Новый мир: О бедных ликанах замолвите слово

Глава 3

Приближалось Рождество.

Гарри каждый день понемногу наблюдал через хрустальный шар за душевными терзаниями Томаса Риддла. Тот, пережидая холода, схоронился в какой-то дыре и полностью погрузился в самокопание.

Сначала Петуния была против такого регулярного вмешательства в чужую «личную жизнь», но потом махнула рукой. Сыну это не вредило, а память Волдеморта оказалась кладезем интереснейших и зачастую давно утерянных знаний. Вот только он никак не мог добраться до личных воспоминаний Тома, но Петуния запретила ему даже пытаться.

Гарри хотел было воспротивиться, но мать рассказала ему немного о том, кем был этот человек. И о его роли в жизни магического мира и самого Гарри. Тогда сын почти неделю не брал в руки хрустальный шар, ходил, что называется, «тише воды, ниже травы», и все время что-то обдумывал.

Когда Петуния уже начала серьёзно волноваться за него, он сам пришел к ней в кабинет, залез на стул и начал задавать совсем не детские вопросы. Беседа продлилась часа полтора: за это время она многое рассказала такому взрослому не по годам сыну.

Они вместе пытались понять, почему гениальный молодой человек превратился в бездушного монстра. Чем ему не угодили Поттеры? И почему Джеймс не спрятал семью под защитой родовых чар?

Именно тогда Гарри и возобновил наблюдение за Томом, надеясь в его мыслях увидеть ответы на эти вопросы. Тем более, Том впал в то самое состояние самокопания и, с упорством мазохиста, разбирал все свои ошибки, которых за свою жизнь он допустил немало.

Вся сложность заключалась в том, что Гарри не мог наблюдать круглосуточно, у него был такой график занятий, что он еле выкраивал пару минут между уроками, чтобы проверить — о чем же на данный момент думает Великий Лорд Судеб, свернувшись клубком меж корнями деревьев. И около часа, чтобы понаблюдать за ним перед сном.

Поскольку личные воспоминания объекта для Гарри были недоступны — приходилось довольствоваться сиюминутными мыслями, которые ему удавалось подслушать.

* * *

Так пролетело Рождество и близилась весна.

Гарри всё чаще жаловался на головные боли и ослабевающее зрение. Казалось, они обошли уже всех маггловских врачей Лондона и даже нескольких частных колдомедиков по настоянию Амоса. Но ничего не помогало, все как один твердили — «здоров».

Дальше списывать все симптомы на слишком большую нагрузку Петуния уже не могла. Тогда Амос сказал, что во Франции нашел специалистов по проклятиям и уже договорился с ними о конфиденциальном визите. Петуния согласилась позволить им осмотреть сына.

Амос и сам регулярно проверял Гарри на чары, проклятия и сглазы, но лучше было довериться профессионалам. Вдруг с той памятной ночи Хэллоуина ребёнок получил больше сюрпризов, чем они смогли обнаружить.

Когда Амос, после первого осмотра двухлетнего Гарри, поделился с Петунией своими «неожиданными» находками, она совсем не удивилась: следилки, несколько ограничителей магии и ещё пара неприятных сюрпризов.

И всё достаточно сильное, чтобы продержаться не один десяток лет, подпитываясь магией самого Гарри. Кто этим всем одарил ребенка — определить не удалось. Но Петунии было достаточно и того, что Амос избавил ее сына от такого довеска.

Субботним утром в помещение, занимаемое нелегальной организацией, специализирующейся на устранении различных проклятий, аппарировал высокий светловолосый маг. С ним прибыла женщина и маленький мальчик — его жена и сын, как пояснил мужчина, активировав у всех троих артефакты, позволяющие понимать незнакомые языки и свободно говорить на них.

Женщина была невысокого роста и не слишком красива, но грустная улыбка и любовь, которая просто светилась в её глазах, когда она смотрела на сына, скрашивали все недостатки её лица.

