Мудрость воспитания. Книга для родителей

Как научить любить прекрасное

Необходимость эстетического образования сознается всеми современными педагогами, правильно смотрящими на конечную цель воспитания. Эта цель состоит в том, чтобы сделать человека человеком, т. е. возвысить, облагородить, развить все его способности, вселить в него стремление к лучшему и дать ему средства к самосовершенствованию. На пути этого самосовершенствования человека ожидают горести и сомнения; ему предстоят борьба с собственными несовершенствами, труд, работа над самим собою. Поэтому так часто говорят, что человек создан для труда и борьбы. Борьба эта становится тем упорнее, исход борьбы тем сомнительнее, чем больше расходятся обязанности человека с его желаниями, чем больше разлад между нравственным долгом и чувственными явлениями. На этом основании одна из важнейших задач воспитания состоит не в том, чтобы во имя долга подавить личную свободу, искоренить враждебные наклонности и влечения, а в том, чтобы согласить, примирить одно с другим, чтобы дать правильное развитие этим наклонностям, которые, в противном случае не получивши должного направления, могут переродиться в старости и повести к самым печальным уклонениям от разумности. Нужно, чтобы человек делал добро, по возможности не насилуя своей природы; нужно, чтобы он смотрел на труд не как на печальную необходимость, а как на внутреннюю потребность, как на существенное условие жизни, как на высокое наслаждение; хорошие, благородные влечения должны по возможности обратиться в привычку, сделаться второй природой правильно развитого человека. Степень развития можно довольно безошибочно определять по тем предметам, которые нравятся человеку, — по тому, в чем он находит себе удовольствие или наслаждение. Чем грубее, необразованнее человек, чем ниже стоит его природа в нравственном отношении, тем материальнее его наслаждения, тем менее они проникнуты мыслью, тем ближе они к чисто животным влечениям. Такие наслаждения, конечно, не могут иметь образовательного влияния: вместо того чтобы облагораживать человека, они удерживают его в состоянии нравственного унижения. Между тем наслаждение составляет одну из потребностей человеческой души. Способность наслаждаться принадлежит к числу благороднейших ее способностей; но способность эта нуждается в развитии. Человеку свойственно стремление к прекрасному, но каждый понимает прекрасное по-своему, часто неверно и превратно. Задача эстетического образования состоит именно в том, чтобы воспользоваться этим врожденным стремлением и показать ему верную дорогу. Эстетическое образование должно приучить человека любить прекрасное и правильно понимать его; оно должно образовать и очистить вкус, показать человеку то, в чем должно искать наслаждения, развить в нем способность наслаждаться тем, что действительно прекрасно, — тем, что может оказывать на душу благотворное, обновляющее влияние. Плодом эстетического образования должны быть внутренняя гармония, согласие между долгом и желанием, между рассудком и чувством, отсутствие той борьбы, которая всегда служит признаком еще неполного развития. К такой цели должно стремиться. Можно ли ее достигнуть — это другой вопрос — вопрос, на который, по-видимому, придется отвечать отрицательно. Были, впрочем, избранные люди, которые еще при жизни достигали внутреннего успокоения и прочного душевного мира. К числу таких людей можно отнести В. Гумбольдта и О. Тьерри: оба этих ученых считали труд, самоотвержение во имя науки высочайшим наслаждением; следовательно, влечение и долг были соглашены. Оба они были высоко развиты в эстетическом отношении: В. Гумбольдт был замечательный критик, ценитель изящного во всех его проявлениях; О. Тьерри был художник в деле исторического творчества. Оба они под конец жизни сознавали, что честно исполнили долг человека, и оба умерли с этим спокойным сознанием; их душевного мира не могли нарушить ни телесные страдания, которые пришлось испытать Тьерри, ни огорчения от потери близких людей, которые выпали на долю Гумбольдта. Итак, вот плоды эстетического образования. Говорить отдельно о необходимости такого образования для женщины мы считаем излишним, потому что твердо убеждены, что ее духовная природа имеет те же потребности, как и природа мужчины, что женщина, как и мужчина, имеет право сказать: «Я — человек, и ничто человеческое не считаю для себя чуждым».

