Мудрость воспитания. Книга для родителей

«Бездарные» и «бестолковые» ученики

Ни одному разряду учеников не приходится в наших школах так плохо, как тем вялым и туго понимающим мальчикам, которых учителя часто называют бездарными и бестолковыми. В отношении к ним всего более погрешает современное воспитание. А между тем они-то и заслуживают самого тщательного внимания и попечения со стороны воспитателя. Большею частью в них скрываются такие духовные силы, которые далеко превосходят способности так называемых талантливых, бойких учеников; в них всегда можно найти нравственную стойкость и точность, а это столь важно, что должно внушить нам особенную о них заботливость. Неторопливый народ наш понял цену этой медлительности, сложив поговорку: «Тише едешь, дальше будешь»; но в нашем воспитании такое воззрение прилагается еще весьма мало, и мальчики с медленным пониманием часто делаются жертвами нетерпеливости воспитателей.

В наших школах учение большею частью идет чрезвычайно быстро: одна наука беспрестанно сменяется другою. Виною этому, конечно, не столько сами школы, сколько требования современного образования; но тем не менее в этом заключается главное неудобство для учеников, которых понятия развиваются медленно. Они не могут поспевать за быстрым ходом преподавания; от пройденного у них едва остается какое-то смутное впечатление, и неопытному наблюдателю они представляются бездарными глупцами, с которыми не стоит тратить трудов и времени. Как лишняя тяжесть, они и отбрасываются в сторону. В понятиях учителя они рисуются ленивыми, флегматичными, тупыми, ничем не интересующимися, апатически-равнодушными, и притом еще с понятиями сбивчивыми, бестолково перепутанными. Все эти заключения нередко бывают совершенно ложны; но при настоящем знании у нас педагогики этому нечего удивляться. Вообще у нас считают педагогику и дидактические приемы при обучении делом лишним; и потому не удивительно, что доморощенные педагоги, частенько судя лишь по наружности, грешат в отношении суждений о своих учениках.

Учеников с медленной понятливостью легко узнать по некоторым особенным признакам. 1) Они следят усердно за преподаванием, но оно не возбуждает в них самодеятельности. Указывается ли что-нибудь их зрению, слуху, осязанию, их собственное участие часто ограничивается почти только глазением, т. е. они просто видят предмет, без всякого понимания. Нужно, чтобы прошло много времени, чтобы предмет много раз был показан им, и тогда только к этому чисто внешнему воззрению может присоединиться внутреннее, разумное участие. 2) Их трудно заставить идти вперед. Всякий раз, когда им нужно сделать заключение, сравнение, новую комбинацию или распределение, применение правила и т. п… они обыкновенно запинаются и становятся в тупик. Если их заставляют рассуждать насильно, они решительно сбиваются с толку и несут ужаснейшую дичь, возбуждающую гнев учителя и смех товарищей. Проходит обыкновенно довольно долгое время, прежде чем победишь их медлительность и заставишь их идти свободно и весело, без робости и без затруднений. 3) Зато они выказывают весьма сильную склонность к порядку и аккуратности. Это заметно в их книгах и тетрадях, в их письме и рисовке, равно как во всем их поведении, если им поручается в классе какая-нибудь особенная должность. Поэтому часто находят их действия механическими. 4) Они нередко удивляют своим практическим смыслом в привычной им сфере жизни, тогда как во всяком новом жизненном положении, например, в новом классе, в новой должности, при новом занятии, они часто так же, как и в учении — являются сначала как будто не на месте. Поэтому почти всегда считают их особенно способными к практическим занятиям в жизни. 5) С нравственной стороны, которой здесь также нельзя оставлять без внимания, они обыкновенно являются послушными, уступчивыми и добродушными, но иногда вдруг делаются несговорчивы, упорны и совершенно неприступны. Иногда они позволяют шутить над собой, а потом вдруг обижаются и делаются грубы, задорны. Какая из этих сторон разовьется в них преимущественно в последующей жизни, это зависит главным образом от того, как с ними будут обходиться в школе. 6) Если в школе и вообще при воспитании обращаются с ними как следует, то они на все вопросы, какие дают им, либо отвечают верно, либо совсем ничего не отвечают; поэтому в сравнении с другими учениками, которые часто хорошо отвечают наугад, они кажутся незнающими. 7) Им трудно понимать и трудно удерживать понятое; но память их отличается верностью, а ум — ясностью.<…>

Ныне весьма много толкуют о развитии умственных сил, но тем не менее мы вообще страдаем недостатком оригинальности и производительности; а вместе с тем и основательность в знаниях высказывается только в весьма немногих головах, составляющих как бы исключение. Здесь не мешает заметить еще и то, что весьма многие из знаменитых людей, впоследствии отличившихся в науках, часто в школах играли роль таких непонятливых учеников и нередко заставляли потом бывших учителей своих восклицать: кто бы мог в них это предполагать! Нечего, кажется, говорить о том, что этого рода учеников не должно смешивать с посредственностью. Посредственные ученики — находка для школы: для них не нужно ни педагогики, ни особых дидактических приемов; с ними можно благополучно сдавать экзамены, и они, наконец, достигают до такой высоты понимания, что могут говорить даже о предметах, которых совершенно не понимают.