Мальчику, на первый взгляд, было лет десять, но по серьезной мордашке и взгляду можно было дать и больше. Черные волосы собраны в хвост, челка полностью закрывала лоб и постоянно лезла на глаза ярко-зеленого цвета. Уверенный взгляд скользил по помещению и незнакомым ему людям, подмечая любые, даже самые мелкие детали.

Имен, разумеется, никто не называл. В приемной уже ожидали два колдомедика — Высокий и Лысый, как мысленно прозвал их Гарри. Лысый жестом поманил его за собой и направился в соседнюю комнату, а Высокий что-то тихо объяснял «родителям». Вскоре и они присоединились к мальчику и Лысому, который уже начал обследование.

Через четверть часа колдомедики удалились из комнаты, а вернулись с какими-то склянками, содержимое которых Гарри пришлось испробовать на себе. Обследование длилось уже минут сорок, а колдомедики все больше хмурились. Петуния не находила себе места от волнения.

Наконец Лысый обречённо вздохнул и, видимо, признал своё поражение. Пошарив в кармане, он достал пузырек с успокоительным зельем и вертел его в руках, размышляя, кому из родителей мальчика его вручить.

То, что женщина была магглой или, возможно, сквибом, всё упрощало. Но вот волшебник вполне мог и слышать об этом разделе запретной магии, тогда ему это зелье точно пригодится. Ну, а если всё-таки не знает, то можно и не вдаваться в подробности.

— Видите ли, — решившись, заговорил Лысый, — ваш сын действительно… не совсем здоров. Дело в том…

Пытаясь подобрать правильные слова, он с надеждой посмотрел на коллегу. Но, не встретив поддержки с его стороны, продолжил:

— Дело в том, что ребёнок был подвергнут некому тёмному ритуалу и теперь в нём имеется постороннее… не принадлежащее ему… в общем, часть сознания другого человека, скреплённое очень тёмной магией с его собственным сознанием. Это называется хоркрукс… — тихий вскрик матери мальчика заставил его замолчать. Её спутник еле успел подхватить женщину, когда та потеряла сознание.

— Что, чёрт побери, такое — этот ваш хоркрукс? — прошипел Амос, пытаясь привести в чувства Петунию.

— Хоркрукс — это осколок души идиота, который решил разорвать свою душу на части, чтобы добиться мнимого бессмертия.

Колдомедики едва не подпрыгнули, услышав это — достаточно точное, надо сказать — определение из уст маленького мальчика, про которого все несколько подзабыли. Мальчик подошел к медленно приходящей в сознание женщине и взял её за руку, выпуская из себя силу.

Лысый, смешно вытаращив глаза, открывал и закрывал рот, не в силах что-либо произнести. Высокий пришел в себя быстрее и с интересом разглядывал ребёнка. Наконец женщина полностью пришла в себя.

— Кхм, — заговорил Лысый, — я так полагаю, что больше не нужно ничего объяснять о природе хоркруксов?

— Можно как-то уничтожить эту дрянь, не навредив при этом ребёнку? — слабым голосом спросила Петуния.

— Вполне, — вступил в разговор Высокий. — Есть два способа. Первый — просто отпустить осколок души обратно к хозяину. Второй сложнее и болезненнее как для пациента, так и для создателя хоркрукса, как вы сказали — уничтожить его. За этим последует весьма болезненный откат для того мага, который сотворил такое с мальчиком. Убить не убьет, но навредит изрядно, да и эта часть его души будет уничтожена, что само по себе серьёзное наказание.

— Какой вариант безопаснее?

— Я выбираю второй, — тихо, но твердо заявил Гарри, не давая колдомедику возможности ответить.

— Насколько это опасно? — обреченно спросила Петуния, понимая, что переубедить сына ей не удастся.

— Не слишком. Несмотря на то, что подобные случаи в цивилизованном мире встречаются не часто, они все-таки встречаются. Так что ритуал избавления от хоркрукса нам известен, и мы можем провести его прямо сейчас, все зелья, необходимые в процессе у нас также имеются.

