Место под солнцем

Глава 34. Победа

* * *

— Кейт!

— Мама, мамочка!

— Ей надо дать воды…

Застонав, я постепенно приходила в себя, а Том, вовремя подхвативший меня, усадил на стул неподалёку.

— Вот, Кейт, держи, — Морган протянул мне чашку с водой, и я в два глотка осушила её, а затем повернула голову и уставилась на злосчастную синицу, которая от суеты перепрыгнула на два стола дальше и вертела головой.

— Мама, что с тобой? Ты тоже заболела?..

— Я… я просто устала на работе, милая… Надо… надо отпустить её… — прохрипела я, всё ещё пытаясь переварить увиденное, но Тесса с отчаянием вскрикнула:

— Нет! — и, подойдя к столу, по которому прыгала синица, осторожно взяла её на руки. Удивительно, но птица была словно ручная, она нисколько не боялась Тессы, но мы-то знали, с чем это было связано. — Нет, мама, не надо! Давай оставим её у нас? Пожалуйста! Она будет жить с Веснушкой, я буду сама о ней заботиться, честное слово!

— Тесса, нет!

— Но почему? — она прижала синицу к груди и жалобно посмотрела на меня. — Мама, посмотри, она нисколько меня не боится! Я спасла её от кота, она теперь мой друг!..

— Я сказала: надо отпустить эту птицу немедленно!

Тесса вздрогнула от моего крика, а затем из её глаз потекли ручьём слёзы, а я была готова придушить себя за то, что сорвалась. Встав со стула, я чуть пошатнулась, потому как голова всё ещё кружилась, и Том быстро подошёл ко мне и подхватил под локти, боясь, что я упаду. Но я мягко отстранилась от него, подошла к плачущей Тессе, села перед ней на корточки и ласково протянула:

— Тесса, милая… мы не можем оставить эту птичку у себя… Она не домашняя, она живёт на улице… а вдруг у неё есть детки? Они ждут в гнёздышке, когда она прилетит к ним и принесёт червячка, а если птичка останется у нас… тебе их не жалко?..

— Жалко, — всхлипнула она, ещё чуть ближе прижав к себе синицу. — Но она мой друг…

— Если ты её отпустишь, то она когда-нибудь прилетит к нам в гости… вместе с детками… ну же, милая, пожалуйста… хочешь, мы заведём другую птичку… попугайчика? Или жабу? Или кошку, ты как-то просила её?.. Кого угодно, только давай отпустим эту птичку, ей будет лучше на улице.

— Но я не хочу попугайчика, я хочу эту птичку! — Тесса, надув губу, продолжала жалобно смотреть, а я повернулась и с отчаянием взглянула на Тома, потому как одной мне уже было не справиться.

— Тесса, мама права, мы не можем оставить эту птичку, — кашлянув, сказал он, встав за моей спиной. — У неё… могут быть птенцы, они ждут твою птичку домой… как ты сегодня ждала маму… если хочешь, я сам выпущу её и скажу, чтобы она обязательно прилетела к нам в гости.

По маленьким щёчкам скатилась ещё пара слезинок, и Тесса шмыгнула носом.

— А ты точно скажешь ей, чтобы она вернулась?

— Конечно, я умею говорить с птичками, — мягко подтвердил Том, и Тесса, в последний раз прижав к себе синицу, прошептала:

— Птичка, возвращайся, я буду тебя ждать… — а затем нехотя протянула её Тому.

Том очень осторожно взял в руки синицу, но она даже не пыталась вырваться и улететь, только крутила головой в стороны и беззвучно открывала клюв. Тесса же скривилась, зарыдала и побежала по лестнице наверх.

Видеть слёзы дочери было невыносимо, но видеть эту паршивую птицу было невыносимо вдвойне. Выпрямившись, я выхватила её из рук Тома, подошла к камину и не церемонясь швырнула в открытый огонь. Опять не было слышно ни звука, но пламя на мгновение вспыхнуло синим и взметнулось столбом по дымоходу, а мы так и замерли на месте.

— Ну и ну… — покачал головой Морган, с опаской посмотрев на успокоившийся рыжий огонь, а после крикнул: — Тесси, подожди, милая! — и побежал за ней.

