Первые войны пустыни

— Противоядие, да...— Нефуд кивнул.— Но...

— Не будь идиотом, Нефуд. Герцог отправил на тот свет моего лучшего ментата. Мне нужна замена.

— Хават?

— Хават.

— Не...

— Ты хочешь сказать, что Хават предан Атридесам? Верно. Но Атридесы мертвы, и мы его уговорим. Он должен быть уверен в том, что его нельзя обвинять в отречении от Атридесов. Во всем виновата ведьма Бене Гессерит. У него был плохой хозяин, слишком поддавшийся приливу эмоций. Ментаты же выше всего ставят способность рассчитывать все хладнокровно, не поддаваясь эмоциям. Мы уговорим великолепного Зуфира Хавата.

— Уговорим его. Да, мой господин.

— У Хавата, к сожалению, был хозяин, шансы которого были ничтожны. Он не смог поднять ментата до величественных вершин, на которые такой ментат имеет полное право. Хават увидит, что это горькая правда. Герцог мог мешать так Только потому, что самые опытные шпионы снабжали ментата необходимой информацией.— Барон посмотрел на Нефуда.— Небудемсебяобманывать, Нефуд, правда — это мощное оружие. Мы знаем, каким образом мы восторжествовали над Атриде-сами. И Хават это тоже знает. Мы сделали это только с помощью нашего богатства.

—- С помощью нашего богатства. Да, мой господин.

— Мы уговорим Хавата,— повторил барон.— Мы украдем его у сардукаров. И в запасе у нас будет... угроза в отказе дать ему противоядие. По-другому же принятый яд удалить из организма нельзя. И, Нефуд, Хават ни о чем не должен подозревать. Яд не выдаст себя под действием снупера. Хават может обследовать свою пищу самым тщательным образом, но следов яда не обнаружит.

Глаза Нефуда зажглись пониманием.

— Отсутствие чего-либо,— проговорил барон,— может быть таким женедоказуемым, как и присутствие. Отсутствие воздуха, а? Отсутствие воды. Отсутствие всего, без чего мы не можем обойтись,— барон кивнул.— Ты понимаешь меня, Нефуд?

Нефуд сглотнул.

— Да, мой господин.

Тогда займись делом. Найди командира сардукаров и начинай действовать.

— Немедленно, мой господин.— Нефуд поклонился, повернулся и поспешил прочь.

«Хават рядом со мной! — подумал барон.— Сардукары отдадут его мне. Если у них и возникнут подозрения, то только в том, что я Хочу уничтожить ментаТа. И я подтвержу им это. Дураки! Один из самых замечательных ментатов в истории! Ментата, обученного так убивать, они швыряют как ненужную сломанную безделушку.

Барон нажал скрытую кнопку, таким образом давая сигнал своему старшему племяннику Раббану. Он приподнялся и сел, улыбаясь.

«И все Атридесы мертвы!» Конечно же глупый капитан охраны был прав. Тот, кто попал на Арракисе в полосу песчаной бури, не уцелеет. Ни орнитоптер, ни те, кто в нем находится. Женщина и мальчик мертвы. Взятки нужны людям, немыслимые расходы на переброску военных-сил... Все эти хитроумные планы, придуманные только затем, чтобы о них узнал Император, все заботливо сложенное — все это, наконец, слилось в единое целое.

«Власть и страх, страх и власть».

Барон смотрел в будущее. Придет день, и Харконнен станет Императором. Не он сам, ни ближайший потомок, но Харконнен! Не Раббан, которого он сейчас вызвал, не младший брат Раббана — юный Фейд-Ра-ус. В мальчике была проницательность, которая так понравилась барону, и... жестокость.

«Чудесный мальчик,— думал барон.— Скажем, еще год — другой, к тому времени ему станет 17, и можно будет сказать, явится ли он тем оружием, с помощью которого будет завоеван трон для Харконненов.

— Мой господин, барон...

