Вторая модель

Неугомонная лягушка

– Первым великим физиком был Зенон, – объявил профессор Харди, окинув строгим взглядом аудиторию. – Возьмем, к примеру, его парадокс о лягушке в колодце. Как показал Зенон, из колодца лягушке не выбраться никогда. Если каждый следующий ее прыжок вдвое короче предыдущего, лягушку неизменно будет отделять от кромки колодца некое расстояние – пусть небольшое, однако отнюдь не нулевой величины!

В аудитории сделалось тихо: группа 3-А, собравшаяся на дневную лекцию по физике, обдумывала вещие слова Харди. Но вот над головами, в задних рядах, медленно, неуверенно поднялась чья-то рука.

Харди воззрился на поднятую руку, не веря своим глазам.

– Ну-с? – проговорил он. – Что у вас, Питнер?

– А вот на лекции по логике нам говорили, что лягушка выберется из колодца. Профессор Гроут сказал…

– Лягушка из колодца не выберется ни за что!

– А профессор Гроут говорит, выберется.

Харди скрестил руки на груди.

– В этой аудитории лягушка останется в колодце на всю жизнь. Доказательство я изучил всесторонне и опровержений ему не нашел. И потому убежден: некое расстояние между лягушкой и кромкой колодца остается всегда. Вот, например, если ее прыжки…

И тут зазвенел звонок.

Студенты, поднявшись на ноги, гурьбой повалили к выходу. Профессор Харди, так и не закончивший фразы, окинул их взглядом, нахмурился при виде всей этой орды беззаботных юнцов и девиц с ясными лицами и с недовольством почесал подбородок.

Как только аудитория опустела, Харди прихватил со стола любимую трубку, вышел в коридор и огляделся по сторонам. Само собой, Гроут оказался поблизости: стоял у фонтанчика с питьевой водой, утирая губы.

– Гроут! – окликнул его Харди. – Подите-ка сюда!

Профессор Гроут, подняв взгляд, удивленно моргнул.

– Э-э… что?

– Подите-ка сюда! – повторил Харди и сам поспешил к нему. – Как вы смеете покушаться на Зенона? Зенон был ученым, адептом точных наук, и, следовательно, принадлежит к моей области знания, а не к вашей! Зенона оставьте мне!

– Зенон был философом, – возразил Гроут, с негодованием взглянув на Харди. – Впрочем, я догадываюсь, что у вас на уме. Речь о том самом парадоксе, о лягушке в колодце. Так вот, к вашему сведению, Харди, лягушка выберется из колодца легко и просто. Вы вводите студентов в заблуждение. Логика на моей стороне.

– Логика? Ха! – фыркнул Харди, гневно сверкнув глазами. – Набор пыльных древних максим! Любому ведь очевидно: сидеть лягушке в колодце, в вечном заточении, до конца времен, поскольку наружу она не выберется!

– А вот и выберется.

– А вот и нет.

– Джентльмены, вы закончили? – безмятежно спросил кто-то третий.

Оба вздрогнули и обернулись. За их спинами спокойно, с мягкой улыбкой на губах, стоял декан факультета.

– Если дискуссия завершена, не будете ли вы любезны на минутку зайти ко мне? – спросил он, кивнув в сторону своего кабинета. – Надолго я вас не задержу.

Гроут с Харди переглянулись.

– Вот видите, что вы наделали? – прошептал Харди, входя в кабинет декана следом за Гроутом. – Опять втравили нас в неприятности!

– Это вы начали! Вы со своей лягушкой!

– Присаживайтесь, джентльмены, – пригласил их декан, указав на два стула с жесткими спинками. – Присаживайтесь, устраивайтесь поудобнее. Прошу прощения за то, что отрываю вас от множества, безусловно, важных дел, однако мне очень хотелось бы с вами поговорить, – продолжал он, задумчиво оглядев обоих. – Позвольте узнать, что на сей раз послужило предметом вашей дискуссии?

– У нас возник спор о Зеноне, – пробормотал Гроут.

– О Зеноне?

– О парадоксе лягушки в колодце.

