Новые Боги: Темный культ

Сон

Все стекла, зеркала, мониторы покрылись числами, вновь двоичный код, кажется, божок решил со мной поговорить.

(Ты хотел знать/видеть/понять/осознать/разгадать? Глупый Бог/Человек/Убийца/Предатель/Лжец/Паразит! Все твое правление/контроль/деспотия принесла лишь вред/боль человечеству/Миру. Я покажу/научу/накажу. Ты познаешь/почувствуешь истину)

-Какое интересное создание, и раб, и бог, слуга и хозяин, живое существо и механизм. Теперь мне стало ясно, как смог ты сделать нас смертными, пусть и временно.

(Понял/Осознал/Узнал? Поздно/Опоздал понял ты, цель/назначение/задача уже исполнена. Теперь/С этого момента/Сейчас/Уже не имеет значение твое знание/сущность)

Пусть мои новые знания лишали смысла мой побег, но оставлять это тело на изучение жалким смертным не было никакого желания. Вспышка заклинания унесла меня за сотни тысяч километров, унесла от мертвого города, погибших планов и надежд, ищущих меня смертных и их нового бога.

***

Ночной город, он утопает во тьме, но бесконечность огней заполняют темноту, здесь и горящие неоновым светом названия различных магазинов и кафе, свет от фар автомобилей, россыпи гирлянд на деревьях, пестрящие витрины...

Все соединяется в каком-то сказочном круговороте света, света во тьме ночи... За стенами многоэтажных домов, которые вносят свою долю света в ночное пространство, из тысячей квадратиков-окон, живут люди... Не стоит и сомневаться: там живут люди, ведь город без людей невозможен.

Скажу даже больше того, город без людей - глупость. Городу нужны люди... И люди есть, пусть они и очень разные, совсем не похожи друг на друга, впрочем, есть нечто, что объединяет их, делает одинаковыми.

Кто-то из них сейчас прогуливается ночными улицами, перепрыгивая через лужи, ведь только что прошел дождь, и свежесть воздуха дарит незабываемые ощущения. Свет фонарей и витрин отражается теперь еще и в зеркале луж. Асфальт перестал быть черным - вся световая гамма разливается по дорогам, дорогам по которым ходят люди...

Вот оперевшись на перила стоит компания молодых парней и девушек, они весело смеются, шутят. Им, наверное, интересно быть вместе, а может скорее они, просто хотят спрятаться здесь от одиночества...

Пройдя немного дальше, можно увидеть еще одну такую компанию, дальше еще... Мимо них быстрым шагом проходят люди постарше, видно торопятся домой. Для них улица перестала быть интересной, их согревает тепло родного дома, тишина родной комнаты, где можно просто посидеть наедине с самим собою. Кто-то из них сейчас смотрит телевизор, кто-то на кухне пьет чай, кто-то читает повесть...

На стене висят большие, старые часы, которые отсчитывают быстрые минуты...

И вот проходит совсем немного времени и в квартиры, легкой поступью, неслышно вкрадывается сон, неся вместе с собой загадочный и неизвестный мир. Постепенно в окнах гаснет свет, кафе закрываются, люди покидают улицы и только одинокие фонари останутся гореть всю ночь, освещая путь случайным прохожим... Город спит...

Пройдет еще немного времени, начнет светать. По холодным рельсам пройдет первый трамвай, везя на роботу сонных людей. Потом начнут открываться магазины.

Дети, сложив в сумки тетради и проглотив на ходу завтрак, пойдут в школу. И так изо дня в день, каждый живет своей жизнью, идет своей дорогой, которую сам и выбирает. Проходят годы люди становятся старше, может быть умнее. Стараются не думать о смерти, пытаются быть счастливыми...

Изредка, когда смотрят на миллиарды звезд, рассыпанных по ночному небу, слушают отдаленный шум проезжающих куда-то поездов к ним приходит, какоето необыкновенное чувство. Ностальгия по чем-то неизвестном врезается в душу, в такие моменты они иногда плачут...

Вспоминают детство, маму, всю прожитую жизнь. От этих воспоминаний приходит грусть. Влажные глаза смотрят в бесконечное пространство, память рассказывает о прошлом, сердце стучит быстрее...

Потом все проходит. Серая обыденность занимает прежнее свое место, изредка радость, улыбки, больше разочарований, печали. Старые часы на стене считают время... Время на исходе! Но люди все же не думают о смерти, крепко держатся за жизнь, утешаются радужными надеждами, пьют таблетки. Сердце по-прежнему стучит.… Пока что еще стучит. Проходят годы, приходят болезни...

Люди все разные, но, впрочем, есть нечто, что делает их похожими - это страх. Страх остаться одному, страх перед будущим, страх перед смертью... Чувство вины и безысходности, в конце концов, бессмысленность жизни.

Город спит...

И никто даже не подозревает, что в это самое время на крыше одного из многочисленных высотных домов в полушаге от пропасти стоит парень... Его уже не переполняют никакие чувства, его проницательный, безразличный взгляд устремляется в пустоту, а внутри одно лишь желание.

Все по-прежнему, время идет вперед. Старые часы на стене давно сменили новыми, которые с таким же беспристрастием отсчитывают быстрые минуты.

“Они все все когда-нибудь уйдут. На земле живых они перестанут существовать, мало кто задержится здесь на долго. Смерть неизбежна для людей, это логичный, очевидный и ожидаемый итог жизни

Просто порою бесконечно жаль тех, кто так и не смог в обстоятельствах и переживаниях своей жизни узнать прикосновение самого Бога, так и ушли, оставив грусть тем, кто, приходя на кладбище все еще, вспоминает их и плачет. Но скоро начнется новый день, как и всегда, как и будет всегда…”

Еще долго парень стоял, наблюдая, размышляя, ожидая. И чем дольше он стоял, тем меньше оставалось от города, тьма пожирала его: пожирала улицы, дома, фонари и людей.

Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, здания. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете. Через все небо пробежала одна огненная нитка. Потом город потряс удар. Он повторился, и началась гроза.

Еще одна вспышка – рядом с парнем стоит мужчина, седина покрывает его голову, что лишь подчеркивается идеально сидящим белым фраком. Он не капли не похож на парня, ни возрастом, ни одеждой, даже стоит он иначе. И если в молодом парне с первого взгляда можно определить жесткого и властного человека, то второй стоящий на крыше выделялся добрым, располагающим к доверию лицом, прекрасной улыбкой и жизнерадостными глазами.

Прошло несколько мгновений и парень заговорил.

- Черное и белое. Добро и зло. Правда и ложь. Можно еще много придумать противопоставлений, но это не важно. Если немного отстраниться, отойти поодаль, то отделить черное от белого труда не составит. Вот оно – черное, и вот оно - белое. Все предельно ясно.

Парень обернулся, в его руке будто из воздуха появилась старинная зажигалка.

-Однако стоит приблизиться, вглядеться, и вдруг начинаешь замечать, что на самом деле никакой четкой границы между этими двумя категориями не существует, и та грань, которая отделяет белое от черного и наоборот, слишком размыта или же ее вовсе не существует. Вот еще было черное, потом оно лишь немного посветлело и уже стало совсем белым.

*Чззирк*

Пламя зажигалки освещает говорившего. В его глазах отражается огонь, будто два солнца горят его глаза.

-Или же случается еще хуже – черное перетекает в белое, а белое в черное. Как в знаке инь-янь. И попробуй тут отделить одно от другого. Стоит лишь коснуться одного, как тут будет задействовано и другое. Как говорил один из твоих священнослужителей: “Добро не может существовать отдельно от зла. Делая добро, ты обязательно творишь зло, и хорошо, если сделанное добро в итоге перевесит совершенное зло…”

Огонь погас, но глаза будто все еще отражают пламя, свечение глаз лишь усилилось, хотя источника света уже нет.

-И чем пристальнее начинаешь вглядываться, тем больше и шире становится граница между двумя противопоставлениями – помимо белого и черного, появляется множество смешанных оттенков, которые никак не соотносятся ни с одной из двух категорий, и в то время стопроцентно являются ими. А ведь изначально все было простым и понятным. Это, говорили тебе родители, плохо, а это – хорошо. Сомнений и двусмысленностей не было. Сразу было понятно, кто хороший, а кто – плохой. Что есть черное, а что - белое.

Парня начала обволакивать тьма, та самая, что недавно накрыла город, но теперь он будто создавал ее, был ее сердцем.

-Когда же вдруг оказывается, что не всяк белый – действительно белый? Что даже в самом густом черном всегда есть белое? Что ослепительно белый может быть чернее черного? И границы одного и другого у всех разные. То, что для тебя еще черное, для другого вполне себе белое. И каждый меряет свой рамкой всех остальных. И осудить его в неверности расчетов порой так же трудно, как и признать его правоту. И как же так получается, что в самом черном вдруг оказывается кристально белое? Чем объясняется то, что среди белого очень хорошо прорастает черное? И даже когда говорят о равновесии, о золотой середине, каждый имеет ввиду совершенно различное. И пусть даже вполне реально вывести среднестатистический центр всего - границу белого и черного, да только вот приложить этот самый центр на всех не получается. Слишком уж оказывается он не центральным. И все же, при всей неуместности противопоставлений, обойтись без них никак невозможно. Ведь есть, и это знает каждый, черное. И есть белое. Есть добро и зло, правда и ложь. И множество других категорий. И есть границы, за которыми нечто со знаком плюс становится совсем иным, со знаком минус. И при всей нелогичности, мы продолжаем мерить мир своими рамками, укладывая что-то по одну границу, а другое – по другую. Отделяем зерна от плевел, и лишь позже замечаем, сколь множество плевел среди зерна мы оставили и вспоминаем, сколько зерна мы выбросили вместе с плевелами.

И в чем смысл наших действий, и есть ли он вообще, я думаю вряд ли кто-то сможет ответить. Ведь стоит только вглядеться, как начинаешь в самом малом видеть ужасно многое, а многое после изучения становится неимоверно малым.

Тьма поглотила парня, лишь огонь из его глаз оставался видимым.

-Так где заканчивается черное и начинается белое? Ответь, же мой старый враг. Тебя считали воплощением света, но вот мы оба здесь стоим, оба были лишены сил, оба признаны врагами человечества, но мне человечество подарило ответ, пусть сделало оно это и невольно.

***

Иногда ему снилось, будто он песчинка, затерянная среди беспредельности пустыни. Или капля воды в огромном бескрайнем море. Он был бессмыслен и жалок, и равнодушные стихии носили его по своей воле, совсем не придавая ему значения.

В такие моменты тело его вздрагивало во сне, поднимая на поверхности огромные волны, а многочисленные руки в ярости били по морскому дну, взметая ил и сотрясая землю.

Но скоро он успокаивался и вновь надолго замирал.

Он – Ктулху, самое могущественное существо на свете, тот, кому не было и нет равных. Он – властелин вселенной, и все покорно воле его. Только лишь ему одному возможно все, и нет никого и ничего, кто и что мог бы ему воспрепятствовать.

Иногда, в своих снах, он возвращался туда, откуда явился когда-то. В том мире, где даже такие, как он, могли целую вечность искать другого, но так и не найти. Где нет света и тепла, и даже отсутствует понятие времени. Там нет ни радости, ни боли, нет цвета и запаха, а все заполнено лишь серой и равнодушной бесконечностью.