Мыс альбатросов

Ничего удивительного. С чего вообще кому-то пришло в голову, что Избранный очкарик тут появится? Или Грейнджер с фальшивым мечом Гриффиндора. Драко понятия не имел, что он сам здесь забыл. Зачем ему видеть кровь, боль и смерть? К чему слышать крики магглов? Он не мог им помочь, не мог ответить. Шагнёт не туда, скажет не так — окажется на их месте, полируя носом паркетный пол в собственном доме. Тёмный Лорд не скупился на Круциатусы. Драко усвоил, каково это: крутиться под лучом заклинания в горячечном бреду, кусать губы, рвать связки, сдирать ногти, царапая пол…

Поттера здесь нет. Повелитель будет недоволен. Драко пробил озноб от одной мысли об этом.

— Светает, — сказал Забини, стерев пот со лба.

Драко поднял глаза к небу. Выглядело оно так, словно невидимый зверь драл его когтями, разрывая серый облачный саван. Чёрное облако, похожее на перо мифической птицы, пронеслось по воздуху, пропахало светлеющий горизонт и скрылось вдали.

Гойл при его виде напрягся, как и сам Драко.

— Это не Лорд, — произнёс Блейз.

— Не он, — согласился Драко. — Лестрейндж.

Забини презрительно фыркнул.

— Удирает.

— Значит, и нам пора.

У мусорного бака что-то призывно блестело. Малфой не удивился, первым признав в вещице порт-ключ в виде луноскопа. При падении у прибора треснула линза, но изъян ничуть не уменьшал его ценности.

— Туда! — воскликнул Драко, сворачивая к контейнерам.

Подтащив Гойла к баку, Забини поднял порт-ключ.

— Борода Мерлина, Малфой! Как ты умудрился разглядеть порт-ключ в темноте? — изумился Блейз, широко улыбаясь. — А говорил, что за снитчем трудно уследить. Можешь же, когда хочешь.

— Ну и козёл же ты, Блейз!

— Больше не буду называть тебя молью-слепошарой.

— Когда это ты меня так называл?

— В Хогвартс! — запыхавшись, просипел Гойл. — Давайте убираться отсюда.

В школу Драко возвращаться не хотелось, домой — тоже, но он так давно не видел мать…

— Уходите без меня.

— Решил остаться? — Забини оторвался от настройки луноскопа для перемещения. — Так понравилось?

— Я отправлюсь домой, в мэнор.

— Так ты умеешь аппарировать? — искренне удивился Блейз.

— Конечно, умею, — раздражённо ответил Драко.

Забини странно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Только когда однокурсники исчезли в пространственном вихре, Драко сообразил, что к чему, и ощутил жгучую обиду. Блейз посчитал, что он возится с Гойлом лишь по одной причине: потому что не умеет аппарировать. Забини не сомневался в его бессовестности, он и мысли не допустил, что Малфой может переживать о чём-то, кроме своей задницы. От захлестнувшей душу злости, от стыда, от обиды хотелось лезть на стену и кричать, кричать, кричать: «Я не такой!»

Два человека возникли перед ним совершенно неожиданно, выскочив из-за очередного поворота в нескольких футах от Драко. Капюшон слетел с головы того, что был ниже ростом, явив копну каштановых волос, отливающих багрянцем под лучами встающего солнца.

Грейнджер! А с ней уж не Поттер ли? Нет, шрамоголового Драко мог узнать за милю.

Грейнджер не видела его, как и её спутник. Это шанс отличиться! Напасть со спины не так уж дурно — только недотёпы гриффиндорцы верят в честные поединки.

Драко сглотнул ком в горле. Рука затряслась, налилась свинцом. Палочка стала непомерно тяжёлой. С её кончика сорвалась слабая искра и, на секунду зависнув перед носом Малфоя, растаяла в воздухе, сливаясь с утренним туманом. Драко медленно моргнул, проследив за ней, а когда перевёл взгляд на то место, где стояла Грейнджер, однокурсницы там не оказалось.

Может, оно и к лучшему.

Ждать больше было нечего, так что Драко зажмурился и аппарировал.