– Ах вот оно что, – кивнул декан. – Вот, значит, как. Лягушка в колодце. Шутка двухтысячелетней давности. Древнегреческая головоломка. И вы, двое взрослых людей, спорите о ней посреди коридора, как…

– Проблема, – заговорил Харди, собравшись с мыслями, – в том, что за все это время никто не удосужился проверить эту головоломку экспериментально. Парадокс лягушки в колодце – абстракция чистой воды.

– Тогда вам, джентльмены, предстоит первыми бросить лягушку в колодец и проверить, что из этого выйдет на практике.

– Но ведь лягушка не станет прыгать в соответствии с условиями парадокса.

– Значит, вам придется ее заставить, только и всего. Даю вам две недели на подготовку контрольной среды, а после будьте любезны предоставить мне всю правду об этой злосчастной головоломке. Многомесячных свар я больше не потерплю. Извольте уладить спор раз и навсегда.

Харди и Гроут надолго умолкли.

– Что ж, Гроут, – нарушил молчание Харди, – начнем, благословясь?

– Сачок потребуется, – откликнулся Гроут.

– Сачок и банка, – со вздохом добавил Харди. – И думаю, за дело нам лучше взяться как можно скорее.

Проектом «Лягушачья Камера», как ее окрестили университетские остряки, оказалась весьма масштабным. Университет выделил экспериментаторам бо́льшую часть подвала, и Гроут с Харди тут же взялись за дело, принялись таскать вниз материалы и радиодетали. Вскоре в университете не осталось ни единой живой души, не слыхавшей об их предприятии. Большинство корифеев точных наук, приняв сторону Харди, образовали «Клуб Поражения» и лягушачьи силы не ставили ни во что. На гуманитарных факультетах кое-кто агитировал за учреждение «Клуба Победы», но из этой затеи так ничего и не вышло.

Тем временем Гроут с Харди готовились к эксперименту не покладая рук. Чем ближе двухнедельный срок подходил к концу, тем чаще они отсутствовали на лекциях, зато Камера неуклонно росла, совершенствовалась, все больше и больше напоминая изрядный отрезок дренажной трубы, протянутой вдоль подвала. Один ее конец исчезал в лабиринте радиоламп и проводки, а в другом был устроен люк.

Однажды спустившись в подвал, Гроут застиг возле трубы Харди, заглядывающего внутрь.

– Послушайте, – напомнил он, – мы ведь договорились поодиночке ничего здесь не трогать.

– Я всего-навсего заглянул туда. Темно там, однако ж, – с улыбкой ответил Харди. – Надеюсь, лягушка хоть что-нибудь да разглядит.

– Ну, заблудиться там в любом случае негде.

Харди раскурил трубку.

– Как вы считаете, не пора ли запустить туда пробную лягушку? Мне уже не терпится посмотреть, что из этого выйдет.

– Не рановато ли? – возразил Гроут, в тревоге глядя, как Харди озирается в поисках банки. – Может, повременим чуточку?

– Ага, боитесь правде в глаза взглянуть? Так, помогите-ка…

Внезапно дверь в подвал скрипнула. Оба подняли взгляды. Остановившийся за порогом Питнер с любопытством оглядел массивную, продолговатую трубу Лягушачьей Камеры.

– Что вам угодно? – сухо осведомился Харди. – Мы крайне заняты.

– Пробовать собираетесь? – догадался Питнер и переступил порог. – А для чего все эти реле и катушки?

– Все очень просто, – просияв, отвечал Гроут. – Конструкцию разработал я лично. Вот с этого конца…

– Лучше я ему покажу, – перебил его Харди. – Вы молодого человека только с толку собьете. Да, мы собираемся запустить в установку первую из подопытных лягушек. Если угодно, мальчик мой, можете остаться и посмотреть.

С этими словами он откупорил банку и вынул из нее мокрую, скользкую лягушку.

– Как видите, эта огромная труба снабжена входом и выходом. Лягушка помещается внутрь со стороны входа. Смотрите в трубу, молодой человек. Поехали!

Питнер уставился в трубу сквозь открытый проем люка. За проемом тянулся вдаль непроглядно-темный туннель.