— Жестоко… — протянул Том, продолжая смотреть, как языки пламени облизывали поленья, и я зло уставилась на него. — А я думал, что ты всё-таки выпустишь её…

— Чтобы она вернулась? Ты же сам видел, что птица мертва!..

— Да, видел… — сглотнув, согласился он, отвернувшись наконец от камина, а я, не выдержав, накинулась на него:

— Тебе смешно?! Радуешься про себя, что у твоей дочери такой дар?!

— Мне страшно, Кейт, — без капли иронии в голосе ответил Том и подошёл вплотную ко мне. — Так же, как и тебе. Но истерики ничем не помогут. Нужно будет как следует подумать, как уберечь Тессу… от повторных… случаев… пока мы не узнаем больше. Пойми, я раньше и сам не очень глубоко интересовался этой темой… — он тяжело вздохнул, а злость во мне вдруг иссякла, и я была готова упасть на пол от усталости. — Кейт, пойдём домой, уже поздно… утро вечера мудренее. А завтра мы обязательно подумаем, что делать дальше.

— Конечно, — выдохнула я, внезапно почувствовав, что мы с Томом оказались в одной лодке, а не как обычно по разные стороны баррикад. — Я так боюсь за неё…

— Я знаю, — прошептал он, прижав меня к груди.

Тесса успокоилась через полчаса. Казалось бы, какая-то несчастная пичуга, которую она десять минут подержала в руках, а слёз хватило бы на целую ванну. Хотя взрослым порой трудно оценить масштаб трагедии в глазах ребёнка, мы настолько зацикливаемся на своих проблемах, что не понимаем, что у маленького человека мог разрушиться целый мир. Только вот сделать что-то было невозможно: я не могла позволить Тессе ухаживать за мёртвой птицей… она бы рано или поздно догадалась, что что-то не так, а… лучше ей было пока не знать о своих способностях.

В тот день Тесса даже от сказки на ночь отказалась. Просто отвернулась к стенке, а потом до меня донеслись едва слышные всхлипывания. И хотя сердце разрывалось в клочья от этих звуков, я всё равно осталась в её комнате и дождалась, пока она не уснёт. Честно говоря, мне и вовсе хотелось остаться в комнате дочери и заснуть прямо в кресле, но спустя пять минут, как она заснула, в детскую заглянул Том, и мне пришлось пойти к нам в спальню.

— Что мы можем сделать? — шёпотом спросила я, когда легла в кровать, и Том пододвинулся чуть ближе и притянул меня к себе.

— Точно не впадать в отчаяние, — тихо ответил он, а я приподнялась на локте и, глядя ему прямо в глаза, воскликнула:

— Но ты же говорил, что одних способностей мало?! Что если я не захочу с этим связываться, то ничего не будет!..

— Кейт, ты взрослая, — перебил меня Том, а я обречённо выдохнула и снова легла ему на грудь. — Взрослые волшебники преобразуют свою силу через проводник, палочку чаще всего или какой-то другой не менее сильный артефакт. Можно научиться колдовать и без палочки, ты знаешь, что я так могу, да и твой любимый Дамблдор тоже, но это требует огромной концентрации, силы воли и магической силы. Это осознанное управление магической материей взрослого волевого волшебника, но… у детей всё по-другому. Ты слышала про обскуров?

— Вроде да, но… — неуверенно пробормотала я, и Том усмехнулся.

— Так называют детей, у которых есть магические силы, но они вынуждены долгое время подавлять их. Это было обычным делом во времена охоты на ведьм в Средние века, да и сейчас встречается в слишком консервативных общинах. Я лично видел обскура, когда был в Алжире. Это был пятилетний мальчик, вся его семья была слишком религиозной и боялась, что кто-нибудь узнает о его способностях. Его стыдили, наказывали, били, и он подавлял в себе магию… ненавидел её. Но силы у него были поистине впечатляющими! Маленькие дети не могут контролировать свою магию, Кейт, она у них слишком… стихийна. Наверное, это связано с незрелостью ума. Ты никогда не задумывалась, почему в Хогвартсе начинают учиться в одиннадцать лет? А не, скажем, в семь?

Я озадаченно посмотрела на него, поскольку действительно до этого не задумывалась над такой мелочью, а судя по всему, в этой мелочи скрывалось что-то важное.