Чугунные ворота Малфой-мэнора вынырнули из утреннего сумрака трепетным кружевом теней. Драко дотронулся палочкой до груди и пробормотал дезиллюминационное заклинание.

— Теперь ты стеклянный человечек, — говорила мама, когда они играли в прятки и она накладывала на него хамелеоновые чары. Драко было пять. Домовые эльфы искали его по всему поместью. Добби — самый пронырливый и недалёкий из них — находил маленького хозяина чаще остальных, отчасти поэтому Драко его недолюбливал. Остальные эльфы могли искать юного хозяина часами.

Увы, от Тёмного Лорда так легко не спрячешься.

На парадное крыльцо Малфой решил не соваться, поэтому двинулся вдоль ограды, высматривая лишь ему известный знак. За понурыми листьями тиса, просочившегося со стороны поместья на волю, пряталась статуя девочки, прижавшей палец к каменным губам. Она знала важный секрет и хранила его в вечном молчании. Вторая рука девочки была протянута к чугунным прутьям. Драко скользнул в холодную ладошку своей и шагнул через решётку, будто той вовсе не было.

— Спасибо, Лу.

Девочка улыбнулась, посмотрев на него, после чего из каменного изваяния вылетел белёсый призрак девятилетней Луизы Малфой. Сегодня её статуя плакала грязью. Плакали все статуи в парке, так как в Уилтшире прошёл дождь. Ивы у пруда превратились в косматых чудищ, а сам пруд — в замёрзшую лужицу.

Драко пробрался к восточному крылу дома и влетел в дверь кухни. Домовые эльфы застыли с кухонной утварью в руках, все как один уставившись на него.

Первым отмер старейшина мэнора — Пакстер.

— Молодой хозяин!

Сковороды, кастрюли, половники, ложки с грохотом были брошены и забыты. Эльфы замотали ушастыми головами, отвешивая Драко поклоны.

— С возвращением, господин!

— Весь в крови!

— Бледный как смерть!

— Хозяин голоден!!!

— Возвращайтесь к работе, — приказал Малфой, отпихнув от себя домовиху, причитавшую над его порванным рукавом. — Вы меня не видели!

— Слышали, что сказал господин Драко? — прикрикнул Пакстер. — За дело! Юный хозяин в Хогвартсе. Учится.

Звон кастрюль возобновился. Домовики с рвением принялись за мытьё, готовку, уборку… Пакстер, вылитая маленькая гаргулья, сорвавшаяся с водосточной трубы, склонился в учтивом полупоклоне.

— Тёмный Лорд, — нервно облизнув горчащие от пыли губы, прошептал Драко, — он сейчас здесь?

Выпрыгнувшая из раковины чашка окатила пространство вокруг себя мыльной пеной. Домовик, ответственный за мытьё посуды, виновато прижал уши к голове.

Пакстер сердито зыркнул на него, прежде чем вернул внимание хозяину:

— Отбыл минувшим вечером и до сих пор не вернулся.

Драко вздохнул полной грудью.

— Это хорошо! Где мама, у себя?

— Хозяйка предаётся меланхолии в зимнем саду.

— Отец?

— Хозяин предаётся меланхолии в библиотеке.

— Ясно. Тётя Белла?

— Мадам Лестрейндж допрашивает пленников.

«Веселится».

Драко высунулся из коридора для слуг и осмотрелся. В собственном доме он крался как мышь. Удача пока вела его за руку — мама столкнулась с ним на пороге зимнего сада и кинулась ему навстречу.

— Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в Хогвартсе?

Они сели под шаровидными соцветиями гибискуса. Цветы не имели запаха, но их божественный алый цвет искупал отсутствие аромата. Драко протёр слипающиеся от усталости глаза, выравнивая дыхание, прислушиваясь. Пахло духами Нарциссы. Она не изменяла себе, звуча розовым перцем, жасмином и водяным гиацинтом — весной, радугой, счастьем. Хотелось остаться в саду из стекла и зелени, заснуть на скамейке, пока тонкие пальцы матери ерошили волосы, никуда не бежать, не двигаться вообще. Он настолько привык бороться за выживание, что разучился жить без борьбы.

