Океан

– Не дергайся, самое плохое позади.

– Ага, прогулялись, етит твою мать.

***

В дверь стучали не сильно, но настойчиво. Кряхтя и морщась, Вяземский, накинув халат, побрел открывать.

– Кто?

– Это я, Валентин.

Он распахнул дверь – топорщащиеся во все стороны волосы как солома, вздыбившиеся усы и выражение лица подобное самому дьяволу.

– А ты, Колобов, заходи, а голос как у Маликова, – он резко повернулся и тут же схватился за переморщенный лоб.

– Заходи, я пока умоюсь, – и побрел неуверенными движениями в ванную. – Ты что в воскресенье в такую рань приходишь?

– Какая рань, половина первого.

– Сколько? – кричал Вяземский из ванны. – Вскипяти пока чайку, будь другом.

– Ладно.

Колобов принялся хозяйничать, поставил чайник, раскрыл форточку, разобрал столик.

Вяземский приковылял из ванной и бухнулся в кресло.

– Что там с погодой? Ой, фу, – отвернулся он от окна. На улице стоял небольшой туман, и все казалось мрачным.

– Оттепель.

– Да я вижу, хрень какая-то.

Вяземский прихлебывал горячий чай и покряхтывал.

– Ой, чтоб я так жил.

– Тебе бы сейчас пивка.

– Никакого пьянства, хватит, хоть пиво это и хорошо.

Сморщенное лицо его после опустошённой горячей кружки чая стало разглаживаться, во взгляде появилась надежда на выживание.

– Вот, повторю через двадцать минут. Алексей, ты же не просто так зашёл?

Колобов снял очки и начал их протирать. Лицо его без очков сделалось непривычно округлённым.

–Мне Асколич звонил, лично просил приехать, а потом ему перезвонить. Это насчет вчерашнего нападения.

– Ну да. Ты зайди к Чеснокову, он тебе объяснит.

Колобов как-то замялся, бросил протирать очки, надел их снова.

– Ладно, сейчас вместе пойдем. Что вы все так Чеснокова боитесь? А что Асколич сам ему не позвонил?

Колобов пожал плечами.

– Понятно… туда же… Он хотя мужик суровый, но нормальный. Ну, рассказывай, что ты знаешь?

– Что знаю? Все личности установлены. Сегодня воскресенье, так что следствие ими заниматься до завтра не будет. На изъятое огнестрельное оружие у них есть разрешение, оружие зарегистрировано на охранную организацию. Всё так вроде законно, кроме бейсбольных бит, дубинок и кастетов. Вы-то как без оружия оказались?

– Мы вообще там оказаться не должны были. Ты не отвлекайся.

– Ну вот, у нападавших из шестерых двое с повреждениями. У одного челюсть сломана, у другого нос. Это что, Чесноков так постарался? – наставил на Вяземского удивлённый взгляд Колобов.

– Не отвлекайся, рассказывай дальше.

– Что дальше. Весь телефон оборвали. Звонят, и кто только не звонит. И из охранной фирмы, их коллеги, адвокаты, начальство. Начальство не знает, как реагировать. Следствие еще не началось, а на него уже давление оказывают.

– Что, серьёзная фирма эта охранная организация?

– Охранная фирма «Атлант» – это реконструированный рэкет. В девяносто четвертом его узаконили. Теперь они спокойно носят стволы, охраняют ларьки, магазины, рынки. Кстати, двое из шести не из фирмы, они сутенеры. В последнее время – года два – проституток убивают, ловят маньяка, а кто это делает, конкретно никто не знает. Вот они якобы охраняют.

– Понятно, если бы мы не оказались из убойного отдела Москвы, дело замяли в течение пятнадцати минут. Знаешь, что я тебе скажу? Пойдем к Чеснокову.

На удивление, Чесноков был свеж как огурчик, гладко выбрит, надушен и восседал в спортивном костюме возле кипы бумаг. Удобно пристроившись на кресле возле журнального столика в своей любимой позе, он что-то писал. Казалось бы, последние события повлияли на него положительно, так как он выглядел немного повеселевшим, и это несколько удивило Вяземского. С мрачных уст майора повеяло сарказмом.

– Сидит, главное, глянь, довольный какой!

