Под созвездием Падшего Ангела

Глава 9. Все могло быть совсем иначе

Аделин легко спрыгнула с постамента, потянулась, будто на самом деле у нее затекли мышцы. Сорвала и понюхала цветок лилии. Скривилась, когда запах не понравился.

– Так тебе и надо. Ты вечно путалась под ногами, – желчно ответила она Джас, швыряя цветок на пол. – Сгинешь пустышкой.

– Согласна, – Тина кивнула. – Так мне и надо. Заимела два уникальных дара, а распорядиться ими по–человечески так и не сумела. Бездарь.

– Два? – сестра проявила несвойственный ей интерес. Жизнь младшей никогда ее не волновала. – А какой второй после отражения?

– Первый. Мой первый дар у меня с двенадцати лет. Я могу гулять мороком. Бывать там, где не положено. А однажды даже забралась в Орлиное гнездо, но принц Родерик поймал меня. Едва вырвалась. Неужели ты не видишь, что перед тобой не я, а мой магический отпечаток?

– Нет, не вижу. Ты мне кажешься настоящей. Такой, какой я тебя запомнила, – сестра немного помедлила, разглядывая Джас. – Хочешь, чтобы я тебя простила за свою смерть?

– Да, – Тина смахнула слезу. – Я все сделаю для тебя. Даже невозможное.

Джастина расчувствовалась и не могла удержать слезы. Она получит прощение от сестры, и не будет на сердце так больно.

– Отлично, – Адель в предвкушении потерла руки. – Если можешь гулять, где захочется, то отведи–ка меня к Родерику. Разглядел твой фантом, увидит и мой. Я хочу с ним попрощаться.

Джастина растерялась.

– Не знаю, сумею ли. Я еще никогда так далеко от своего тела не уходила. И с призраками разговариваю впервые.

– Я бы и сама прогулялась, здесь же недалеко, но склеп меня не отпускает, уже пробовала. Так что придется тебе постараться, – губы Аделин сжались в узкую линию. Джас узнала ехидные нотки в голосе сестры, поэтому не ждала ничего хорошего. – Если не сделаешь, о чем прошу, я тебя прокляну.

– Я и так проклята, куда уж больше, – Тина вздохнула. Зря она пришла на кладбище.

Аделин подняла руки. Она не собиралась пререкаться и уговаривать. Тонкая ткань рукавов съехала вниз и оголила локти. Над головой умершей закружился снег. Он становился все гуще, скручиваясь в воронку.

– Про–о–окли–и–и…

– Я готова! – не на шутку струхнула Джас. Замогильный голос сестры заставил дрожать. – Не надо больше проклятий. Пойдем.

Воронка тут же исчезла, Адель легко соскочила с постамента и вцепилась в плечо Джастины.

– Веди!

То ли магия морока стала настолько велика, то ли призраку требовался всего лишь провожатый, но два эфемерных создания легко преодолели выход из склепа, бурную реку и горную тропу, ведущую к Орлиному гнезду. Возле ворот крепости Джастина немного замялась. Она страшилась, что изменения ее магии могли привести к тому, что ее все увидят, но, вспомнив, что ни папа, ни Гристель ее морок не заметили, смело шагнула сквозь толстое дерево. Адель нетерпеливо ждала ее уже с той стороны.

Чужой замок спал. Лишь на крепостной стене продолжали нести службу караульные, да хлопал стяг с мордой орла. Вопреки ожиданиям, призрак Адалин и морок Джастины не затрагивали порывы ветра, как не смогло их смыть течение реки.

Джас шла знакомыми коридорами. На этот раз она не вздумала таранить стены, брезгуя напороться на чье–либо спящее тело. Она надолго запомнила неприятные ощущения прошлого посещения. Застыв у двери в конце коридора, Джастина немного посомневалась, туда ли попала, но, сунув голову внутрь, убедилась, что видит ту же обстановку – огромную кровать посередине комнаты и спящего на ней человека.