Человек, стоявший около защитного поля в дверях спальни барона, был коренастым, с толстым лицом и коротким туловищем. Харконне-новские черты в нем проявились в близко посаженных глазах и в округлых плечах. В его полноте не было пока безобразности, но было очевидно, что придет день, и ему придется воспользоваться портативным суспензором, чтобы легче было поддерживать тяжесть своего тела.

«У него острый ум,— подумал барон.— Мой племянничек^ конечно не ментат, не Питер де Бриз, но возможно нечто более ценное в моей игре. Если я дам ему свободу в его действиях, то он все см,етет на своем пути. О, как его будут здесь ненавидеть!»

— Дорогой мой Раббан,— сказал барон. Он убрал защитное поле у двери, но намеренно оставил собственное, работающее на полную мощность, зная, что его свечение будет видно под глоуглобом над его кроватью.

— Вы меня звали? — спросил Раббан. Он шагнул в комнату, метнул быстрый взгляд на отталкиваемый защитным полем воздух, поискал сус-пензорный стул, но так и не нашел его.

— Встань поближе, чтобы я мог тебя хорошо видеть,— сказал барон.— Атридесы мертвыка. Последние из них умерли. Вот почему я позвал тебя. Планета снова твоя.

Раббан мигнул.

— Но я думал, что вы собираетесь позволить Питеру де Бризу...

— Питер тоже мертв.

— Питер?

— Питер.

Барон снова включил защитное поле у двери, сделав его непроницаемым для любого вида энергии.

— В конце концов, вы устали от него? — спросил Раббан.

В изолированной от энергии комнате Голос Раббана звучал плоской невыразительно.

— Я кое-что скажу тебе, раз уж ты об этом начал,— прогремел барон.— Ты хочешь представить это дело так, словно я отмахнулся от Питера, как от назойливой мухи.— Он щелкнул толстыми пальцами.— Вот так, да? Но я не настолько глуп, племянничек. Я перестану быть тебе другом, если ты еще раз позволишь себе оскорбить меня предположением, что я способен на такое,

В глазах Раббана мелькнул страх. Ему было известно, до каких пределов могут распространяться действия барона против семьи. Дело редко доходило до насильственной смерти, если только выгода от этого не была достаточно велика. Но наказания были весьма жестокими.

— Простите меня, мой господин,— сказал Раббан, опуская глаза вниз, чтобы скрыть охватившую его злость и выказать послушание.

— Ты не обманываешь меня, Раббан?

Раббан, продолжая смотреть в пол, сглотнул.

Барон продолжал:

— Я пришел к такому выводу: никогда не уничтожай человека опрометчиво, так как это может оставить без присмотра целое феодальное поместье. Такой поступок может быть оправдан только при достижении заветной цели. В случае крайней необходимости.

Гнев снова заговорил в Раббане.

— Но ведь вы уничтожили предателя Уйе! Я видел, как вчера ночью уносили его труп.

Раббан посмотрел на своего дядю, испуганный смелостью своих слов. На барон улыбался.

— С опасным оружием я обращаюсь очень осторожно,— сказал он.— Доктор Уйе был предателем. Я склонил его к клятвопреступлению, этогр доктора из Сак Скул! Из внутренней школы! Слышишь, малыш? Оружие такого рода ужасно, когда оно существует. Я уничтожил его не случайно.

— Знает ли Император, что вы склонили к клятвопреступлению сак-доктора?

«А вот коварный вопрос,— подумал барон.— Может быть, я недооценивал своего племянника?»

— Им ператор еще не знает об этом,— ответил он.— Но его сардука-ры, конечно же, сообщат ему об этом. Но прежде, чем это случится, он получит по каналам СНО AM мой собственный отчет. Я объясню, что благодаря счастливой случайности я обнаружил доктора, претендующего на кондиционинг. Лже-доктора, понимаешь? Поскольку каждый знает, что кондиционингу Сак Скул противопоставить нельзя, подобное особенно будет принято.

— А-аа-а, понятоно,— протянул Раббан.