— И я не смогу наверняка ответить тебе на этот вопрос, — улыбнулся мне Том и легко провёл рукой по моим плечам. — Но мне кажется, что это связано с тем, что к одиннадцати годам магия в детях постепенно успокаивается, подчиняется разуму, и они могут её контролировать. Боюсь представить, что будет, если мы сейчас купим Тессе волшебную палочку и попытаемся её чему-то научить… половина Лондона будет разрушена, не меньше.

Он тихо рассмеялся, а мной начало овладевать спокойствие. У Тома, конечно, был свой взгляд на многие вещи, в том числе и опасные, но… было видно, что о Тессе он беспокоился не меньше меня. И в вопросах, связанных с ней, на удивление проявлял благоразумие.

— А что случилось с тем мальчиком, обскуром?

— Он умер, — просто ответил Том, и в его голос опять вернулась задумчивость. — Такие дети редко доживают до одиннадцати лет. Он был слишком затравлен своей семьёй, и однажды вся сила, которая в нём копилась, вся ненависть к магии высвободилась в виде обскури… бо́льшая часть города, в котором он жил, была просто стёрта с лица земли, а он… его разорвало на части. Я же говорю, магия детей отличается от магии взрослых. Некоторые маги даже пытались отделить тёмную составляющую, способную разрушать целые города, от ребёнка, но… всё заканчивалось исчезновением обскури и гибелью детей. Это часть детей, их магия, и они не могут существовать один без другого.

— То есть если мы попробуем заставить Тессу подавлять в себе способности, то…

— То ничего хорошего из этого не выйдет, — закончил за меня Том. — Нужно подумать, как подавить её магию так, чтобы Тесса не стеснялась её и не боялась ей потом пользоваться. Это пройдёт, Кейт, к одиннадцати годам Тесса, как и все, не сможет колдовать без палочки, дальше развитие её силы будет зависеть только от неё самой, тренировок, знаний и умений… Но я пока не представляю, как нам такое провернуть… У тебя в сейфе ещё много книг?

При упоминании сейфа Бёрков меня так и перекосило, но Том серьёзно посмотрел на меня в ответ.

— Кейт, нам нужно узнать больше. И тебе, и мне. Может быть, именно в этих книгах мы найдём, как можно снизить силы Тессы или запечатать их на время. И может быть, там будет ответ, что тебе делать с твоими силами, если они у тебя есть…

— А ты и рад, что у тебя под боком оказалось два некроманта, да?

Хотя Том и был прав, и ответы следовало искать в первую очередь в фамильном сейфе, перспектива дать человеку, имеющему нездоровый интерес к Тёмным искусствам, доступ к наитемнейшей части этих самых искусств нисколько не радовала, а приводила в ужас. Только вот самое противное было в том, что без него мне в этих книгах было не разобраться.

— Кейт, — рассмеялся он, будто догадавшись, о чём я сейчас подумала, — понимаешь, в чём проблема… на данный момент я занимаюсь большей частью тем, что отправляю людей на тот свет. И я очень бы не хотел, чтобы кто-то из убитых мной людей вернулся оттуда. Даже в Тёмных искусствах у нас с тобой не совпали направления, вот ирония.

— Может, это намёк? — усмехнулась я, и Том крепко обнял меня и коснулся губами моего лба.

— Я, как любой другой мужчина, намёков не понимаю.

— А судьба, как любая другая женщина, никогда не скажет тебе прямо, — выдохнула я, отчаянно сопротивляясь его яду, растекавшемуся по телу. — И что, тебе не хотелось бы иметь армию мертвецов, чтобы запугивать несчастных людей?

— А вот об этом я не подумал, отличная идея! — со смехом воскликнул он, и я красноречиво посмотрела в ответ. — Ладно тебе, Кейт, армию инферналов я и без тебя создам, для этого необязательно быть потомственным некромантом. А зомби в наших широтах не приживаются, им больше нравятся тёплые страны, не знаю, правда, почему. Кого-то из знакомых мне точно пока не надо воскрешать, у меня наоборот копится список тех, кого бы надо убрать с дороги. А бессмертие… знаешь, некромант — это последний человек, к которому я обращусь в этом вопросе. Да, они могут заставить подняться мёртвое тело из могилы, сохранить его на века, но вот душу… далеко не каждый может сделать так, чтобы вернулась душа, и то, чаще всего, только на время. Да и некромантам это обычно неинтересно.