Возникает вопрос: с каких лет должно начинаться эстетическое образование? Ответ на это ясен: для одних раньше, для других позднее, но вообще, чем раньше, тем лучше. Пока еще нельзя действовать положительными средствами, пока нельзя развивать вкуса, потому что дремлют умственные способности и не окрепли физические силы, до тех пор нужно действовать отрицательно, охраняя ребенка от всего того, что может неприятно поразить его и произвести болезненное, хотя и смутное, неясное, впечатление.<…> Нужна только добрая воля, а главное — убеждение в необходимости эстетического образования и сознание того, что образование это начинается с первых впечатлений ребенка, а не с того времени, когда ему читают с кафедры теорию изящного.<…> <следует> обращать внимание на обстановку, которая окружает ребенка в первые дни и годы его жизни. Совет этот основателен, хотя с первого взгляда может показаться, что внешняя обстановка не имеет важного значения в деле воспитания. Надо вспомнить, что ребенок сначала способен воспринимать одни внешние впечатления, что на него всего сильнее действует то, что поражает его чувство. Эти впечатления, воспринятые сначала случайно, инстинктивно, мало-помалу получают смысл в глазах ребенка. Оставаясь в его памяти, они начинают действовать на его понятия, будить в его душе чувства, вызывать к деятельности воображение. Для характера ребенка очень важно то, при каких условиях совершилось это первое пробуждение духовной деятельности; важны даже обстановка, убранство комнаты, потому что все это производит впечатление на восприимчивые, еще не окрепнувшие нервы. Впоследствии, в известном возрасте, любовь к чистоте и порядку совершенно отделяется от высшего эстетического чувства, побуждающего человека наслаждаться созерцанием красоты или воплощать мысль в соответствующую ей форму; но в первые годы жизни опрятность и порядочность составляют первые проблески эстетического чувства, которого высшие проявления еще не доступны детскому пониманию. Поэтому… <следует> дорожить этими проблесками и смотреть на них не только с практической стороны, не только как на качества, доставляющие в жизни внешние удобства и комфорт.<…> Чем самобытнее и безыскусственнее… попытки [творчества, которые часто проявляются в детских играх], чем меньше в них подражательности и стремления к эффекту, тем большую цену должны они иметь в глазах воспитателя, который, не стесняя свободы ребенка, не обращая его забавы в работу, должен помогать ему и дружеским советом руководить его опытами. Попытки эти дороги не столько как задатки будущего таланта, сколько потому, что они показывают в ребенке присутствие живого природного смысла и самородного стремления к деятельности. Совершенную противоположность с этими здоровыми проявлениями творчества, выражающегося часто в грубых или причудливых, но естественных формах, составляют так называемые таланты, привитые к детям искусственным воспитанием, суровой дисциплиной, без которой редко обходится раннее обучение какому-нибудь искусству. Эти преждевременные таланты чаще всего проявляются в детях художников и, к сожалению, составляют нередко предмет спекуляции со стороны родителей. В таком таланте обыкновенно нет ничего самобытного; все его достоинство состоит во внешней эффектности. Ребенок бессознательно усваивает себе механизм искусства, не понимая его идеи, не имея в себе искры художественного чувства. Подобное развитие представляет печальное, болезненное уклонение от той цели, к которой должно вести истинное эстетическое образование. К числу таких же неестественных, привитых к детскому возрасту проявлений эстетического чувства <…относятся…> детские балы и театры, стесняющие свободное развитие личностей и побуждающие детей перенимать все приемы взрослых. Определив, в чем должно состоять вообще развитие любви к изящному в детях первого возраста, автор переходит к рассмотрению отдельных отраслей искусства. Он объясняет их образовательную силу и показывает средства, которыми можно ввести предметы искусств в круг ежедневных впечатлений ребенка. Эти предметы, назначенные для того, чтобы пробуждать эстетическое чувство в высшем смысле этого слова, должны быть приноровлены к детскому возрасту. Красоты тех произведений, которыми мы окружаем детей, должны быть красоты простые, понятные, близкие детскому сердцу. Картины должны изображать такие эпизоды, в которых проявлялось бы чувство, доступное детям, способное возбудить в них сочувствие; музыкальная мелодия должна отличаться простотой; в противном случае искусство останется для детей чуждым элементом и не получит образовательного влияния. Нужно прежде всего не учить искусству, а пробудить в ребенке способность наслаждаться изящным. Наслаждение это будет сначала инстинктивное, безотчетное; но лишь бы это было действительное, непритворное, хотя и несознанное, наслаждение: оно облагородит и принесет свою пользу. У нас в общежитии держатся обратного пути; о влиянии искусства на нравственность, на чувства не заботятся. Искусство сведено на степень механической ловкости, и на развитие этой ловкости обращено все внимание родителей и воспитателей. Ребенка, не обнаружившего еще никаких музыкальных наклонностей, неспособного с удовольствием выслушать самую простую и ненатянутую мелодию, сажают прямо за фортепиано и заваливают гаммами и экзерсисами. Мудрено ли, что при подобных условиях гибнет эстетическое чувство ребенка, забитого рутиной, запуганного сухими, безжизненными формами, в которых впервые перед его глазами является искусство. Немудрено и то, что наше общество, которое всего более дорожит внешностью, не заботясь о внутреннем содержании, немудрено, что это общество обращает так мало внимания на истинное эстетическое образование. При этом образовании внешний блеск есть явление случайное, на которое нельзя рассчитывать; а обществу нужен блеск во что бы то ни стало, и вот в наше воспитание введено под именем искусства бездушное изучение разных механических приемов, в которых нет ни мысли, ни чувства. Так изучают музыку, живопись, танцы. При таком порядке вещей воспитанники и воспитанницы не могут испытывать на себе благотворного влияния искусства, при таком порядке вещей можно смело сказать, что у нас еще нет эстетического образования или что оно составляет удел немногих избранных людей, поставленных судьбой в особое, счастливое положение.

Писарев Д. И. Влияние искусства на воспитание // Избр. пед. высказывания. М., 1938. С. 66–70