Глория

— Значит, это не наша настоящая жизнь? — спросил он.

Глория покачала головой.

— Тогда на что похожа наша настоящая жизнь? Где мы живем? Чем мы зарабатываем на жизнь? Сколько нам лет?

— Я не уверена, что смогу ответить хоть на один из твоих вопросов — призналась она. — Я не могу помнить так далеко назад. Я помню только... эти жизни. Эти фальшивые жизни.

Он криво улыбнулся.

— Хотя это была неплохая фальшивая жизнь, не так ли?

Она улыбнулась ему в ответ.

— Да, это так.

— У нас действительно есть дети?

— Я не знаю. Я помню столько разновидностей своей жизни, что уже начала сомневаться.

Он жестом показал в окно.

— Значит, все это... шоссе, машины, здания, города... все это не реально?

— Не совсем. Все это реально для этой конкретной жизни. Я... я не уверена что смогу правильно рассказать. Я думаю, что, все это просто отличается от того места, где мы должны быть, от того места, откуда мы родом.

— Даже если оно выглядит точно так же?

— Думаю, да.

— Будем ли мы помнить об этом, когда вернемся в реальную жизнь?

— Моя мама говорит, что не будем. — Глория сделала паузу. — Она сказала, что мы даже не будем помнить друг друга.

Бенджамин взглянул на нее.

— Ты веришь в это?

— Вроде как.

— Тогда, может быть, нам стоит остаться здесь.

— Мы не можем, — категорично заявила Глория. — Она пытается убить тебя. Она хочет твоей смерти. И она не остановиться!

— Кто она?

— То же, что и я.

— А попроще.

Глория говорила тихо.

— Я не знаю, — сказала она. — Я уже не знаю.

****

Погода была неправильной. Дождь, град, ветер, солнце. В одну минуту было слишком жарко, в другую — слишком холодно. Они поменялись обязанностями водителя в Бейкерсфилде, когда остановились в "Сабвей" (что это было? Завтрак? Обед? Ужин?), а когда вернулись на шоссе, она увидела автостопщика, похожего на Дэна, хотя ничего не сказала Бенджамину об этом.

Они по очереди вели машину и спали урывками. Глория задремала вскоре после полуночи, а когда проснулась, на улице было три часа дня и светло солнце. Она никак не могла проспать пятнадцать часов, но также никак не могло быть похоже на полдень в три часа ночи. Все ломается, снова подумала она, и ее чувство тревоги усилилось. Им нужно было как можно быстрее добраться до Хиксвилла.

Глория снова оказалась на водительском сиденье, когда что-то подсказало ей съехать с шоссе, и с этого момента она ориентировалась инстинктивно, проезжая через неузнаваемый, но почему-то знакомый ландшафт чередующихся сельскохозяйственными угодиями и лесами, и, наконец, перевалила через небольшой холм и въехала в город Хиксвилл.

Все изменилось. На Главной улице, где, как она помнила, был мексиканский ресторан, теперь находилась художественная галерея. Рядом с ней стоял пляжный коттедж, хотя до океана было не меньше сотни миль. Торговый центр через дорогу был заброшен, пустая витрина супермаркета жутко напоминала ей пустующий "Альбертсон", который она помнила по другим измерениям. Куда бы она ни посмотрела, Глория видела знакомые здания, которых здесь быть не должно.

На улице не было ни людей, ни машин, проезжающих по городу, хотя несколько машин были припаркованы вдоль обочины улицы. Эта часть казалась правильной, поскольку она помнила, что Хиксвилл был малонаселенным в предыдущие разы, когда она бывала здесь. Сбавив скорость, она поставила машину на парковочное место у ресторана быстрого обслуживания "Фрэш Гарден. Это заведение, несомненно, было частью сети, но этот ресторан выглядел точно так же, как и тот, что находится в восточной части Бреа. Это головокружительное столкновение жизней вывело ее из равновесия.

— И что теперь? — спросил Бенджамин.

