Место под солнцем

Глава 8. Под водой

* * *

Что ж, из больничного крыла я выползла в конце марта, одновременно со всеми остальными пострадавшими. Из последствий перенесённой болезни осталась разве что лёгкая слабость, но и она прошла со временем. И опять начались тяжёлые трудовые будни.

Наверстать упущенное было непросто, но преподаватели с пониманием отнеслись к моей лёгкой тормознутости после болезни и делали небольшие поблажки. Да, как же мне всё-таки не хватало в этот период своего телефона с поисковиком! Надо сказать, что даже почти спустя год, что я находилась в теле Элли, у меня до сих пор было фантомное ощущение смартфона в кармане и его вибрации при сообщениях. Это походило на те же ощущения, которые иногда испытывают люди с ампутированной конечностью, но только мне ампутировали телефон. И ломка по нему чувствовалась до сих пор.

Наш злой гений за всю весну несколько раз таки потревожил меня своими дурацкими поручениями, но ничего особенного в них не было: так, отнеси то, передай этому, сделай третье. Его дружки часто хихикали надо мной, когда видели нас вместе, но репутация у старосты Слизерина была на уровне лика святого, ведь он опекал бедную, несчастную и непутёвую меня прямо как старший брат. И девчонки опять томно по нему вздыхали, правда, никто уже не строил планов с Любовными зельями, и на том спасибо.

В общем, за всеми этими заботами незаметно пролетело три месяца, и началась пора экзаменов. Вообще, сессия в универе до сих пор вспоминалась мне с ужасом, особенно летом третьего курса, когда за четыре недели мы должны были сдать пять экзаменов. И не абы каких, а чертовски сложных, так сказать, квинтэссенция всей нашей учёбы. Преподы часто нам потом говорили, что умнее, чем после сессии третьего курса, вы уже не будете, и это оказалось правдой: далее мы действительно постепенно деградировали, потому что нагрузка немного спала, а специальность стала сужаться до клинических дисциплин.

Поэтому я немного побаивалась итоговых экзаменов, но всё оказалось не так плохо, как мне казалось: никто не просил цитировать учебники и знать блестяще весь материал на уровне ЖАБА. Моей подготовки в течение года оказалось достаточно, чтобы сдать все экзамены на высший балл без каких бы то ни было проблем. Хотя это, наверное, потому, что все эти проблемы я терпеливо разгребала в течение года. Но не у всех всё оказалось так уж радужно.

В один из дней, когда мы с утра сдавали Заклинания, следом должен был пойти третий курс. Вообще, этот экзамен показался мне самым лёгким: профессор Флитвик в крайне доброжелательной, даже шутливой форме немного побеседовал с каждым студентом, а потом просил выполнить несколько заклинаний, которые мы с ним проходили. Мне достались Левитирующие и Отпирающие чары, так что я была крайне всем довольна и одной из первых вышла в коридор ждать остальных. Здесь же был и староста Слизерина, о чём-то разговаривавший со своими первокурсниками, уже сдавшими экзамен, но я старательно избегала надменного взгляда угольно-чёрных глаз и смотрела в окошко на прекрасный июньский погожий день.

Какая же всё-таки была красота вокруг Хогвартса! Солнце уже приятно грело, изумрудная трава мягким шёлковым ковром стелилась вокруг школы и вдоль берега Чёрного озера, словно море простиравшегося до самого горизонта. Я никогда не видела, чтобы на ровной поверхности водной глади хотя бы раз была малейшая рябь. Когда не замерзало, озеро было похоже на огромное идеально ровное зеркало, отражавшее небо. А поскольку в тот день на небе не было ни облачка, то оно было поразительного тёмно-синего оттенка и искрилось от ярких солнечных лучей.

Так я и любовалась всей этой красотой из окна, пока меня не отвлёк чей-то пронзительный крик. Резко обернувшись, я заметила, как одна из третьекурсниц в больших круглых очках вдруг начала судорожно рыдать, а потом схватилась за шею и начала задыхаться. Этот её приступ удушья так напоминал бронхиальную астму, что я рефлекторно подбежала к ней, чтобы держать ситуацию под контролем.

