Место под солнцем

Глава 15. Секрет

* * *

— Ого, Кейт!.. Что с тобой? — удивлённо воскликнул Димон, когда я зашла на кухню в половину восьмого.

Несмотря на то что я всё-таки выпила на ночь воду с «Апатией», безысходность из взгляда никуда не делась, а только усилилась. Для меня было ясно как божий день, что направить такого, как Том, на правильный путь у меня не получится от слова «совсем». А самое противное открытие, которое я сделала, обдумывая сказанное мне накануне, — это то, что я и не хотела делать это. Всё, что я хотела, так это то, чтобы последний наш с ним год пролетел как можно быстрее, и мы расстались, как в море корабли.

Нет, я понимала его, я, чёрт возьми, понимала, как тяжело ему было прожить до семнадцати лет в каком-то подобии глухой изоляции, без единой живой души, которой он мог бы довериться. Мне было его жаль. Том был всего лишь заблудшей душой, которую мир завёл совсем не туда и научил совсем не тому, чему должен был. Но ещё одну порцию подобных откровений мне было не выдержать. У меня не было ни сил, ни желания учить его чему-то хорошему, да и он сам не хотел этого. Было видно, что Том уже определился с целями на жизнь, а всё, что оставалось мне, — это терпеть, а потом забыть всё как страшный сон. Такими были уже мои цели на ближайшее время, и отступать от них я не собиралась.

— Ничего, — сглотнув, ответила я, натянуто улыбнулась и подошла к вешалке, на которой висел мой фартук. — Просто всю ночь снились кошмары, вот и всё.

— Да уж… удалась экскурсия! — присвистнул Димон, неотрывно следя за каждым моим действием. — И что там с тобой делал этот индюк в своём Министерстве, что тебе всю ночь снились кошмары, а?

Усмехнувшись подобному вопросу и подобным выводам, я подошла к небольшому фарфоровому кофейнику, из которого шёл неповторимый запах кофе, и налила себе небольшую чашечку, чтобы как-то продержаться на ногах весь оставшийся день.

— Ничего не делал, Дим, — сделав глоток кофе, ответила я, а на кухню вошёл Морган, вставший явно не с той ноги. — Экскурсия была замечательной, а Фоули был крайне дружелюбен. Я просто впечатлительная личность, и я… не знаю, в темноте мне постоянно что-то кажется, вот я и напридумывала себе каких-то монстров. Не бери в голову.

— Ясно, — легко улыбнулся мне Димон, а Морган проворчал:

— А, явилась, предательница! И зачем тебе здесь крутиться, а, если у тебя теперь такие друзья? Или этот Фоули завербовал тебя, и ты теперь его маленькая шпионка и будешь писать на меня доносы после смены, да?

— Брось, Морган, — усмехнулась я его ворчанию и, подойдя к нему, крепко обняла. — Разве я могу писать доносы на своего любимого дедушку, которому в последнее время нездоровится, а?

— Да кто тебя знает, проходимка! — буркнул Морган, но по его тону было заметно, что он уже начинал оттаивать.

— Ты меня знаешь, — без капли иронии ответила я, отстранившись от него. — И ты знаешь, что я не могла отказаться. Для Тома… того парня, у которого в подружках дочка Фоули, это всё очень важно, а я… я не хотела его подставлять… мне ещё целый год с ним учиться, он мне такую весёлую жизнь устроил бы, если бы я начала отпираться! Он теперь староста школы… Прости…

Старик Морган пристально посмотрел на меня с минуту, а потом махнул рукой и благосклонно протянул:

— Ладно, чего уж там! Таких букашек, как ты или я, всё равно слушать никто не будет, так что… а, не хочу портить настроение! Лучше приберись как следует в зале, вчера полдня мне пришлось возиться с посетителями!

«Какой кошмар», — так и хотелось съязвить мне, но вместо сарказма я уже более искренне улыбнулась и, взяв в руки тряпку, пошла в основной зал приводить в порядок столики перед приходом гостей.