Глория повернулась к мужу, увидев его таким, каким не видела уже давно, и ее сердце пронзила такая глубокая боль, что она была почти физической.

Пока у меня есть ты.

Казалось, существовала вполне реальная возможность того, что она может потерять его, и это знание ударило ее как удар в живот. Ей вдруг стало трудно дышать, а мысль о том, что она может прожить жизнь без него, наполнила ее надвигающимся отчаянием. Глория знала, что уже теряла его раньше, и хотя она не помнила этого, его смерть положила начало этому путешествию. Она была настолько не в состоянии жить с его отсутствием, что стала искать его так же, как искала незнакомцев, хотя какая-то часть ее сознания понимала, что такие попытки опасны.

Сейчас ее желанием было отсрочить неизбежное как можно дольше.

— Разве ты не голоден? — спросила она с грустной улыбкой. — Я умираю от голода.

— Сейчас время обеда или завтрака? — спросил он, его внутренние часы, очевидно, были так же испорчены, как и ее собственные. — Я вроде как задремал там на некоторое время.

Они оба знали, что причина путаницы не в этом, но притворялись, что это так.

— Время обеда, — сказала Глория, наугад выбирая блюдо. — Посмотрим, что у них есть.

Внутри не было других покупателей, а две сотрудницы за прилавком, тучная пожилая женщина и чопорная молодая женщина, уставились на нее с враждебностью. Она узнала их обеих. Тетя Рут и кузина Кейт. В жизни, когда Максин жила через дорогу, эти двое были ее ближайшими родственниками, хотя ни одна из них ей никогда не нравилась.

— Что изволите? — поинтересовалась та, кто в другое время была тетя Рут.

Глория предпочла не замечать их личности и притвориться, что они просто сотрудники "Фреш Гарден".

— Я бы хотела салат со шпинатом и чай со льдом из маракуйи.

Кузина Кейт с грохотом поставила поднос на стойку перед ней.

— Вам здесь не рады.

Глория почувствовала, как в ней нарастает гнев.

— И что это значит? Что ты сказала?!

Между ними прошел почти электрический заряд, и по тому, как расширились глаза другой женщины, Глория поняла, что та ее боится. Поддавшись импульсу, она наклонилась вперед, перегнувшись через край прилавка, и кузина Кейт отпрыгнула назад.

— Прими наш заказ, если хочешь жить, — угрожающе сказала она.

Неожиданно испуганная женщина в униформе поклонилась и отступила, уходя на кухню, а тетя Рут гораздо более вежливым голосом сказала:

— Салат с шпинатом и чай со льдом из маракуйи? — Она повернулась к Бенджамину. — А вы, сэр?

Бенджамин смотрел на Глорию, ошеломленный ее поведением, но ему удалось переключить свое внимание на заказ.

— Вегетарианский бургер и чай со льдом, — сказал он. — Обычный, не с маракуйей.

— Вы вместе?

Бенджамин кивнул.

— Тринадцать пятьдесят три, — сказала тетя Рут, занося деньги в кассу.

Бенджамин заплатил и, еще раз взглянув на Глорию, отошел в сторону.

— Мы не хотим неприятностей, — нервно сказала тетя Рут.

— Тогда не делай ничего, — сказала Глория, удерживая ее взгляд.

Вторая женщина кивнула и поспешила разлить напитки, пока ее дочь торопилась на кухню. Через несколько мгновений еда была готова, и Бенджамин отнес их поднос к самому дальнему столу. Обе женщины отошли в конец кухни, где стояли близко друг к другу и испуганно перешептывались.

Бенджамин говорил тихо.

— И что это было?

— Я знаю их, — сказала она.

— Из... другого места?

Глория кивнула.

— Думаешь, и они тебя знают?

Она размышляла об этом, потягивая чай со льдом и поглядывая на кухню.

— Я не уверена. Может, да, а может, и нет. Но в любом случае, они выполняют волю моей матери.

