Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки (сборник статей)

Спекулятивность ньюскула, ориентированного на «дополненную реальность» вайба, а не повседневную уличную жизнь, на первый взгляд, угрожает принципу «Keep it real». Однако на деле эта традиция хип-хопа определяется дискурсивно и, как правило, состоит в том, чтобы «придерживаться якобы принятых форм поведения, основанных на стандартах „черного комьюнити“»[444]. Хотя такие стандарты и берут в расчет конкретный пространственный диспозитив, говорить о том, что сборка одного поколения хип-хопа более «трушная», чем сборка другого, не представляется возможным. На это обращают внимание сами фрешмены, оппонирующие подъездному олдскулу:

Ну блин, рэп не подъездный. Незашоренность коллег. Какая-то музыкальность в жанре. «Нестремность», что ли. Вот рождаются люди, которые могут в себе смешивать и возможность дать кому-то хорошенько в ебало, и петь сладким голосом под бит. Потому что раньше те, кто могли дать в ебало, были просто тупыми рэперами, читавшими про подъезды. А сейчас… Мне кажется, это даже не на уровне музыки, это генетическая фигня какая-то во всем мире начала происходить. Типа сложные структуры (курсив мой. — А. Ц.)[445].

При этом отмечается карикатурность старого рэпа, отсутствие у него связи с реальностью:

Меня это [стереотипы о рэперах] вообще раздражает — видимо, это из-за предыдущих поколений, которые довели ситуацию с хип-хопом до абсурда. И новым людям приходится это расхлебывать. Гоп-рэп, тот момент, когда музыка стала звучать в сериалах, когда ее начали использовать как клоунаду, показывать какие-то карикатурные моменты… Снепбеки, широкие штаны — это все было, но лет в 12[446].

В этом смысле то, что сама новая школа активно и неприкрыто использует мифы и штампы для выстраивания пространственных отношений, утверждает, скорее, новое понимание реального в хип-хопе. Прежняя регистрация объявляется ньюскулом попросту подражанием видимости, которая вскоре после фиксации изменит свой облик. Вместе с тем фрешмены прекрасно осознают масштаб культурных заимствований из американского хип-хопа и не заняты обоснованием легитимности жанра, поэтому далеки от наивного отождествления с гетто, характерного для раннего хип-хопа.

Квинтэссенцию нового понимания real можно обнаружить в гимне Flesh «Я реальный»[447]. Здесь и отказ от регистрирующего наблюдения («хватит этих серых зданий»), и вайбовая фильтрация городского пространства («Мой район — это ghost town»), и отстаивание самотождественности («Я реальный, я такой, какой я есть, неидеальный») в противовес полному отождествлению с гетто при помощи двойной индексации («На мне „Ив Сен-Лоран“, мы его украли» и в то же время «Наркотики не продавал и не собираюсь»).

Вернемся теперь к тройке наблюдение/подражание/символизация. В ньюскуле каждый ее элемент осуществляется в режиме фильтрации. Наблюдение наличной среды происходит через фильтры, к числу которых относится и сам наблюдающий хип-хоп-артист, «достраивающий» среду до реальной. Подражание также основывается на работе с фильтрами как разработанными эстетическими формами и инструментами, чья «сделанность» подчеркивает их штампованный, почти фабричный манер, но в то же время помогает перенимать их без угрозы для потери себя, растворения в заимствованном. Наконец, символизация проходит под знаком вайба: настроения, эмоции и атмосферы, которые существуют как бы вне конкретного места, но, подобно духам, воплощаются в тех или иных локациях. Их присутствие, соответственно, улавливается в музыкальных и поэтических вибрациях.