Токсичные тени

25.

Лу осторожно подошёл к школьному двору.

У него всё ещё был дробовик, но он не знал, остались ли в нём патроны. Мысль о том, чтобы остановиться и выяснить, была немыслима.

Обогнув сетчатый забор и выйдя на школьный двор, он не сводил глаз с реки, наблюдая за женщиной, почти ожидая, что она потащит за ним своё проклятое, истекающее кровью тело. Мысленно он мог видеть её трупное лицо, стоячую речную воду, вытекающую из её ран.

Достаточно.

Он прижался к кирпичному фасаду здания.

Было сыро и прохладно.

Школа была одноэтажной, раскинувшейся на тёмной земле, как паук, с крыльями, простирающимися во все стороны, как конечности. Он был сзади, лицом к реке, в честь которой был назван город.

Он мог слышать, как верёвка флагштока снаружи стучала о шест.

Весь тыл школы был огорожен высоким ветрозащитным забором. Держать детей подальше от реки, полагал он, и ото льда в зимнее время. Он подумал, что школа, вероятно, была новая - построена в последние двадцать, тридцать лет или около того - и, вероятно, заменила какое-то древнее каменное чудовище, которое он посещал ещё в бронзовом веке.

Это заставило его подумать о своих учителях, и вскоре он подумал о своей третьей жене, Маре. Мара была школьной учительницей. Она была хороша в устных экзаменах... к сожалению, она не особо разборчиво относилась к тем, у кого их принимала.

Но Лу не винил её. Не очень.

Он подумал обо всех женщинах, которые прошли через его жизнь. Ни одна связь не затянулась более чем на несколько лет. Он всё время был в разъездах, но проблема была не в этом, а в том, что это был он. Он был единственной константой во всех этих отношениях, единственной вещью, которую можно было винить.

Забавно, как эта ситуация постоянной опасности и стресса заставила тебя, наконец, увидеть свою жизнь и многочисленные дыры, которые ты в ней вырыл. То, что раньше было туманным и метафизическим, теперь стало кристально чистым.

И разве это не была победа?

Он снова начал двигаться, обдумывая свой последний план действий.

Джонни сказал дождаться восхода солнца, и эти твари уползут обратно в свои норы. Это звучало как план.

Лу решил, что ему нужно как-то забраться на крышу.

Он мог подождать там, наверху. Может быть, это было глупо, безумно и самоубийственно, но если он не отдохнёт в ближайшее время... что ж, но он уже не ребёнок.

Он продолжал идти.

Тёмные окна смотрели на него угрюмыми, слепыми глазами. Он не видел в них движения и не ждал, чтобы увидеть его. Он добрался до конца здания, глубоко вдохнул и свернул за угол. Сейчас он был на детской площадке.

Почувствовав облегчение, он пошёл прямо туда.

И прямо в их гнездо.

И, конечно же, это имело смысл, не так ли?

Куда им ещё идти, как не на детскую площадку? Не люди, уже нет, но всё же у них сохранился самый базовый из императивов: потребность играть. Это было даже у лесных зверей.

Так же поступили и дети Кат-Ривер.

Лу чувствовал, как надежда и энергия утекают из него, как вода из дуршлага.

Они были повсюду.

Их тёмные, ожидающие формы были вырезаны из чёрной бумаги. Они сидели, как стервятники, на вершине спортивной площадки в джунглях. Толпы на карусели и сидениях на качелях - не качались, а просто сидели, как будто его ждали.

И, возможно, так и было.

Может быть, они услышали его приближение, возможно, почуяли его запах. Животные могли это делать, и эти дети теперь были животными, не так ли?

Словно удовлетворившись его присутствием, они начали играть.

Они начали раскачиваться, цепи, удерживающие сиденья качелей, звенели о перекладины. Карусель начала вращаться. Другие качели начали двигаться вверх и вниз, постанывая и скрипя в ночи. Это было сюрреалистично, словно попадание в сон... или кошмар.

Он почувствовал движение позади себя.

Маленькая рука схватила его за запястье. Эта хватка была на удивление мощной. Мясо было холодным, влажным, на ощупь напоминало шероховатую кожу только что ощипанного цыплёнка.

С криком Лу повернулся, выдёргивая руку.

Там стояла маленькая девочка.

Ей было не больше семи, она была одета в симпатичное маленькое вечернее платье, сбившееся в кучу и испачканное грязью. Лицо у неё было бледное, глаза как живые жёлтые шарики. Она искоса посмотрела на него, губы оторвались от зубов в развратной ухмылке. Она задрала юбку. Под ней ничего не было.

- Эй, мистер, - закипела она своим шипящим голосом, - хочешь трахаться?

И Лу, может быть, напуганный, а может быть, поражённый чистой ненормативной лексикой всего этого, отдёрнул руку назад и ударил её по лицу. Она взвизгнула, как побитая собака, и упала.

И это был сигнал.

Остальные приближались, соскальзывая со своих насестов, как крокодилы с грязных берегов реки в джунглях.

А Лу бежал.

Он двигался со скоростью, которая, как ему казалось, оставила его в двадцать с небольшим лет.

Он обежал школу и первым, что увидел, были три жёлтых школьных автобуса, припаркованных у обочины. Он повернулся и увидел мальчика, который крутился рядом с ними. Он был постарше, наверное, шестиклассник.

Без угрызений совести Лу опустился на одно колено и нажал на курок своего дробовика. Выстрел чуть не разорвал ребёнка пополам.

Когда Лу поднялся на ноги, он увидел, что это именно то, что он сделал. Малыш мяукал, как больной кот. Лишённый ног и таза, он волочился по траве, всё ещё щёлкая зубами.

Лу попробовал дверь первого автобуса.

Заблокировано.

Теперь их шаги стучали по траве.

Второй автобус.

Заблокировано.

Он повернулся и увидел их пепельные лица, проходящие сквозь тьму.

Уже мертвец, он пошёл пробовать третий автобус, а дверь была широко открыта. Он провалился сквозь неё на маленькие, покрытые циновкой ступени. Он подтянулся и бросился к хромированному рычагу у водительского сиденья. Он потянул его изо всех сил, и складная дверца захлопнулась.

А потом они окружили автобус, выли и визжали, автобус раскачивался, когда они бросались на него.

Лу скорчился на полу, дрожа.

Примерно в это же время он увидел парня на водительском сиденье.