Всё-таки каким бы брюзгой ни был старик Морган, но в компании его и Димона мне становилось легче. Сама неповторимая атмосфера «Гиппогрифа», бывшая противоположностью унылому приюту, дарила лёгкость душе, заставляя чёрные тягучие пятна грусти и печали исчезать. Это было подобно той неповторимой свежести, которая бывает только после сильной майской грозы. Буря, отшумев, смывает всё плохое, что накопилось за осень, зиму и весну, воздух становится необычайно чётким, позволяя разглядеть всё до мельчайших деталей, а запах озона после разряда молний опьяняет. Вот так же себя чувствовала и я: после бури, разразившейся вчера от этих откровений, я как будто очистилась, придя в поистине светлое место и к поистине добрым людям.

И в этот момент мне было бесконечно жаль Тома, ведь ему подобных ощущений было совершенно точно уже не испытать. Наверное, он испытывал что-то подобное от наших с ним разговоров, и именно они были для него тем состоянием после бури, ощущением очищения, но… моего запаса прочности точно не хватило бы на все его откровения, и он это понимал.

За остаток лета я почти не видела своего соседа по приюту. Но «почти» не значит «совсем». Два или три раза он всё-таки приходил в кафе в обеденное время, чтобы выпить кофе и немного перекусить, иногда в компании вездесущей Элеоноры, на скулы которой Димон так и пускал слюни, а иногда и один. Но наши разговоры с ним не выходили за рамки дежурных «добрый день», «как дела?», «спасибо» и «пожалуйста». И только необъяснимая тоска, мимоходом мелькавшая в угольно-чёрных глазах, могла сказать больше, чем все слова на свете. Невероятно, каким же он всё-таки был противоречивым человеком, вызывавшим у меня абсолютно противоречивые эмоции!

Но лето постепенно закончилось, и пришла пора возвращаться домой. Старик Морган выполнил своё обещание платить мне каждую неделю по два галлеона, так что к школе в этом году я была вполне готова, имея на руках уже ощутимые излишки, придававшие твёрдости будущему. И в этот раз мы с Морганом и с Димоном прощались чуть ли не со слезами на глазах. Но все знали, что следующим летом я вернусь, а Димон обещал периодически писать мне и в течение года, поэтому разлука была не такой болезненной, как это казалось поначалу. Но она, несомненно, была пропитана тянущей грустью, какая возникает от мысли об уходящем лете и всём, что в нём было.

Мне не составило труда найти первого сентября на платформе 9 и ¾ Ханну, и мы уже вдвоём принялись рыскать по поезду в поисках свободного купе, которое нашлось в самом хвосте состава. И только поезд тронулся, а мы вместе с Марго и Дафной, подругой Ханны с Гриффиндора, с удобством расположились на сидениях и собрались как следует обсудить прошедшее лето, как в дверь купе постучались, а затем на пороге появился новый староста школы собственной персоной.

— Кейт, ты не уделишь мне несколько минут? — вежливо, но всё же настойчиво произнёс Том, уже переодетый в новенькую школьную форму с нашитым значком старосты школы, а я вздохнула, выразительно посмотрела на Ханну, отчего та сразу поджала губы от еле сдерживаемого смеха, а затем встала со своего места и вышла в проход, по которому всё ещё сновали студенты, не нашедшие себе свободных мест.

Том, дождавшись, пока двое мальчишек на курс старше меня пройдут с тяжёлыми чемоданами мимо нас, мягко взял меня под локоть и повёл в какое-то подобие вагона для багажа, в котором была навалена куча коробок и даже стояли клетки с совами и другими птицами. Впустив меня, мой проводник захлопнул за нами дверь, а я вопросительно уставилась на него, совершенно не понимая причин нахождения здесь.

— Мне нужно поговорить с тобой, Кейт, — пояснил он, а у меня от одной этой фразы сжалось сердце и нервно задёргалась бровь. «Только не говори, что ты за лето… кого-то ещё?!» — так и хотелось воскликнуть мне, но Том, заметив отчаяние на моём лице, только засмеялся и сел на один из больших ящиков.

— Ладно тебе, Кейт, не все разговоры со мной настолько плохи! — но я лишь поджала губы и крайне красноречиво посмотрела в ответ, так что он с улыбкой добавил: — Прекрати так смотреть на меня, я бы и вовсе не трогал тебя сегодня, но мне нужно поговорить с тобой до того, как этот поезд приедет в Хогвартс.

