Мозговой

СУД

25 октября 2014

Возле Дома культуры Химиков в Алчевске было людно. У дома № 19 на улице Кирова припарковались десятки машин, народ толпился в томительном ожидании. Ровно в 15 часов к входу в ДК подъехал зелёный микроавтобус. Боковая дверь открылась, из машины выскочили два ополченца и вывели двух мужчин — руки у них были заведены за спину и закованы в наручники. Бойцы взяли преступников за шиворот, согнули по пояс и повели в ДК. Следом двинулись толпившиеся на улице горожане; некоторые из них энергично хлопали, выражая одобрение происходящему.

ДК Химиков в Алчевске

Дом культуры был уже полон. Здесь, по призыву бригады «Призрак», собрались сотни жителей Алчевска. По периметру помещения стояло несколько вооружённых бойцов. На сцене — длинный стол президиума. Слева от него — стол поменьше с двумя стульями. На эти стулья конвоиры усадили преступников. Уткнули их лицами в стол, а сами встали сзади.

На сцену поднялись трое. Алексей Мозговой, одетый в тёмно-зелёный камуфляж и чёрный берет, сел за стол справа. По центру — Юрий Шевченко. Слева расположился человек в чёрной повязке, которая закрывала его лицо. Это был представитель следственной группы «Призрака».

Зал возбуждённо гудел в предвкушении зрелища. Комбриг с суровым видом уставился на публику. Начальник штаба встал, взял в руку микрофон и поднял руку, показывая собравшимся: тишина, начинаем.

— Здравствуйте, жители Алчевска, — заговорил Шевченко, когда зал с любопытством притих. — Мы пригласили вас сегодня для того, чтобы на этой земле, наконец-то, могло свершиться народное правосудие. Мы — народные ополченцы, и просим вас сегодня решить судьбу этих людей. Которые, на наш взгляд, совершили подлые низкие преступления. Все доказательства собирали люди, у которых частично лица закрыты, — Шевченко кивнул на человека слева. — Мы хотим, чтобы впервые за многие годы здесь совершилось именно народное правосудие. Поэтому каждый ваш голос будет учтён. Я зачитаю то, что собрано нашими сотрудниками. На наш взгляд, преступления, которые совершили эти люди, заслуживают самого жестокого наказания.

— Я бы сказал — справедливого, — негромко подсказал Мозговой.

— И главное — справедливого, — добавил Шевченко.

Он стал зачитывать материалы дела против первого обвиняемого — 37-летнего местного жителя Игоря Ананьева.

В начале нулевых годов Ананьев несколько лет служил в МВД участковым. Потом уволился и отсидел три года в колонии за незаконное лишение человека свободы. В конце сентября 2014-го в бригаду «Призрак» обратилась несовершеннолетняя Ольга Морозова с заявлением о том, что в середине месяца Ананьев её изнасиловал. Ранее он пытался с Морозовой сблизиться, при встрече пообещал подарить мобильный телефон и под этим предлогом привёз к себе домой. Ананьев закрыл квартиру, заставил девушку выпить водки и начал её домогаться. 15-летняя Ольга испугалась, начала упираться, но мужчина стал угрожать, что пригласит сюда своих друзей-бандитов для группового изнасилования, после чего изнасиловал запуганную девушку сам. Через два дня, — после заявления Морозовой в «Призрак», — Ананьев был задержан. Неприглядным фактом для ополчения и отягчающим обстоятельством для насильника было то, что Ананьев числился в бригаде «Призрак» (хотя в боевых действиях не участвовал).

Дочитав материалы дела, Юрий Шевченко обратился к залу:

— На основании вышеизложенного прошу приговорить Ананьева Игоря Владимировича, 1977 года рождения, согласно законам военного времени, к высшей мере наказания — расстрелу. Решение предлагается вынести народу Новороссии путём голосования, простым большинством голосов.

В зале стояла гробовая тишина. Микрофон взял Алексей Мозговой:

— Вы сейчас прослушали информацию, поняли суть преступления. Сейчас я хочу, чтобы вы поняли, зачем мы проводим этот суд. Пускай даже юридическая общественность заявит, что это несовершенная форма с точки зрения юриспруденции. Но зато это совершенная форма народовластия. Сегодня у вас есть первый шанс действительно проявить себя как активное гражданское общество с активной позицией и правом слова. У вас есть шанс разделить полноту ответственности за всё происходящее. Каждый из нас должен понимать, что строительство нового государства не зависит от одного или двух человек. Каждый из нас должен внести определённую лепту. Каждый из нас должен нести на себе ответственность. Поэтому, принимая решение на сегодняшнем суде, прежде всего, думайте. Для каждого из нас это серьёзный шаг. Каждый из присутствующих может высказать своё мнение, для этого в зале поставлены микрофоны. Нас заставляли всю жизнь молчать. Каждый из вас может высказать мнение по этому вопросу.

К стойке с микрофоном выстроилась очередь.

— У меня вопрос. Родители Ананьева, родственники, есть здесь? — спросил первый мужчина.

С задних рядов встал пожилой человек в чёрной кожаной куртке. Это был отец подсудимого. Вид у него был взволнованный. Он что-то тихо сказал и осёкся.

— Говорите громче, не молчите! — строго сказал мужчина у микрофона, но продолжил говорить сам. — Ясно, что у нас был мораторий на высшую меру наказания. Но это же не значит, что должен быть беспредел, когда нет у нас ни судов, ни прокуратуры?!

— У меня есть внучка, — к микрофону подошёл пенсионер и показал пальцем на Ананьева. — Если бы эта тварь полезла на мою внучку, я бы его сам расстрелял! Но у нас нет высшей меры, поэтому — пожизненное. А если судить по законам военного времени — то вывести его и расстрелять!

