Вторая модель

Недолгая, но счастливая жизнь коричневого оксфордского ботинка

С мрачной, торжественной миной вынув из кармана пальто спичечный коробок, док крепко стиснул его в ладони и замер, не сводя с него глаз.

– Еще немного, и вы увидите самое выдающееся, эпохальное достижение современной науки. Узнав о нем, весь мир в изумлении содрогнется.

– Ну что ж, показывайте, – согласился я.

Час был уже поздний, время перевалило за полночь. Опустевшие улицы за окнами моего дома поливал частый дождь. Осторожно нажав большим пальцем на боковину, док Лабиринт слегка, самую малость приоткрыл коробок, и я, склонившись над щелкой, заглянул внутрь.

В спичечном коробке лежала медная пуговица. Больше внутри не обнаружилось ничего, кроме обрывка засохшей травинки и, кажется, хлебных крошек.

– Пуговицы уже давненько изобретены, – сказал я, – и в этой я ничего особенного не вижу.

Стоило мне протянуть руку к пуговице, Лабиринт резко отдернул спичечный коробок и в ярости сдвинул брови.

– Это не просто пуговица, – пояснил он, опустив взгляд ко дну коробка и подтолкнув пуговицу кончиком пальца. – Ну же, давай! Вперед! Вперед!

Все это привело меня в полное недоумение.

– Знаете, Лабиринт, будьте добры, объясните, в чем дело. Являетесь среди ночи, показываете пуговицу в спичечном коробке и…

Упавший духом, Лабиринт устало откинулся на спинку дивана, закрыл коробок и, словно покорившись судьбе, спрятал его в карман.

– Что толку в притворстве? – сказал он. – Я потерпел поражение. Пуговица мертва. Безнадежно мертва.

– Но что в этом необычного? Чего вы от нее ожидали?

– Принесите, пожалуйста, что-нибудь выпить, – попросил Лабиринт, в унынии оглядев гостиную. – Принесите… принесите вина!

– Ладно, док, – согласился я, поднимаясь на ноги. – Только ведь сами знаете, что вино делает с человеком…

Пройдя на кухню, я налил пару бокалов шерри, вернулся с ними в гостиную и подал один Лабиринту. Выпили мы без тостов.

– И все же, док, расскажите, в чем дело?

Лабиринт, отставив бокал в сторонку, отрешенно кивнул, закинул ногу на ногу и вытащил трубку. Раскурив ее, он еще раз не без опаски заглянул в коробок, вздохнул и снова спрятал его в карман.

– Все без толку, – сказал он. – Оживитель не заработает никогда. Очевидно, сам Принцип неверен. Речь, разумеется, о Принципе Достаточного Раздражения.

– А это еще что за зверь?

– Принцип… Принцип пришел мне в голову вот каким образом. Однажды я сидел на камне у берега реки. Солнце печет, жара жуткая, я весь вспотел и чувствовал себя весьма неуютно. Вдруг камешек у меня под ногами встрепенулся и пополз прочь. Вот до какой степени жара его доняла!

– Камешек? В самом деле?

– Вот тут-то меня и осенило, так Принцип Достаточного Раздражения и родился в моей голове сам собой. Что, как не он, есть первопричина жизни? Многие годы, эоны тому назад частица неживой материи пришла в такое раздражение, что, движимая негодованием, поползла прочь. С тех пор делом всей моей жизни стали поиски универсального раздражителя, докучающего всему и вся в мере, достаточной для оживления неживого, и конструирование машины, создающей такой раздражитель. Машина в эту минуту лежит на заднем сиденье моего автомобиля, называется Оживителем… но не работает.

На время мы оба умолкли. Постепенно у меня начали слипаться глаза.

– Скажите, док, – начал я, – а не пора ли нам…

Док Лабиринт вмиг вскочил на ноги.

– Вы правы, – согласился он, – мне пора восвояси. Я ухожу.

Я нагнал доктора по пути к двери.

– А что касается машины, – сказал я, – не теряйте надежды. Может, вам еще удастся довести ее до ума.

– Машины? – наморщив лоб, переспросил доктор. – А, да, Оживитель… Знаете, что? Я готов уступить его вам за пять долларов.