— Скоро всему придет конец, — сказал он. — Не так ли?

— Да.

— Я не знаю, почему я не поверил тебе сначала, тогда в Тусоне. Я должен был...

Она положила свою руку на его.

— Я знаю, почему. Потому что это звучало безумно. Это и есть безумие. Но это также правда.

Некоторое время они ели молча.

— Итак, эта... мультивселенная, — медленно произнес Бенджамин. — Ты можешь путешествовать по ней? Ты можешь посещать эти разные измерения?

Она пожала плечами.

— Выходит так.

— И это то, что происходит, когда люди умирают? Это не рай, не ад и не... ничего. Это другие версии их жизни?

— Я не знаю, — сказала Глория, что было правдой. Она все еще не была уверена, что не она создала эти миры. Она или ее мать. Потому что все элементы в них, казалось, имели какую-то связь с ее собственной жизнью. Может быть, все это было реальностью, а может быть, это просто наложение, которое она создала сама, более знакомый и понятный способ ориентироваться в том, что невозможно было узнать или понять.

— И как именно ты собираешься вернуть нас туда, где мы должны быть? — Покачав головой, Бенджамин издал короткий смешок. — В одном ты права — Это звучит безумно. Это кажется безумием. Потому что это единственная жизнь, которую я когда-либо знал. Это моя реальность. Я понимаю умом все, что ты мне сказала, и все, что ты сказала, происходит, но...

— Мы должны пойти в ту хижину. — перебила она его. — Я не уверена, что мне нужно делать после этого — все еще туманно — но, вероятно, это придет ко мне, когда я окажусь на месте.

— Так... мы идем в лесной домик? Это наш портал?

Она сжала его руку.

— Давай просто насладимся нашим обедом прямо сейчас.

— В этом мире вкусный чай.

— Угу.

Они ели медленно, не говоря больше о том, почему они здесь, но делая вид, что это обычная трапеза, изредка разговаривая ни о чем конкретном, позволяя молчанию падать естественно, наслаждаясь тем, что они вместе.

В последний раз, как боялась Глория.

Более чем через час, заставив тетю Рут многократно доливать им напитки, а затем по очереди воспользовавшись единственным туалетом унисекс, они снова вышли на улицу. На дороге по-прежнему не было ни машин, ни пешеходов на прерывистом тротуаре.

— Итак, — сказал Бенджамин, — мы идем пешком, едем на машине или как?

— Это недалеко, — ответила Глория, указывая себе за спину. — Прямо за тем углом, на самом деле. Мы можем дойти пешком.

В конце Мейн-стрит возвышался знакомый участок гранитной скалы на поросшем лесом склоне холма, и, взяв Бенджамина за руку, она повела его по короткому участку тротуара к следующему перекрестку. Как и прежде, Хиксвилл оправдал свое название, как только они оказались за пределами Мэйн. Здесь были люди, грубые люди в бедных заваленных мусором дворах, враждебно глядящие на них, хотя там, где должен был быть шинный двор, горел костер из шин, из кучи которых валил черный дым...

Но горели не шины. Тела.

Глории стало плохо. Потому что, это был не пожар, а погребальный костер, массовая кремация. В медленно разгорающемся пламени она увидела людей, которых узнала: Рикардо, владельца пропавшего мексиканского ресторана в Хиксвилле; семью Янг, их соседей по дому; Гуйлу, бывшую медсестру ее бывшего работодателя доктора Горшина; ее подругу по колледжу Нину.

Ее мать должна была быть поблизости.

Ей пришло в голову, что они должны были увидеть поднимающийся дым, когда въезжали в город или, по крайней мере, когда свернули на эту улицу, но они этого не видели. Глория огляделась, увидела, что все местные жители смотрят на нее. В воздухе витала энергия, которая, казалось, предвещала опасность. Она крепче сжала руку Бенджамина.

— Это... люди? — недоверчиво спросил он, глядя на пламя. — Которые должны нам помочь?