Кроме природных способностей самый ход первоначального воспитания имеет влияние на развитие умственномедленных учеников. Этого второго обстоятельства никак не должно оставлять без внимания. Напротив, нужно рассмотреть его как можно тщательнее, чтобы отсюда вывести правила, каким образом следует обращаться в школе с туго понимающими детьми. Простая обстановка быта, постоянно одни и те же обстоятельства и отношения, окружающие ребенка, недостаток во всех средствах, какие даются природой и искусством для возбуждения и напряжения духовной деятельности в детях, — все это, в соединении с природным характером, производит медленное понимание. Ребенок привыкает останавливаться на одном и том же впечатлении и не торопится ускорять сочетание представлений своих; это доходит даже до того, что и отдельные предметы воспринимаются и замечаются им весьма медленно. Таким образом происходит то духовное состояние, которое можно назвать духовной флегмой. Простота быта и всех отношений никогда не возбуждает в душе потребности скоро переходить от одного представления к другому и даже не требует, чтобы в уме всегда находилось значительное количество представлений. Этим объясняется внезапное смущение таких учеников в школах при необходимости быстрого перехода от одного предмета к другому или в случае нового и разнообразного сочетания мыслей. Естественное последствие этого: медлительность, неловкость и недостаток умения образовать из данных представлений суждение и из данных условий заключение. Таким образом, эти ученики являются постоянными, надежными детьми; но вместе с тем они легко путаются и нередко могут казаться непонятливыми и глупыми.

В том, что мы сказали, заключается достаточно намеков на то, как нужно обращаться с такими детьми. Тем не менее не бесполезно рассмотреть поближе тех из них, которые сделались жертвой неправильного воспитания, и расшевелить этим несколько совесть педагогов. Такие дети редко поступают в высшие школы, не поучившись еще прежде где-нибудь. Обыкновенно начальное образование и развитие они получают от учителей и учительниц, имеющих весьма смутные понятия как об искусстве обучения, так и о воспитании вообще и обучающих учеников своих точно так же, как сами учились в гимназиях. В известном классе нужно пройти и знать столько-то, в другом — столько-то — с этим положением сообразуются эти преподаватели и в своих занятиях. Это служит для них единственным руководством при обучении, и, чтобы безошибочно достигнуть своей цели, они употребляют в отношении к ученикам своим все зависящие от них средства, и даже более нежели нужно. При этом добродушная уверенность, что они исполняют свой долг, делает их слепыми и глухими к советам дидактики и педагогики. А если как-нибудь и проснется совесть и станет упрекать их, так можно успокоить ее обыкновенным мнением, что ведь из педагогических сочинений ничему не научишься…

…Более же всего полезно для таких мальчиков опытное обучение. Небольшого труда стоит узнать то, что особенно занимает мальчика и к чему он более склонен. Затем можно вести дело так, чтобы все, что встретится или в школе при обучении, или в кругу жизни, сочеталось в уме его с теми представлениями, которые он уже имел прежде. Тут можно заставить учеников делать сравнения и проводить параллели между тем, что они только что слышали или читали, и тем, что они уже испытали и чувствовали сами. Нужно с неутомимым постоянством прислушиваться к ним, нужно соблюдать неизменную терпимость и вежливость в рассуждениях с ними, нужно терпеливо сносить их медлительность в воспроизведении представлений. Беспрестанно надобно обращаться к такому ученику, спрашивать его, касаясь разнообразнейших сторон, какие только может представлять предмет, до тех пор пока удастся возбудить вместе с новыми и другие представления, уже прежде бывшие в его уме.

В разносторонности отдельных представлений и состоит главный недостаток медлительных голов, а потому здесь особенно нужно нападать на этот недостаток и стараться исправить его. Для этого же необходимо при обучении сближение с опытом; без этого опытного обучения и без умения ловко пользоваться опытом все другие средства очень мало могут способствовать развитию способности примечать предметы и вникать в них; а недостаток этой способности и служит главной причиной слабости медлительных голов.

Добролюбов Н. А. Ученики с медленным пониманием: (Из заметок учителя) // Избр. пед. соч. М., 1952. С. 232–234, 238–240, 246–247