У меня просто челюсть отвисла. Док Лабиринт выглядел таким несчастным, что мне сделалось не до смеха.

– За сколько? – не веря своим ушам, спросил я.

– Подождите, сейчас я принесу ее в дом.

Выйдя наружу, доктор Лабиринт спустился с крыльца и свернул на укрытый ночной темнотой тротуар. Вскоре снаружи лязгнула дверца автомобиля, а после из мрака донеслось кряхтение и негромкая ругань.

– Постойте-ка, – воскликнул я, поспешив за ним.

Док Лабиринт безуспешно боролся с увесистым прямоугольным ящиком, никак не желавшим покидать салон автомобиля. Я подхватил ящик с другой стороны, вместе мы без труда внесли его в дом и водрузили на обеденный стол.

– Значит, это и есть Оживитель, – сказал я. – А с виду – вылитая муфельная печь.

– Так оно и есть… точнее, так оно и было. Раздражителем служит испускаемый ею тепловой луч. Но для меня с этой машиной покончено навсегда.

Я потянулся к бумажнику, за деньгами.

– Ладно. Если уж вам угодно продать ее, то почему бы не мне?

Приняв у меня пятерку, док Лабиринт показал, куда помещать неживую материю, какие и как крутить верньеры, куда при этом должны показывать стрелки, а после, даже не попрощавшись, надел шляпу и вышел за дверь.

Оставшийся наедине с новым приобретением, я разглядывал Оживитель, пока сверху не спустилась жена в домашнем халате.

– Что тут творится? – спросила она. – Погляди на себя: ботинки насквозь промокли! Ты что, по сточным канавам снаружи гулял?

– Не совсем. Вот, погляди на эту печь. Только что мне досталась всего за пять долларов. Она оживляет неживое.

Увы, от моих ботинок Джоан это не отвлекло.

– Времени – час ночи. Поставь ботинки в печь и ложись спать.

– Но как ты не понимаешь…

– Поставь ботинки в печь и иди спать, – повторила Джоан, направившись к лестнице. – Слышишь меня?

– Ладно, ладно, сейчас, – покорно согласился я.

Вернулся доктор наутро, во время завтрака, застав меня за столом, мрачно склонившегося над тарелкой с остывшей яичницей и беконом. Дверной звонок трезвонил, как на пожар.

– Кто бы это мог быть? – удивилась Джоан.

Поднявшись, я миновал коридор, прошел в гостиную и отворил дверь.

– Лабиринт? Что с вами?

Лицо доктора побледнело, под глазами набрякли темные полукружья.

– Вот ваши пять долларов, – сказал он, – а Оживитель верните мне.

Я несколько опешил.

– Как угодно, док. Проходите, я помогу вам его унести.

Док Лабиринт переступил порог и остановился, в нетерпении притопывая ногой. Я снял со стола Оживитель и потащил его к доктору. Машина еще не успела остыть. Все это время Лабиринт не сводил с меня глаз.

– Погодите. Поставьте его назад, – сказал он. – Хотелось бы проверить, все ли с ним в порядке.

Я вновь водрузил Оживитель на стол, а док, подойдя к нему, осторожно, с любовью отворил дверцу и заглянул внутрь.

– Здесь какой-то ботинок, – сказал он.

– Должно быть два! – воскликнул я, вмиг вспомнив ночные события. – Господи, я же вчера ботинки туда поставил!

– Оба? Сейчас внутри только один.

Тут из кухни вышла Джоан.

– Хелло, доктор, – заговорила она. – Что это вы поднялись ни свет ни заря?

Мы с Лабиринтом молча уставились друг на друга.

– Только один? – переспросил я и склонился к распахнутой дверце.

Действительно, ботинок в Оживителе доктора Лабиринта остался всего один – изрядно грязный, но совершенно высохший за ночь. Один… но я-то ставил внутрь два! Куда мог подеваться второй?

Я повернулся к доктору, но при виде выражения на лице Джоан немедля забыл обо всем, что собирался сказать. Жена в ужасе, с разинутым ртом уставилась себе под ноги.

