Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки (сборник статей)

5. Заключение

Хонтологичная, «нечеткая, призрачная, мутировавшая, деформированная давлением наложенных на нее слоев информации»[119] память о Советском Союзе по-новому ожила в постсоветском пространстве, когда главная роль в медиапроизводстве перешла к новому поколению, родившемуся после распада СССР. Нам важно было показать весь спектр разных оттенков в отношении этого поколения к Советскому Союзу. Молодые люди могут действовать на манер Пригова и иронично эстетизировать различные повседневные клише, доводя их до абсурда так, чтобы это становилось искренним и лиричным — как это делает «Буерак». Или же — как Монеточка — создавать свою версию событий, переписывая историю так, как захочется, ведь само прошлое уже скрылось за пеленой мифов. Можно использовать СССР для социально-политической критики, где даже преувеличения и выдумки будут колкими метафорами (Noize MC). Можно зарабатывать популярность на своей постиронии и провокационных цитатах из советской истории (Слава КПСС, Бабангида), а можно через ушедшее прошлое находить лазейку в обход модерна и отправляться на поиски своей личной утопии («Комсомольск»).

Когда Светлана Бойм пишет о рефлексирующей ностальгии, она упоминает ее индивидуальный характер, невозможность объединения тоскующих (которыми для нее в первую очередь были советские эмигранты) в какую-то строгую общность — этому препятствует сам характер ностальгии. Нельзя сказать, что музыкальная индустрия вовсе перестала производить политически заряженную музыку, которая серьезно апеллирует к СССР. Здесь мы прежде всего хотели выявить тенденцию и настроение, которые воспроизводят себя в культуре после 2010-х годов, показать, как советские символы отрываются от своих означающих, а СССР становится не столько историческим фактом, сколько утопическим не-местом вне времени, открытым для творческой актуализации в настоящем.