Колобов ничего довольного на первый взгляд не заметил в Чеснокове. Но позже действительно заметил какие-то положительные своеобразно проявляющиеся эмоции.

– Залетайте, голуби, – сказал Чесноков, отрываясь от писанины. – Как раз на деловое совещание.

Усевшись в кресло, закрыв глаза, как бы пытаясь обмануть похмелье, Вяземский язвил:

– Сейчас только твоего совещания и не хватает, да ещё делового.

Не обращая никакого внимания на слова Вяземского и его недуг, Чесноков по-деловому принялся выкладывать ход своих мыслей.

– Ну что, Валентин, ты говорил, что нам нужен выход на криминалитет, – при этом Чесноков принялся суетиться насчет чая, ставя чайник.

– Какого еще криминалитета? – растерялся Колобов.

– Понимаешь, Алексей, чтобы эффективно работать по разборке на Матырском, необходимо обладать специальной информацией. И эту информацию наилучшим образом можно получить от криминальных структур.

– Не понимаю, а где вы возьмете эти структуры?

– Ты не догадливый, Леша, – вступился в разговор Вяземский, всё также массируя виски. – Нашему полковнику пришла в голову мысль использовать вчерашнее неудачное нападение горе-сутенеров в своих интересах.

На растерянный взгляд Колобова Чесноков ответил кивком головы, как бы подтверждая слова Вяземского. Он так же кивнул на лежащий на столике мобильный телефон.

– Я тут сделал несколько звонков, в том числе и Асколичу. Так что завтра будем пробовать

– Ну, это даже хорошо, что так, – вымолвил Колобов, Хотя непонятно, что он имел ввиду – понравилась ли ему идея Чеснокова, или хорошо то, что генералу уже звонить не надо.

– Алексей, что я от тебя ещё хотел. Вот, ага, в архиве Васютина несколько дискет, которые без пароля не вскроешь. Здесь я связан по рукам и ногам, а в Москве бы у меня таких проблем не встало, короче нужен хакер. Но дискеты за пределы ведомства выносить нельзя, мало ли что там, и чтобы их не перекачали тоже.

– А, есть у меня один очкарик.

Вяземский на эти слова по-доброму улыбнулся, так как Колобов сам носил очки, но Колобов на это никак не среагировал.

– Этот вундеркинд умудрялся сотни раз поступать в разные ВУЗы, но учились там за него другие, – он стал отхлебывать чай, приготовленный Чесноковым, и с улыбкой рассказывать свою душещипательную криминальную историю. – Попался по-идиотски главное… ну короче смертельного ничего нет, но документы он подделывал, на этом и полетел. Ну, я его тогда простил, а он мне иногда помогает. Постоянно сидит в Интернете, уже от зрения ничего не осталось, живёт непонятными доходами, компьютерные программы, курсовые, ну и так далее. Что-то кому-то преподаёт на дому

– Хорошо, оформи ему пропуск. У нас по Матырскому, – Чесноков перевел разговор на другую тему, – слабовато с информацией.

– Владимир Иванович торопит события, делом занимались очень мало, не прошёл срок, чтобы анализировать, – вмешался Вяземский. Он обхватил кружку с чаем двумя руками, как бы боясь её выронить.

На столике лежали фотографии с похорон полковника Васютина.

Колобов, поглядев на них, ткнул пальцем на одну из них, где был запечатлен один офицер милиции в форме подполковника.

– О, в деле на Матырском фигурируют наркотики, возможно, он может что-то прояснить, начальник отдела по борьбе с наркотиками – Крючков.

Чесноков сделал запись в своем блокноте.

Их диалог прервал стук в дверь. Все обернулись. В распахнутом дверном проеме появился Маликов.

– К вам можно?

Он пытался быть серьёзным, но глаза выдавали радость на душе и лицо ребёнка, наевшегося пирожного.

– О! Гулящий, заходи. Ну, хвались.

– А чем хвалиться?

– Можешь и не рассказывать, и так всё на лице написано.

До самого вечера продолжалась их бурная беседа. Отживевший Вяземский активнее всех хохмил по поводу ночных приключений. До самого позднего вечера из комнаты раздавался добрый смех, из которого выделялся бас Чеснокова.