* * *

Домой они вернулись уже поздним вечером. Амос отнес спящего Гарри в его комнату и спустился на кухню.

— Сдается мне, Петти, ты что-то скрываешь, — задумчиво произнес он.

Петуния смотрела в свою чашку.

— Многое, — наконец заговорила она, — но про то, что Гарри хоркрукс я не знала. Так же как не знаю — чей именно, хотя и догадываюсь.

— И, разумеется, своими догадками ты делиться не станешь?

— Разумеется.

Они немного помолчали.

— Ты ведь не просто так просила меня собирать для тебя информацию об этих нападениях? На этот счет у тебя тоже есть какие-то мысли?

— Я думаю, что это не пожиратели. Кто-то работает «под них».

— А зачем? И как всё это связано с Дамблдором?

— А причём тут Дамблдор?

— Если уж ты чем-то интересуешься — это отнюдь не праздный интерес. А информации по нынешнему директору Хогвартса я для тебя нарыл немало.

— Ну… Может, я волнуюсь за будущее Гарри, ведь рано или поздно из Хогвартса придет письмо? — невинно предположила Петуния.

— Ну-ну... И с Поттерами этими странное дело вышло. Никто же толком и не знает, что там произошло тогда. Ведь очевидцев-то не было, кроме самого Гарри. Так откуда же взялись подробности той ночи, которыми просто расцвели газеты после падения Волдеморта...

— Не знаю, Амос, не знаю. Я бы и сама хотела это узнать.

— А может опытный легилимент поковыряется у меня в памяти, и тогда мы всё узнаем? — в дверях стоял сонный Гарри, но было видно, что это импровизированное совещание на кухне его занимает гораздо больше, чем возможность хорошо выспаться.

— Это не самая лучшая идея, — ответил Амос. — Детские воспоминания скрыты очень глубоко в подсознании и процедура по их извлечению вряд ли окажется безболезненной. Да и опытных легилиментов в мире сейчас не так много. К Дамблдору, как я понимаю, вы сами не пойдете?

Петуния скривила и отрицательно покачала головой.

— Мы не можем просить об этом человека, которому не доверяем.

— Том, — еле слышно прошептал Гарри, о чем-то глубоко задумавшись.

Лицо Петунии вытянулось, что придало ей явное сходство с крайне удивлённой чем-то лошадью.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Да нет, ничего. Я просто подумал, Том ведь тоже был хорошим легилиментом.

— Ты ведь не собираешься…

— Ну, вообще-то я подумывал… было бы неплохо помочь ему, он так страдает.

Петуния в притворном ужасе схватилась за сердце, однако на Гарри это не произвело должного впечатления. Он ухмыльнулся, прошел на кухню и плюхнулся на табуретку рядом с активно симулирующей матерью, размышляя о том, стоит ли ей сказать, что сердце у людей обычно находится немного левее.

— А кто такой Том? — лениво поинтересовался Амос, с преувеличенным вниманием разглядывающий чайную ложку.

Петуния только скорбно вздохнула и отмахнулась от него.

* * *

На завтрак Гарри спустился с древним фолиантом о переселении душ подмышкой. Отложив в сторону книгу, он достал хрустальный шар, с которым теперь никогда не расставался. Минут десять Гарри вглядывался в его мутную поверхность, а потом со вздохом убрал в карман.

— Он решил, что достаточно натренировался на змеях, и теперь планирует «подселиться» к какому-нибудь волшебнику.

Петуния выключила воду, оставив в раковине недомытую тарелку, и присела за стол.

— Чего он хочет этим добиться? Он ведь не сможет вечно управлять чужим телом.

— Том планирует провести ритуал по созданию новой оболочки. Примерно как возрождение из хоркрукса, только теперь у него душа снова целая. Он считает, что когда его собственное тело разрушилось при попытке убить меня, то же самое произошло и с остальными вместилищами его души. И душа собралась воедино.