— Опять эта Миртл что-то вытворяет! — брезгливо заметила другая девочка, блондинка с милыми кудряшками и розовой лентой в волосах, судя по форме, студентка Гриффиндора. Остальные девчонки захихикали, а я опустилась на колени рядом с Миртл и принялась оценивать ситуацию.

И совсем быстро поняла, что на астму приступ тянул не очень. Одышка была не на выдохе, а смешанная, да и посинения кожи особого не было, а вот дрожь в руках — да, что навело меня на определённые мысли.

— Оливия, да прекрати ты уже её травить! — воскликнул кто-то из парней тоже возраста Оливии и Миртл. — Если бы ты не начала говорить, что она ничего не сдаст, — этого не случилось бы! Может, ей дать воды?

«Всё ясно», — подумала я, а вслух сказала: — Да, кто-нибудь может принести воды?

Буквально через полминуты у меня в руках оказался кубок с водой, а я в это время слазала в сумку и достала оттуда небольшой пузырёк. Открыв его, я капнула в воду немного нужной настойки и дала выпить эту воду Миртл.

— Спасибо, — благодарно выдавила та, мигом придя в себя после глотка воды. — Странный вкус… что это?

— Это… это… зелье… снимающее удушье! У меня тоже иногда такое бывает. Я немного капнула тебе в воду, чтобы ты успокоилась, — ответила я, а Миртл странно посмотрела на меня и отпила ещё из кубка. — Вот, выпей всё и хорошо сдашь все экзамены! Ну как, тебе легче?

— Да… — протянула Миртл, поднявшись на ноги, а потом уже увереннее добавила: — Мне действительно легче… намного легче… спасибо тебе!

Я тепло улыбнулась в ответ и убрала пузырёк в сумку, а в это время вышли последние первокурсники, в числе которых была и Ханна, и профессор Флитвик стал понемногу запускать третий курс. Чтобы не мешать им, мы отошли в сторону и собрались уже пойти на задний двор немного погреться на солнышке перед обедом, как кто-то очень сильный вдруг схватил меня за руку.

— Китти, можно поговорить с тобой немного? — наигранно вежливо спросил Том, явно потому, что вокруг нас было полно́ народу.

Я взглянула на Ханну, но та лишь густо покраснела от взгляда красавца-слизеринца и пробормотала:

— Эм… Кейт… я подожду тебя на улице… — и поплелась вместе с Марго по коридору в сторону лестниц.

Я же удивлённо посмотрела в ответ, не понимая причин такого повышенного внимания к своей скромной персоне, а Том отвёл меня в сторону и тихо спросил:

— Что за фокусы, Китти? Зелья, снимающего удушье, нет, по крайней мере я о таком не слышал. А у меня завтра СОВ по Зельеварению, и не хотелось бы, чтобы всплывали какие-то неизвестные зелья!

— Вот если бы ты лучше готовился к своим СОВ, то у тебя и вопросов бы не было, — надменно процедила я, но моё запястье вдруг сжали с такой силой, что я чуть не закричала. — Да отпусти ты меня, это обычная валерьянка! Ханна вчера тоже истерику устроила, вот я и попросила у профессора Слизнорта пузырёк!

— А зачем ты тогда соврала про зелье? — усмехнувшись, спросил он, но хватку всё-таки поубавил.

— А почему я соврала? — картинно удивилась я. — Удушье же прошло? Валериана — лекарственная трава… всё логично, по-моему… — но Том так выразительно посмотрел на меня, что я добавила: — Слушай, да при приступе истерии можно было и просто воду дать с такими же словами, и эффект был бы тот же!

Ехидная улыбка на красивых губах стала ещё шире, а взгляд — насмешливее.

— Так ведь ты тоже истеричка, Китти, разве нет? Но что-то я не заметил, чтобы тебе помогала обычная вода…

От этих слов я скривилась и красноречиво посмотрела в ответ.