– Все, пришли! – прошептала она, помня, что именно ее возглас заставил Родерика увидеть, что в покоях есть посторонние. – Не удивляйся, если он будет не один. Принц большой любитель женщин.

Аделин скорчила рожицу. Ей подобная идея не понравилась. Какое прощание с возлюбленным, если с ним рядом будет лежать обнаженная женщина?

Никакой любовницы в кровати Родерика не обнаружилось, но, тем не менее, принц был абсолютно голый.

– Он всегда такой? – спросила Адель, поднимая покрывало и любуясь на спящего человека.

– В Орлином гнезде я его в другом состоянии не видела, – со вздохом подтвердила Джас. Она тоже любовалась ладно сложенным телом, расслабленными, но продолжающими рельефно выделяться мышцами, плоским животом…

– Ну все, хватит, пора будить, – Ада ревниво накинула покрывало на кучерявую поросль, следующую от пупка вниз.

– Буди. Я в сторонке посижу, – Тина поискала глазами кресло, на котором не висела бы одежда.

Нашла его в углу, возле бюро, где в беспорядке лежали книги и бумаги. Много бумаг, в основном письма. Желая себя занять, пока сестра будет прощаться, Джас взяла одно из них. Хорошее владение гордевирским позволило ей понять витиеватые обращения какого–то вассала, просящего у сюзерена милости. Молния спалила его замок, и он вынужден был жить с семьей чуть ли не на улице. Вымаливал у Его Высочества принца Родерика Айвера замок своего опального соседа, которого повесили за разбой. Сверху прошения решительной рукой была наложена резолюция: «Отказать! Пройдоха вывез свои вещи, прежде чем спалить родовое гнездо, которое из–за неподобающего ухода разрушалось. Выпороть прилюдно». И дата. Как раз тот день, когда погибла Аделин.

Джас еще немного покопалась в бумагах и обнаружила, что все они были подписаны до того, как произошло несчастье на безымянном острове. Это открытие ее встревожило. Она держала в руках конверт, который, если судить по дате, пришел после рокового числа, но так и не был распечатан. Целехонький сургуч ясно свидетельствовал, что послание было важным. На нем сиял нетронутостью оттиск орлиной головы в короне – символ королевского двора Гордевира. Письмо от короля Родерик определенно должен был прочесть!

– Тина, с ним что–то не так, – со слезами в голосе прошептала Аделин. – Он не просыпается.

– Буди лучше, – Джас прикидывала, успеет ли она прочесть письмо, и какие будут последствия, если враг обнаружит, что кто–то опять побывал в Орлином гнезде. Любопытство сжигало ее изнутри.

– Родерик, милый, посмотри на меня, – стенала Адель, теребя принца, но тот не реагировал. – Пожалуйста, открой глаза. Ты же знаешь, я пошла бы за тобой на край света. Жаль, очень жаль, что нам не быть вместе. Я умерла. А теперь и ты умираешь, я убила тебя.

Джас оторвала взгляд от конверта и поспешила к кровати, понимая, что Адель находится на грани. Та лихорадочно целовала Родерику лицо, руки, шептала слова любви, просила прощения за свою ревность. Тине пришлось обнять сестру и оттащить от находящегося без сознания мужчины. Теперь она не сомневалась, почему не распечатаны письма, а документы обрываются на одной дате – принц так и не пришел в себя после посещения безымянного острова.

– Я не рассчитала силы, – губы Адель дрожали. – Я разозлилась на вас и не рассчитала силы. Я сломала ему позвоночник. Я видела это. Поэтому, когда ты выбралась, а он нет, я пришла в полное отчаяние. Я уже не контролировала себя…

В коридоре послышались шаги.

– Пойдем, нам пора, уже светает, – прошептала Джас, обнимая за плечи сестру.

– Я так виновата, так виновата, – рыдала та. – Перед ним, перед тобой, перед отцом. Все могло быть совсем иначе.

Джастине пришлось приложить силы, чтобы удержать Адель, рвущуюся к кровати.

Дверь распахнулась, являя лекаря с подносом лекарств. Его сопровождали слуги. Тина боялась, что они услышат рыдания призрака и разбегутся.