Нечто небольшое, коричневое, скользнув через комнату мимо нее, шмыгнуло под диван и скрылось из виду. Я видел его только мельком – уж очень быстро все произошло, но что это, понял сразу.

– Бог ты мой, – выдохнул Лабиринт и сунул мне в руки пятерку. – Так, вот ваши пять долларов. Примите, а Оживитель верните назад, да поскорее!

– Спокойствие, – осадил его я. – Сперва помогите. Этот треклятый ботинок нужно поймать, пока он не сбежал на улицу.

Лабиринт бросился к порогу, затворил дверь в гостиную, присел на корточки и заглянул под диван.

– Он под диваном спрятался. Кажется, я его вижу. Найдется у вас палка или еще что-то вроде?

– Выпустите меня отсюда, – потребовала Джоан. – Я со всем этим связываться не хочу.

– Нет! Двери не трогай, упустим!

Шагнув к окну, я снял со стены стержень карниза для штор и сдернул с него занавески.

– Сойдет вместо палки, – сказал я, припав к полу рядом с Лабиринтом. – Я его вытолкну, но ловить придется вам. Если промедлим, в жизни больше его не увидим.

Подцепив ботинок концом карниза, я подтолкнул его к нам. Ботинок, подавшись назад, вжался в стену. Крохотный, нежно-коричневый холмик, съежившийся, замерший, будто загнанный в угол дикий зверек, сбежавший из клетки, внушал крайне странные чувства.

– А вот интересно, что мы с ним будем делать? – пробормотал я. – Где его держать-то, черт побери?

– Может, в ящик стола посадим? – предложила Джоан, оглядев комнату. – Бумагу, карандаши и прочую канцелярию я еще куда-нибудь уберу.

– Ага! Вот он!

Лабиринт суетливо вскочил. Ботинок, пулей выскочив из-под дивана, метнулся через гостиную, к большому покойному креслу. Но прежде чем он успел укрыться под креслом, Лабиринт ухватил его за шнурок. Ботинок рванулся, натянул шнурок, пытаясь освободиться, но от старины дока так просто не улизнешь.

Вдвоем мы запихнули ботинок в стол, задвинули ящик и облегченно вздохнули.

– Вот так-то, – с глупой, счастливой улыбкой сказал Лабиринт. – Понимаете, что это значит? Все получилось, действительно получилось! Оживитель работает! Одного никак в толк не возьму: отчего с пуговицей не вышло?

– Пуговица медная, – предположил я, – а ботинок из кожи с костным клеем. Все натуральное. Да еще мокрый был.

Мы оглянулись на ящик стола.

– В этом столе, – торжественно объявил Лабиринт, – находится самое выдающееся, эпохальное достижение современной науки!

– Узнав о нем, весь мир в изумлении содрогнется, – закончил я, взяв Джоан за руку. – Да, помню, помню. Ну что ж, считайте, он ваш. Забирайте и Оживитель, и ботинок.

– Прекрасно, – кивнул Лабиринт и направился к парадной двери. – Стерегите тут, чтоб, не дай бог, не сбежал. Я должен связаться с понимающими людьми, с теми, кто…

– Может, лучше с собой его заберете? – нервно перебила дока Джоан.

Лабиринт притормозил у порога.

– Берегите его как зеницу ока! Это же доказательство, подтверждающее: Оживитель работает! Принцип Достаточного Раздражения верен!

Хлопнув дверью, он быстрым шагом двинулся к тротуару.

– Ну, и что дальше? – спросила Джоан. – Ты действительно собираешься остаться дома и стеречь эту штуку?

Я взглянул на часы.

– Вообще-то мне на работу пора.

– А я стеречь его тоже не буду. Если ты уходишь, я ухожу с тобой. Одна я здесь ни за что не останусь.

– Из ящика он никуда не денется, – решил я. – Пожалуй, мы вполне можем на время уйти.

– Я навещу родителей, а вечером встречу тебя в центре города, и мы вместе вернемся домой.

– Ты в самом деле так боишься его?

– Не нравится он мне. Есть в нем что-то такое…

– Это же всего-навсего старый ботинок.

Джоан невесело улыбнулась.

– Сказок мне не рассказывай. Другого такого ботинка на свете еще не было!