— Только не надо путать акцентуацию характера с реальной болезнью, вот пожалуйста! — но теперь во взгляде старосты Слизерина проскользнуло непонимание, и я закатила глаза и пояснила: — Слушай, так каждую эмоциональную женщину можно записать в истерички, но это не значит, что у нас всех есть истерический невроз… просто не забивай свою светлую голову перед СОВ по Зельеварению и отпусти меня, я устала и хочу отдохнуть.

— А я хочу понять, как ты смогла так быстро снять удушье, Китти, — не сдавался он, по-прежнему придерживая меня за запястье. — У этой Миртл уже не первый раз такое, и порой даже мадам Боунс не может с ними справиться, а у тебя вышло за минуту. В чём фокус? Что за истерия?

— Болезнь такая, один из неврозов, — нехотя ответила я. — И что б ты знал, хотя я и называю себя истеричкой, но у меня её как таковой нет. Может, какие-то черты, но не сам невроз. Истерию ещё называют «обезьяной всех болезней» и «великой симулянткой». Обычно такие приступы реальных болезней возникают после стрессовых ситуаций и на публике, вот как сейчас, когда Миртл начала задирать эта гриффиндорка. И не надо так на меня смотреть, Миртл не специально всё это устроила. Такие больные сами не осознают, что делают. Она просто хотела привлечь к себе внимание, чтобы её пожалели… она не притворялась, это всё происходит на подкорке.

Том на какое-то время задумался, а потом вдруг спросил:

— А с чего ты взяла, что у тебя её нет, Китти?

Я красноречиво поджала губы и буркнула:

— Потому что у меня нет цели привлекать к себе внимание болячками. И жалости мне тоже чужой не надо. Я обычно даже с температурой под сорок ползла на учёбу и работу и не выдавала никак, что болею, так что уж в чём-чём, а в реальной истерии меня трудно обвинить. Ещё вопросы?

— То есть ты соврала Миртл… и ей от этого стало легче? — изящно приподняв бровь, уточнил он.

— Я не врала ей! — возразила я, а наши перешёптывания уже начали привлекать внимание третьекурсников. — Я дала то, что ей было нужно, — внимание и лекарство. А то, что лекарством оказалась водичка с валерианой — это уже не мои проблемы. Помогло? Помогло. И словом можно вылечить, если подобрать нужное. А теперь отпусти меня, я хочу поболтать с кем-то приятным, а не с тобой.

Том тихо рассмеялся моей последней колкости и отпустил наконец моё запястье.

— Ладно, иди отдыхай… И учти, Китти, через две недели в приют вернёмся вместе, так что не убегай никуда с вокзала и подожди меня у колонны с проходом. Всё равно никуда далеко не убежишь, а я расстроюсь…

Он слегка прикусил нижнюю губу, а мне аж тошно стало от этого картинного жеста. «Мда, плакал мой план по подмене амулета…»

— Подожду, — буркнула я, перехватив сумку на правое плечо, а затем поспешила прочь на свежий воздух, чтобы как следует подумать.

«А может, не ждать и пойти само́й? — размышляла я, бодро шагая по залитым солнечным светом коридорам школы. — Хотя дороги я так и не запомнила с прошлого раза… заблужусь — ещё хуже будет. А придём вместе — и он сразу заберёт амулет. Хотя… второго у него нет и вряд ли будет… не поедет же он в Россию в самом деле?! Вот и пусть забирает этот. Если в него вселится кто-то посторонний — даже не расстроюсь!»

* * *

В общем, закончились и итоговые экзамены. Пятый курс сдал СОВ, седьмой — ЖАБА, но как я поняла, результаты им придут позже по почте. Хотя я не сомневалась, что кое-кто точно сдал всё на «превосходно». Слизерин пятый год подряд завоевал кубок школы и третий — по квиддичу, и последний пир студенты этого факультета отмечали крайне бурно. А я в последние дни очень старалась избегать компании старосты этого факультета, потому что мне и так светило полтора месяца с ним же. И настроение больше даже портило именно это, а не то, что мы возвращались в реальный мир с войной, голодом и болезнями. Я уже как-то привыкла жить в подобных условиях, если честно.