Под созвездием Падшего Ангела

Старуха вздохнула и вытерла слезящиеся глаза.

– Как же она мучилась, бедняжка! Родив лорду Айверу второго сына, Элиль посчитала свой долг выполненным и ушла в монастырь, – продолжила кормилица. – Ей невыносимо было притворяться любящей женой и матерью.

Ильга замолчала. Пожевала беззубым ртом, переживая события давних лет заново.

– Кайл приходил ко мне с расспросами. Осторожно интересовался, как много я знаю, но я прикинулась, что понятия не имею, как жили Айверы в послевоенные годы. Сказала, что появилась в их доме гораздо позже. Уже после рождения первенца.

– О, боги! – по щекам Джастины потекли слезы. – Получается, Кайл понимает, что истинным наследником короля Гордевира является не он, а Родерик? Знает и молчит. Выходит, старший брат не собирается отдавать младшему корону?

– Поэтому я позвала тебя. Ты дочь своего отца и должна искупит его грех. Убей Кайла!

– Вы безумная! – Джас выдернула руку из пальцев старухи и соскользнула с кровати.

– Убей, иначе он погубит вас всех. Твой отец уже не жилец! Кайл никого не пощадит. Думаешь, он просто так рвался захватить Долины? Война поможет ему перебить всех Варандак. Если правда выплывет наружу, то ему не видать короны Гордевира.

У дверей Джас обернулась. Вытерла рукавом нос.

– Я вам не верю. Кайл не может быть сыном моего отца. Письмо ничего не значит. Мало ли что выдумала погруженная в непроглядную тоску женщина? Жизнерадостные люди не запирают себя в монастырях. Я и все остальные люди знают один достоверный факт – леди Элиль была замужем и родила первенца в браке. Даже король Айвер верит, что Кайл его сын, иначе не назначил бы наследником.

– Скажи, есть ли что–то такое, что отец твой прячет? – вкрадчиво спросила старуха. – Какое–то физическое уродство?

Эти слова кормилицы остановили Джас. Она медленно облизала губы. Рот пересох. И даже дышать стало тяжело. Уродство было. У папы и у Грис. У каждого из них на правой ноге отсутствовала последняя фаланга мизинца: не сильно бросалось в глаза, но достаточно, чтобы помнить об изъяне. Папа еще смеялся, что это верный признак принадлежности к клану Варандак. У его кузена – лорда Лека тоже отсутствовало полпальца. Джас помнила, как Адель дразнила среднюю сестру уродиной. Еще один повод Грис завидовать и ненавидеть сестер, которым такой родовой знак не передался.

– Я по дыханию слышу, что ты понимаешь, о чем я говорю, – старуха сипела. Тяжелые разговоры были не для ее больших лет. – Так вот, открою тебе секрет: у Кайла тоже есть уродливый мизинец на ноге. И ты никогда не увидишь его босиком. Он стесняется порока и с детства не купается в чьем–либо присутствии. Он даже спит в носках, объясняя это тем, что все время зябнет.

– А откуда вам известно, что у моего отца есть изъян?

– Я видела его голым, когда он возжелал жену врага. Прежде чем войти в воду он отослал своих людей и разделся. Леди Элиль имела глупость купаться в заводи без сопровождения служанок. Думала, что ее никто не увидит. А тут отряд врага. Спрятавшись за камнями, я сама стала невольным свидетелем нападения. Возвращалась домой после ярмарки на вашем берегу. Моя деревня тогда находилась недалеко от Орлиного гнезда. Находилась… Ее как раз и сжег отряд твоего отца в отместку за нападение на торговый обоз, – кормилица тяжело вздохнула. – Я прибилась к леди Элиль, как никому ненужное перекати–поле. Я спасала ее, а она меня.

– Я не понимаю. Я отказываюсь понимать, что мой отец способен на такое… Огонь, смерть, насилие…

– Война многих изуродовала. Позже я узнала, что ему было за что мстить. Птахи вырезали всю вашу семью. Родителей твоего отца, сестру и старшего брата. Над сестрой, перед тем как убить, тоже надругались.

Джас слышала от мамы страшную историю, когда птахи внезапно напали на замок Варандак. Старший сын попытался защитить родителей и сестер, но погиб первым. Отца тогда дома по чистой случайности не оказалось, а тетушка Маргит спряталась в подземелье, поэтому выжила.

– Но люди же не звери! Зачем столько жестокости?

– Око за око, глаз за глаз. В том отряде, который напал на ваш замок, был и лорд Айвер.

– Я теперь не знаю, кого ненавижу больше, – Джас опустилась у двери на пол. – Вас или… остальных.

– Не думай о ненависти, деточка. Думай о любви.

– Как? Вы посылаете меня убить Кайла. Разве убивают, думая о любви?

– У тебя нет выбора.

– Но почему я?

– Змея, в союзе будь с орлом,

Иди, не бойся, напролом!

Пусть будут раны, боль и кровь,

Все исцелит твоя любовь.

– Откуда вы знаете? – Джас подняла глаза на старуху. Та улыбалась.

– Когда у тебя нет глаз, нужны уши.

– Вы подслушивали! – догадалась Тина. Кормилица не гнушалась этим занятием в Орлином гнезде, не бросила привычку и сейчас. Только теперь ее ушами и глазами была внучка.

– Когда живешь в жестоком мире, поневоле будешь думать о благополучии своей семьи. Мы должны знать, с какими мыслями к нам наведываются гости. Я дорожу Родериком как сыном, поэтому боюсь за его жизнь. Он тоже моя семья. А ты нет. Ты чужая. Ты мышь. Но раз он тебя любит… Все предопределено, деточка. Ты и сама об этом знаешь, – старуха завозилась в кровати. Подтянула одеяло до шеи. Она зябла, хотя в комнате нечем было дышать. – Все, иди. Теперь ты знаешь, кто друг, а кто враг, и будешь начеку.

– Раз уж вы слышали пророчество, может, догадались, что означают три девятки?

– Спроси у мертвых.

– Я не понимаю…

– Посмотри на могилы своих предков и все поймешь.

– И все же…

– Иди, я устала.

У двери тут же появилась внучка кормилицы. Она словно ждала знака. Помогла Джас подняться с пола и повела назад той же дорогой.