Мыс альбатросов

— Знаете, ребята, — неуверенно произнёс Гарри. — По-моему, Риддл болен.

— Да ну? Чем же — воспалением злобности?

Сил на дальнейшие препирательства ни у кого не осталось. Джинни порывалась занять наблюдательный пост у котла, но Гарри был непреклонен.

— Ты точно чувствуешь себя хорошо?

— Умоляю, не надо ходить вокруг меня на цыпочках.

Джинни пришлось сдать позиции и уйти наверх. Рон протопал следом.

Гарри трансфигурировал кресло в небольшой диванчик и притащил плед.

Варево было необходимо помешать ещё дважды, потом дать отдохнуть.

В другом месте, у тех же Дурслей, Гарри включил бы телевизор и тупо уставился в экран, завидуя детям, которые пугались выдуманной жути. Тот же Дадли, вдоволь насмотревшись ужастиков, спал с одеялом на голове, а утром его будила мать, сунув под нос тарелку с блинчиками, плавающими в море клубничного джема.

Миссис Уизли как-то сказала, что вкусная еда может исправить даже дурного человека. О, как она заблуждалась…

Гарри лёг, сцепив руки под затылком. Нахлынули усталость и безнадёжность.

Последнее видение было слишком ярким и оставило после себя кучу вопросов. Как долго Грегоровичу удастся скрываться от Волдеморта? Зачем тот его ищет? Кем была та женщина? Гарри не знал, сколько времени прошло, прежде чем он снова увидел её лицо и услышал, как кто-то сказал: «Проклятье!» Лишь момент спустя сообразил, что голос принадлежал ему самому. Это он стоял в тускло освещённой комнате, и тело убитой им ведьмы лежало у его ног.

«Стерва! Она подняла крик, и Грегорович успел скрыться».

Столько сил потрачено зря, чтобы добраться сюда, а теперь он вынужден вернуться в исходную точку. Но что это? Гарри увидел на собственном запястье надорванный клочок кожи, пергаментной и сухой, потянул за него. Кожа отслоилась от руки сплошным лоскутом и оборвалась в районе плеча. Его тело зудело так, словно по нему ползали муравьи. Тысячи мелких букашек — и все они вонзали в него зубы, кусали, стараясь пробраться поглубже. Перед глазами поплыло, поле зрения заволокло пеленой.

Гарри очнулся, с остервенением стряхивая с рук невидимых насекомых. Его колотило — да он попросту захлёбывался воздухом от страха.

Поттер перевернул ладони, задрал рукава и осмотрел предплечья.

Ничего. Он снова опустился в кресло, но одно знал точно: уснуть не удастся.

В мешочке, подарке Хагрида на день рождения, до сих пор хранились две половинки волшебного камня, который Поттер искренне считал волшебным камнем из сказки.

Гарри достал их, соединил, смежил веки.

«Мама», — мысленно воззвал он, поворачивая камень. — «Папа».

Глаза открывать не хотелось.

До рассвета оставалось несколько часов. На лестнице послышались робкие шаги. Гарри пребывал в тревожной полудрёме, когда Джинни скользнула под плед и прильнула к нему.

Пламя в камине едва виднелось, но его света хватило, чтобы Гарри смог рассмотреть блестящие глаза девушки. Уж не плакала ли она там наверху? Ему хотелось прикоснуться к ней, запустить пальцы в её длинные рыжие волосы, самые прекрасные на свете… Однако позволить себе подобное проявление ласки в данную минуту — не лучшее решение в его жизни. Он занёс ладонь над её головой, но, вспомнив недавний кошмар — слезшую с руки кожу, резко передумал.

Джинни как будто разочарованно вздохнула.

Гарри пообещал себе, что обязательно обнимет её позже, прижмёт к себе, поцелует, скажет, как она ему дорога. Позже. Когда война закончится.

«А вдруг на борьбу с Волдемортом уйдут годы?»

Гарри прикусил щёку. Нет, только не сейчас! Этому чудовищу не место в его голове.

— Пришла удостовериться, что я не уснул? — он пошевелился, чтобы выбраться из-под пледа.

— Наоборот, — прошептала Джинни, положив руку ему на грудь, тем самым пресекая попытку сдвинуться с места. — Убедиться, что ты хоть немного поспишь. Не бойся, я не стану к тебе приставать.

От её ладони исходило слабое тепло. От волос пахло земляничным мылом и степными травами.

Гарри редко чувствовал себя настолько безмятежно. Он словно проглотил волшебную пилюлю, приносящую мир и покой.

Поттер закрыл глаза и вскоре провалился в глубокий сон.

Ему снился Дамблдор, натирающий меч Гриффиндора умиротворяющим бальзамом.