— И ноготь где-то сломал, — пробормотала мама, взяв Драко за руку. Всю его ладонь усеивали мелкие царапины, подушечки пальцев огрубели.

— Нет, он не сломан, только почернел. Ударился где-то.

— Где?

— Не знаю, не заметил, — честно ответил Драко.

— Мантию тоже порвал «где-то»? — дрожащим голосом спросила Нарцисса.

— Это Грегори неудачно схватился. Мы с ним бежали наперегонки.

— И много вас там… бежало?

Малфой неопределённо повёл плечами:

— Блейз тоже участвовал.

Нарцисса сложила руки на коленях, собрав платье в складки.

— Всё обошлось, мама, — вкрадчиво сказал Драко. — Только зелье, которое ты дала, закончилось.

— У меня есть ещё, — прошептала Нарцисса, слабо улыбнувшись. — Но, милый, его нельзя пить часто. Феликс Фелицис…

— Я зна-аю, — протянул Драко, зевая. — У меня же «Превосходно» по зельям, помнишь? Зелье жидкой удачи очень токсично, а чрезмерное употребление приводит к головокружению и притупляет чувство самосохранения, — он продекламировал учебник наизусть и усмехнулся. — Это не про меня. Я выпил самую малость, остатки.

— А Блейз, — осторожно поинтересовалась Нарцисса, — как он?

— Его Авадой не добьёшь.

— Драко!

— А что? Вы с его матерью дружите, но мы с ним — нет.

— Когда-то это было не так, — лукаво сказала Нарцисса.

— Сто лет назад! Я даже не помню, с чего всё началось.

— По-моему, вы повздорили на игре «Сенненских Соколов» против «Гордости Портри» за Кубок нации.

— Это был Кубок Британской лиги, а не Кубок нации, — занудел Драко, — и играли не с «Соколами», а с «Сороками». «Стоунхейвенские Сороки». Как их можно спутать?

— У них форма одного и того же цвета, а в названии птица.

— Ма-а-ам.

— Ну хорошо, хорошо. Вот видишь, а говорил, что не помнишь.

Драко насупился.

Блистательная Меган МакКормак провела в тот день лучший матч сезона, в общем счёте отбив и поймав семнадцать квоффлов, чем сохранила преимущество команды. После игры она бросила счастливую перчатку болельщикам на трибуне. Драко был слишком мал, чтобы тягаться с другими фанатами за обладанием перчаткой. Блейз, стоящий рядом в огромном фиолетово-золотом шарфе «Портри», — тоже. Они с унынием проследили за пролетевшим над головами символом победы. Мужчина, поймавший перчатку, повернулся к ним, смерил до носа закутанного в шарф любимой команды Блейза, улыбнулся и отдал трофей ему. Ему! А не Драко, еле-еле упросившему отца взять их на игру.

— Только настоящему фанату, малыш, — сказал волшебник, подмигнув им.

— Я… Я тоже болею за «Портри»! — крикнул Малфой, но Блейз уже вцепился в перчатку мёртвой хваткой.

— А я предлагал тебе надеть клубный шарф или шапку со звездой на лбу, — пропел Забини. — Ты не захотел.

Лицо Малфоя пошло пятнами, как случалось с ним в минуты злости или обиды.

Он не виноват. Раз отец сказал, что Малфоям не пристало увешивать себя клоунскими тряпками, значит, так оно и есть. Отец всегда прав. Он лучше знает, как ведут себя настоящие Малфои. Не так, как шебутные, плещущие жизнью Забини.

— Если бы я не попросил отца взять нас, тебя бы здесь вообще не было!

Так они с Забини и сцепились на трибуне, перетягивая перчатку друг у друга, пока Люциус не поделился ещё несколькими мудростями с сыном:

— Малфои не показывают эмоции на публике, не плачут из-за поцарапанного носа и не пихаются локтями из-за драной перчатки.

Потом, конечно, на правах спонсора «Портри» Люциус провёл Драко в раздевалку, где Меган МакКормак подписала ему постер, вручила новые перчатки с эмблемой клуба и потрепала его по волосам. И всё равно это было не то! Не то!

Блейз прождал их в подтрибунном помещении. Увидев Малфоя, он утёр рот — Драко умудрился разбить ему губу.