— И что за необходимость такая? — недоуменно поинтересовалась я, скрестив руки на груди. — Раньше ты не стеснялся говорить со мной в стенах школы… или ты боишься, что твоя драгоценная Элли узнает о тебе что-то такое, после чего бросит тебя? О нет, наверное, ты боишься, что она по нашим перешёптываниям всё-таки догадается, какой ты извращенец в душе и что влюбился в меня, тринадцатилетнюю девочку, ребёнка, по сути! Я угадала?

Том от моих слов уже в голос рассмеялся, а потом самоуверенно проговорил:

— Ты не ребёнок, Кейт, не забывай это, — но его щёки слегка покраснели, что только добавляло красоты этому… мужчине, в общем-то, ведь зимой ему уже стукнет восемнадцать, и он вполне выглядел на этот возраст. — Хотя я уже и не против того, что Элли прозреет и поймёт всё наконец, я абсолютно не знаю, что мне с ней делать…

— И ты привёл меня сюда, чтобы обсудить именно этот вопрос? — подняв бровь, уточнила я, так как в товарном вагоне было холоднее, чем в пассажирских, и менее уютно. — Слушай, я и сама понятия не имею, что тебе с ней делать, потому что ты уже слишком заигрался, и я более чем уверена, что ей весь этот год будут сниться по ночам белые платья и свадебные колокола…

— О нет, только не это! — с показным отчаянием протянул Том, закрыв ладонью лицо, а я так и удерживалась от смеха. Том же быстро заметил произведённый им эффект и довольно улыбнулся, мигом смутив меня этим, отчего пылали уже мои щёки. — Кейт, честное слово, если я и боюсь чего-то больше темноты, так это женитьбы! Ты только посмотри, мой пульс участился в два раза! — он демонстративно положил два пальца на запястье, а я не выдержала и всё-таки тихо рассмеялась. — А особенно на Элли, она сведёт меня в могилу своей безудержной болтовнёй!

— Ты сам виноват в своих бедах, Томми, — со смехом ответила я. — Если Элли позовёт меня подружкой невесты на вашу свадьбу, то можешь не сомневаться, я сразу соглашусь! А ещё посоветую ей украсить всё ярко-жёлтыми цветами, насколько я помню, ты очень любишь этот цвет, да? Лично буду расставлять вазы и составлять букеты, ты даже представить себе не можешь, какое это будет удовольствие для меня! И я даже попытаюсь поймать букет невесты в нужный момент! Должно же и мне повезти когда-нибудь в конце концов?!

— Какая же ты бессердечная стерва, Кейт, — с широкой улыбкой протянул Том. — Злая бессердечная стерва, в которой нет ни капли жалости! — но я открыто смеялась его обвинениям, а он, наклонив голову набок, будто наслаждаясь моим смехом, уже более спокойно произнёс: — Но поговорить с тобой я хотел не на эту тему, Кейт. Мы обязательно вернёмся к ней в школе, Элли точно не станет нас подслушивать, а ты, я более чем уверен, всё-таки поможешь решить мне эту проблему.

— И о чём ты тогда хотел поговорить со мной именно здесь? — немного успокоившись, спросила я, опять вдруг почувствовав какое-то подобие беспокойства. Том уже без улыбки пристально посмотрел на меня, а потом тихо сказал:

— Летом я долго думал над этим, Кейт. В этом году нам нужно будет как можно натуральнее играть близких друзей, потому что у стен есть глаза и уши, и к сожалению, они не всегда только мои…

— На что ты намекаешь?

— Дамблдор на твоём допросе в июне пришёл к определённым выводам, он начал догадываться, что всё не так просто, я сразу почувствовал это. И хотя Диппет, Фоули и все остальные свято верят мне, но он — нет. И он точно захочет восстановить справедливость и оправдать этого олуха Хагрида… — пояснил он, а мне от одного воспоминания о конце прошлого учебного года стало плохо. Том, заметив перемены в моём настроении, тут же жёстко добавил: — И я не собираюсь давать ему такой возможности, Кейт. А ты мне в этом поможешь.