— А как вы терпели его в своих рядах? — спросила вдруг женщина из зала. Вопрос был адресован руководству «Призрака».

Шевченко ответил:

— В том-то и дело, что мы просим у вас, у народа, решить его судьбу. Мы сами считаем себя частью народа. Мы — народное ополчение. Поэтому мы поймали преступника и доказательства эти собрали. В отличие от предыдущих лет, когда всё покрывалось. Мы не скрываем, что он был у нас!

— Вот вы нас упрекнули в том, что он был среди нас, ополченцев, — сказал Мозговой и резко повысил голос. — У меня встречный вопрос: а где же вы были, когда он среди вас жил?! Когда он попал к нам в ополчение, как видите, мы его посадили на скамью подсудимых. Где были вы, гражданское общество, в своё время?

Представитель следственной группы с закрытым лицом задал залу риторический вопрос:

— Как думаете, при прежней системе Ананьев смог бы решить свою проблему, избежать суда?

Следователь предложил высказаться подсудимому. Тот встал и заговорил:

— Я прошу прощения. Моя вина, конечно, есть. На тот момент, когда это произошло, мы ехали ко мне домой уже второй раз. Она спросила, есть ли спиртное, я дал. Траву курил, но не продавал. Подарил мобильный телефон. Немножко, конечно, обманул её, и она вступила в связь. В этом раскаиваюсь и прошу разрешить искупить свою вину кровью на фронте.

После слов Ананьева решил, наконец, высказаться и его отец:

— Я воспитывал его как нормального человека! Нормальный он был, работал в органах. Я просто не понимаю, хочу спросить у всех: у кого есть дочь, которая может прийти к чужому мужику, который живёт один в квартире, который ей в отцы годится? Это нормально? Это нормальная девочка? Он же не изнасиловал её в парке где-то или на улице? Зачем она поехала к нему домой, объясните мне? Значит, она занимается проституцией. Он ничего ей плохого не сделал!

Зал возмущённо зашумел. Представитель следствия призвал народ к порядку и стал зачитывать объяснение Ананьева, написанное им на имя командира «Призрака» после задержания. Объяснение противоречило картине, которую описал отец подсудимого. Ананьев признал, что девушка отказалась вступить с ним в связь, и ему пришлось склонить её к этому угрозой. Он пригрозил пригласить в квартиру человека, которого девушка боялась — это был известный в городе трижды судимый рецидивист, и Ананьев тогда сделал вид, что ему звонит. Письменное объяснение подсудимого заканчивалось такими словами: «Если это возможно, Алексей Борисович, прошу разрешить мне умереть на фронте в бою, а не с позором для себя и своей семьи».

К микрофону продолжали выходить люди с уточняющими вопросами и гневными репликами. Одна женщина снова высказала упрёк в адрес ополчения, и Шевченко возразил:

— Я ещё раз повторяю. Мы считаем это отягчающим вину обстоятельством. И просим у вас справедливости. Знаете, говорят: «Глас народа — глас Божий». Как вы решите — так и будет.

— Вы, собственно, и являетесь верховной властью, за которую мы боремся, — сказал Мозговой. — За народную власть. Если вы думаете, что и в дальнейшем какой-то дядя будет всё решать — вы ошибаетесь. Пора брать всё в свои руки. Всё. Начиная от таких судов и заканчивая другими — экономическими, политическими вопросами. Пришло ваше время, люди, просыпайтесь!

— Я считаю, что нужно поддерживать решение суда! — крикнула женщина в зале.

— Это не решение суда, — уточнил Шевченко. — Я ещё раз говорю: это наше предложение. Мы только зачитали, что нам удалось собрать и доказать. Суд здесь не мы, а вы.

Когда закончились прения, и представитель следствия сделал уточнения по процедуре голосования, Юрий Шевченко встал:

— Город Алчевск! Властью председателя суда я предлагаю голосовать. Внимание! Ставится на голосование: кто за то, чтобы Ананьева Игоря Владимировича, согласно закону военного времени, приговорить к высшей мере наказания, расстрелу, прошу голосовать!

Люди в зале начали поднимать руки. Поднял руку и представитель следствия в президиуме. Мозговой и Шевченко участия в голосовании не принимали, чтобы своим примером не склонять собравшихся к конкретному решению.

— Секретарь, считайте, — велел Шевченко.

Игорь Ананьев встал и закрыл лицо руками. Ему было страшно. Все эти люди сейчас решали — жить ему или умереть.

После подсчёта голосов наступил самый напряжённый и ответственный момент суда. Председатель выступил с оглашением результатов:

— Значит, внимание! В зале присутствует 340 человек. За расстрел проголосовало 164, что на шесть человек меньше половины. Против предложенной меры проголосовало 37. Так называемых воздержавшихся и за иную форму наказания — 139 человек. Значит, этому человеку народ города Алчевска сохраняет жизнь.

Ананьев встал на колени, упёрся головой в пол, и, обхватив её руками, заплакал.

Подсудимый Игорь Ананьев

Вторая часть суда протекла быстро и без долгих прений. Юрий Шевченко зачитал материалы дела против второго обвиняемого — Виталия Кравцова 1979 года рождения. Он обвинялся в том, что в сентябре 2014-го на протяжении двух недель удерживал в квартире и насиловал 13-летнюю девушку. Следствие показало, что Кравцов занимался изнасилованиями на протяжении многих лет. Ранее он был трижды судим, отбывал сроки за кражи, изнасилования и сбыт наркотиков.

После того, как дело было зачитано, зал взорвался:

— Расстрел! Расстрел! Расстрел!

— Люди, я вас прошу, я вас умоляю! — кричала в истерике мать обвиняемого. — Что вы творите?! Помилуйте! Простите его! Заберите мою жизнь, а его оставьте!