– Не надо их пугать, пошли, – шепотом уговаривала она Адель. Та смотрела на неподвижно лежащего принца и иступлено твердила: «Прости, прости, прости…».

Комната была последней в череде многих, и, вывалившись с другой стороны стены, обе сестры оказались во внутреннем дворе. Они так и шли до самого кладбища, обнявшись и поддерживая друг друга. В полном молчании. У склепа настала пора прощаться.

– Ты накрой меня кисеей, пожалуйста, – прошептала Адель. – Пусть никто не догадывается, что я вставала. Никому не говори, куда мы ходили, я хочу унести эту тайну с собой.

– Хорошо, я сделаю. Я все для тебя сделаю. Прости меня, сестра.

– И ты прости. Честное слово, я не хотела навредить тебе тем смерчем. Покатала бы по песку, как перекати поле, и все. Не знаю, отчего ветер вернулся такой злой, – Адель обняла младшенькую.

– Случайность. Досадная случайность, – младшая положила голову на плечо старшей. Погладила ту по спине. – Наверное, это моя магия смерч разозлила. Она же явно не наша, чужая. Я все учебники пересмотрела, нет у нас такой. Я до сих пор понять не могу, откуда она, проклятая, взялась.

– Придет время, и ты во всем разберешься. Ты въедливая, – Адель, вздохнув, поцеловала сестру в щеку, а потом прошептала на ухо: – Только, пожалуйста, в следующий раз, когда вздумаешь прогуляться мороком, придумай что–нибудь с одеждой. Ты совершенно голая.

– И ты только сейчас говоришь об этом? – растерялась Джас. Она опустила глаза, но увидела лишь легкую подвижную дымку, окутывающую ее тело.

– А то ты меня не знаешь, – грустно улыбнулась сестра. – Я та еще стерва.

Они дошли до каменного ложа. Перед тем как забраться на него, Адель погладила сестру по щеке.

– Я люблю тебя, – произнесла она и неожиданно подмигнула. – Держись, сестренка.

Повозившись немного на постаменте, поправляя венец, фату и волосы, чтобы лежали красиво, слилась, наконец, со своим телом. Джастина поцеловала Адель в холодные губы и натянула на лицо кисею.

В склепе тихо шел снег. Падал на надгробия и тут же таял, превращаясь в слезы.

Джас возвращалась в свою тюрьму опустошенная. Только выйдя из транса, заметила, что так и зажимает в кулаке нераспечатанное письмо. С красного сургуча на нее сурово смотрел орел в короне.

Белая карета приехала чуть свет. Джастину провожал отец. Грис так и не вышла. Средняя дочь собиралась отбыть сразу после завтрака. Ее повозка уже была готова. Отец решил, что сам проводит Гристель до Академии. Заодно намеревался просить аудиенции у короля. Что–то связанное с границей – Джас уже не посвящали в планы семьи, отчего ей становилось только грустнее.

– Ничему не удивляйся, – прошептала она отцу на ухо, когда они обнимались на прощание. – Все равно не смогу объяснить.

Джас сунула ему в карман конверт, который принесла с собой из Орлиного гнезда. Сама читать не решилась, боясь, что стражники застанут ее за этим занятием и поинтересуются, откуда взялось письмо. Лишнее доказательство ее связи с врагом.

Когда Тина посмотрела на отца в последний раз, у того дрожали губы, которые он пытался растянуть в ободряющей улыбке.

Дочь лорда Варандак посадили в белую карету и закрыли двери на увесистый замок. Запряженная двойкой лошадей, тяжелая и неповоротливая повозка медленно выкатилась за ворота. За ней последовали четверо всадников в монашеской одежде белого цвета с косыми крестами на спинах. Храмовики ярко выделялась на фоне серых стен и хмурого неба.

Джастина приникла к зарешеченному окну. Она хотела запомнить родные места, понимая, что может сюда никогда не вернуться. Она слышала, как монахи обещали отцу не торопиться уничтожать ее редкий дар.