – будто маска из слоновой кости, глаза – что два камешка.

– Но, Пег…

Пегги подняла взгляд.

– Роберт, – сказала она, – я жду ребенка.

– Что?!

Жена кивнула.

– Я собиралась сказать тебе сегодня вечером. Но он откуда-то знает, – поджав губы, продолжала она. – Знает, потому так и сказал. Роберт, пусть он уйдет! Пожалуйста, пусть он уйдет!

Най машинально кивнул.

– Конечно, Пег. Конечно. Только… это правда? В самом деле правда? Ты действительно ждешь ребенка? – спросил он, обнимая жену. – Но это же просто чудо! Милая, это же великолепно! Новость великолепнее я в жизни еще не слыхал! Бог мой… боже правый… это же самая чудесная новость на свете!

По-прежнему обнимая жену, Най повел ее обратно, к скамье. Вдруг ему под ноги подвернулось нечто мягкое, подпрыгнувшее и зло зашипевшее. Хлопая крыльями, яростно щелкая клювом, Сэр Фрэнсис вперевалку отбежал в сторону.

– Том! – во весь голос закричал Роберт. – Том, ты только послушай! Послушай, что я скажу! Пег, можно сказать ему? Ты не против?

Сэр Фрэнсис яростней прежнего зашипел ему вслед, но в общем волнении никто этого не заметил.

Рожденного мальчика назвали Стивеном. Домой из больницы Роберт Най ехал без спешки и всю дорогу мучительно размышлял. Стоило ему узнать, что у него в самом деле родился сын, мысли сами собой вернулись в сад на заднем дворе, в тот день, когда к ним заглянул по пути Том Линдквист. Заглянул и процитировал строки из Йейтса, так возмутившие Пег. С тех пор Най невольно проникся к Сэру Фрэнсису холодной неприязнью и воспринимать гусака по-прежнему больше уже не мог.

Оставив машину перед домом, Роберт поднялся на крыльцо. Откровенно сказать, с Сэром Фрэнсисом он не ладил с первого дня, с того самого дня, когда они с Пег купили гуся за городом. Идея покупки целиком принадлежала Пег, увидевшей объявление у ворот одной из ферм и…

На крыльце Роберт ненадолго остановился. Как разозлилась Пег на беднягу Линдквиста! Конечно, цитата прозвучала бестактно, но все же… В раздумьях Роберт наморщил лоб. Вот глупость какая! Они с Пег женаты три года. Вне всяких сомнений, Пег любит его и верна ему. Правда, общего у них маловато. Пег любит сидеть в саду, читать, размышлять, подкармливать птиц… Или играть с Сэром Фрэнсисом.

Обогнув дом сбоку, Роберт вышел на задний двор и углубился в сад. Ну, разумеется, Пег любит его! Любит его и хранит ему верность. Одна мысль о том, будто ей могло прийти в голову… будто Сэр Фрэнсис мог… Нет, это просто абсурд!

Роберт остановился. Сэр Фрэнсис, пасшийся у дальнего края сада, деловито тянул из земли червяка. Под взглядом Роберта белый гусак проглотил добычу и отправился дальше, искать в траве насекомых, жуков с пауками. Вдруг гусь замер на месте, насторожился, и Роберт решительно зашагал к нему. Вернувшись из больницы, Пег будет по горло занята малышом Стивеном, так что лучшего времени не придумаешь. Хлопот у Пег образуется полон рот, и о Сэре Фрэнсисе она, пожалуй, забудет начисто. Младенец и все прочее…

– Поди-ка сюда, – сказал Роберт, подхватив гусака. – Этот червяк в нашем саду был для тебя последним.

Сэр Фрэнсис яростно загоготал, рванулся прочь, лихорадочно отбиваясь клювом. Роберт отнес гуся в дом, сунул в извлеченный из чулана чемодан, щелкнул замками и утер взмокший лоб. И что же дальше? Назад его, на ту самую ферму? Всего полчаса езды… Вот только сможет ли он ее отыскать?

Ладно, попробуем.

Роберт отнес чемодан к машине и бросил на заднее сиденье. Всю дорогу Сэр Фрэнсис оглушительно верещал – поначалу от злости, но вскоре, как только Роберт свернул на шоссе, злость в гоготе гусака сменилась отчаянием и безысходностью.

Сам Роберт упорно молчал.

Осознав, что Сэр Фрэнсис покинул их дом навсегда, Пегги о нем почти не заговаривала. Похоже, смирилась с его исчезновением, хотя около недели держалась необычайно тихо. Затем она постепенно повеселела, как ни в чем не бывало смеялась, играла со Стивеном, выносила его на солнце, клала на колени, нежно ерошила мягкие детские волосы.

– Совсем как гусиный пух, – однажды сказала она.

Роберт согласно кивнул, хотя сравнение пришлось ему не слишком-то по душе. Разве похоже? Скорее уж как кукурузные рыльца… Однако вслух возражать он не стал.

В нежных, заботливых материнских руках, часами греясь на солнце в тихом саду, под раскидистой ивой, Стивен рос, не зная ни болезней, ни огорчений. Спустя несколько лет он превратился в чудесного, милого малыша с огромными карими глазами, а играл чаще всего сам с собой, в сторонке от прочих детей – порой в саду, порой в собственной комнате наверху.

Еще Стивен очень любил цветы. Когда садовник занимался посадкой, Стивен всякий раз присоединялся к нему, с предельной серьезностью наблюдая за каждой горсткой семян, отправляемых в землю, за каждым крохотным, тщедушным ростком, обернутым в мох, бережно опускаемым в согретую солнцем ямку.

Говорил он на удивление мало. Порой Роберт, оторвавшись от работы, заложив руки в карманы, курил у окна гостиной, не сводя глаз с безмолвного, тихого мальчугана, играющего в одиночку среди кустов и травы. Годам к пяти Стивен полюбил слушать сказки из огромных книг с множеством иллюстраций – их приносила ему Пегги. Оба шли в сад и, усевшись над книгой голова к голове, разглядывали картинки, неторопливо читали сказки, нередко присочиняя что-то на ходу.

Роберт мрачно, безмолвно наблюдал за ними из-за окна. Его позабыли, бросили, оставили в стороне! Он столько времени ждал, так хотел сына, и вот…

Внезапно его вновь одолели сомнения. В голову снова полезли всевозможные мысли о Сэре Фрэнсисе и о словах Тома. Разозлившись, он отшвырнул эти мысли в сторону… но отчего мальчуган так далек от него? Неужели с сыном никак, совсем никак не сблизиться?

Роберт задумался.

Однажды теплым осенним утром Роберт вышел из дома и остановился на заднем крыльце, дыша свежим воздухом и глядя вокруг. Пегги отправилась за покупками, а затем в парикмахерскую – то есть вернуться должна была не скоро.

Стивен сидел в одиночестве за невысоким столиком, подаренным ему на день рождения, раскрашивая карандашами картинки. С головой ушедший в работу, мальчишка сосредоточенно морщил лоб. Сойдя с крыльца в мокрую от росы траву, Роберт неторопливо направился к сыну.

Стивен поднял взгляд, отложил карандаш и застенчиво, дружески улыбнулся идущему к нему отцу. Подойдя ближе, Роберт остановился у столика и тоже заулыбался – слегка натянуто, неуверенно.