Барон подумал: «Я искренне надеюсь, что ты понимаешь, насколько жизненно важно оставить все это в тайне». Внезапно барон мысленно удивился. «Зачем я это сделал? Зачем я посвятил в эту тайну своего племянника-дурака, племянника, которого я только должен использовать, и все?» Барон разозлился на себя. Ему казалось, что он сам себя предал.

— Это должно остаться тайной,— сказал Раббан.— Я понимаю.

Барон вздохнул.

— На этот раз я даю тебе другие инструкции насчет Арракиса, племянник. Прошлый раз, когда ты правил этим местом, я тебя строго ограничивал. На этот раз ограничение только в одном.

— В чем, мой господин?

— В годовом доходе.

— В годовом доходе?

— Представляешь ли ты, Раббан, сколько мы потратили на переброску войск и подавление Атридесов? Знал ли ты когда-нибудь, насколько дороги разрешения Союза на переброску военной силы?

— Очень дороги?

— Очень.

Барон ткнул пальцем в сторону Раббана толстым пальцем.

— Если ты сможешь выжать из Арракиса каждый грош, то и за 60 лет мы едва ли выплатим эту сумму!

Раббан открыл рот и снова молча закрыл.

— Дороги! — фыркнул барон.— Проклятый Союз, монополизировавший пространство, наверняка раздел бы нас, если бы я давным-давно не стал бы беспокоиться о предстоящих расходах. Тебе следовало бы знать, Раббан, что мы вынесли. Мы заплатили даже за перевоз сардукаров.

И уже не в первый раз барон подумал- придет ли когда-нибудь день, когда Союз будет уничтожен. Они были коварны — они ставили заказчика в такие условия, что он уже не мог возражать, а только платить, платить!.. И всегда их аппетит становился непомерным, когда речь заходила о военных авантюрах.

«Цена риска» — объяснял вкрадчивый агент Союза. За каждого агента, которого вы вводите в систему банка Союза, они вводили двоих в вашу систему. Невыносимо!

— Значит, годовой доход,— сказал Раббан.

Барон опустил руку и сжал пальцы в кулак.

— Ты должен выжимать все!

— И пока я выжимаю, я могу делать все, что хочу?

— Все.

— Артиллерия, которую вы привезли...— сказал Раббан.— Могу ли я...

— Я отправлю ее назад.

— Но вы...

— Такие игрушки тебе не понадобятся. Они сделали свое дело и теперь бесполезны. Нам нужно что-то другое. Ведь ласганы нельзя применять, против защитного поля, Раббан — это было для нас полной неожиданностью. Артиллерия нам здорово помогла — ведь было ясно, что люди герцога будут прятаться в пещерах и среди скал. Где же им еще прятаться на этой мерзкой планете? А наши пушки их там достали.

— Свободные защитными полями не пользуются.

— Если хочешь, можешь оставить себе несколько ласганов.

— Да, мой господин. И у меня развязаны руки?

— Да, пока будешь выжимать все, каплю за каплей.

Улыбка Раббана была злорадной.

— Я все прекрасно понял, мой господин.

— Ничего ты не понял,— проворчал барон.— Давай с самого начала расставим все по своим местам. Что ты должен понимать, так это то, как выполнять мои приказы. Приходило ли тебе в голову, племянничек, что на этой планете живут по крайней мере пять миллионов человек?

— Разве мой господин забыл, что я был раньше здесь его наместником? И если мой господин простит меня, его оценка возможно чересчур высока. Трудно подсчитать население, когда люди разбросаны по бескрайним пескам Арракиса. А когда считаешь Свободных...

— Свободные не стоят того, чтобы их считали!

— Простите меня, мой господин, но сардукары думают по-другому.

Барон колебался, глядя на племянника.

— Ты что-нибудь знаешь?

— Когда я прилетел сюда вчера вечером, моего господина не было. Я... э... вошел в свободный контакт с некоторыми из офицеров. Они говорили, что где-то на юге группа Свободных напала на сардукаров и уничтожила их.

— Уничтожила сардукаров?

— Да, мой господин.

— Это невозможно!