– А что это за черточки?

– Измерительные линии. Отрезки волноводов. Гроут, включайте питание.

Установка ожила, негромко загудела. Харди взял в руки лягушку, забросил ее в трубу, захлопнул и накрепко запер за нею стальную дверцу.

– Таким образом, – пояснил он, – с этой стороны лягушке наружу не выбраться.

– На каких же размеров лягушку вы рассчитывали? – спросил Питнер. – Сюда взрослый человек свободно поместится.

– Теперь смотрите внимательно, – сказал Харди, откручивая вентиль газовой горелки. – Данный конец трубы нагревается. Повышение температуры гонит лягушку к выходу из трубы. Мы наблюдаем за ней через это смотровое окно.

Все трое устремили взгляды в трубу. Лягушка сидела на месте крохотной пирамидкой, с тоской глядя вперед.

– Да прыгай же, глупая ты амфибия! – проворчал Харди и отвернул вентиль еще на пару оборотов.

– Осторожнее, маньяк! – вскричал Гроут. – Зажарить ее собрались?

– Глядите! – воскликнул Питнер. – Пошла, пошла!

Лягушка прыгнула.

– Теплопередача, – пояснил Харди. – Тепловая энергия распространяется вдоль дна трубы, и лягушке, хочешь не хочешь, приходится прыгать, дабы спастись от нее. Смотрите, смотрите.

И тут Питнер испуганно вздрогнул.

– Боже мой, Харди! Лягушка уменьшилась! Уменьшилась вдвое против прежней величины!

Харди засиял от гордости.

– В этом-то и все чудо! Видите ли, в дальнем конце трубы находится генератор силового поля. Повышение температуры гонит лягушку к нему. Под воздействием поля живые ткани уменьшаются пропорционально оставшемуся до него расстоянию. Таким образом, чем дальше лягушка скачет, тем меньше становится.

– Но для чего?

– Таков единственный способ сокращения длины лягушачьих прыжков в соответствии с условиями, заданными Зеноном. Прыгая вперед, лягушка уменьшается в размерах, и посему каждый ее прыжок сокращается пропорционально. То есть вдвое, согласно Зенонову парадоксу.

– И чем же все это кончится?

– А вот это, – ответил Харди, – и есть тот самый вопрос, коему посвящен наш эксперимент. Сквозь дальний конец трубы пропущен поток фотонов, каковой лягушка и пересечет, если, конечно, когда-нибудь туда доберется. Сумеет доскакать до потока – отключит поле. Ну, а не сумеет…

– Сумеет, – проворчал Гроут себе под нос.

– Нет, не сумеет. Лягушка становится все меньше и меньше, а прыжки ее – все короче и короче. Следовательно, труба с ее точки зрения будет удлиняться до бесконечности, так что до выхода ей не доскакать никогда.

Профессора смерили друг друга испепеляющими взглядами.

– Поживем – увидим, – буркнул Гроут.

Все трое снова приникли к смотровому окну. За время их разговора лягушка, успевшая проделать изрядный путь, сделалась почти невидимой – крохотным пятнышком не больше мухи, практически незаметно ползущим по дну трубы. Вскоре она уменьшилась до размеров булавочного острия, а затем полностью исчезла из виду.

– Бог ты мой, – выдохнул Питнер.

– Питнер, оставьте нас, – велел Харди, потирая руки. – Нам с Гроутом нужно кое-что обсудить.

Проводив Питнера к выходу, он запер дверь на замок.

– Так, ладно, – заговорил Гроут. – Труба – ваше изобретение. Что сталось с лягушкой?

– Э-э… ничего. Прыгает себе да прыгает… где-нибудь на субатомном уровне.

– Вы аферист! Наверняка где-то там, по пути, с лягушкой стряслась беда!

– Ну что ж, – парировал Харди, – если вы так полагаете, осмотрите трубу персонально.

– Пожалуй, я так и сделаю. И может быть, обнаружу в полу потайной люк.

– Ради бога, пожалуйста!

Широко улыбнувшись, Харди отключил газ и распахнул увесистую стальную дверцу.