Мозговой

РАССЛЕДОВАНИЕ

Вопреки заявлениям главы ЛНР и других должностных лиц, расследование убийства Алексея Мозгового не проводилось. Уголовное дело было открыто, формально его вёл следователь Генпрокуратуры Леонид Ткаченко287. Он даже давал по этому делу официальные комментарии. Так, через два месяца после убийства, Ткаченко заявил:

По делу Мозгового проводятся оперативно-розыскные мероприятия, потому что преступление не очевидное, и детали собираются по крупицам«.

Но никаких розыскных мероприятий не велось вообще. Детали собирались по крупицам только руководством «Призрака», и все эти детали остались без внимания силовых ведомств ЛНР.

Сбором информации об убийстве командира занимался, главным образом, Алексей Марков. Но его расследование из-за отсутствия необходимых ресурсов было ограничено и к серьёзным результатам не привело.

Марков опросил многих людей, которые жили в соседних от места убийства деревнях или проезжали 23 мая по трассе М-04. Но эти люди могли только помочь восстановить картину произошедшего: машины преступников, время нападения, характер стрельбы и др. Никакой информации, которая бы указывала на конкретных людей, совершивших нападение, получено не было. Единственным непосредственным свидетелем убийства был водитель микроавтобуса, который шёл впереди машины Мозгового. Ему удалось выжить, но он ничего не видел, так как после взрыва залёг на пол кабины и лежал там, пока всё не закончилось.

Руководство «Призрака» собрало вещи погибших — оружие, снаряжение, телефоны, документы и прочее. Всё это завернули в плащ-палатку и отнесли в кабинет Мозгового. Кабинет опечатали, ключ находился у адъютанта комбрига Михаила Сурикова. 24 мая кабинет был вскрыт, и Марков при участии Шевченка и Бирюкова под запись видеокамеры288 проверил содержимое всего кабинета и спальни Мозгового. Затем кабинет снова опечатали и вскрыли уже после похорон 27 числа, чтобы отдать сестре комбрига Елене личные вещи брата.

Все важные для следствия вещи — и с места убийства, и в кабинете — планировали собрать, чтобы изучить и передать следственным органам ЛНР. Но им вещдоки не понадобились, а «призракам» не сообщили ничего, что могло бы помочь в расследовании.

Расстрелянные машины — «Тойоту», «Фольксваген» и «Жигули» — эвакуировали на ремонтную базу «Призрака» в Алчевске. В течение следующих двух недель Алексей Марков почти каждый день звонил Леониду Ткаченку и другим чиновникам Генпрокуратуры с просьбой забрать под протокол вещдоки и видеоматериалы, осмотреть расстрелянные машины и начать хоть какие-то следственные действия. Чиновники каждый раз обещали приехать и всё забрать. В итоге ни один представитель луганских властей батальон так и не навестил.

Две пострадавшие гражданские машины стояли на рембазе ещё три месяца. Выживший водитель просил вернуть микроавтобус, но Марков велел подождать, ожидая, что машина всё же может понадобиться для следственных действий. В августе машину вернули. Позже родственникам семьи Тракий отдали и «Жигули». «Тойота» Мозгового ещё долго стояла, накрытая чехлом. В начале 2016-го «призраки» разобрали машину на запчасти.

Спустя четыре года в трагедии 23 мая попытался разобраться и автор этой книги. Чтобы приблизиться к пониманию произошедшего, я задался тремя вопросами: куда и зачем направлялся Алексей Мозговой вечером 23 мая? Кто знал о том, во сколько и куда едет комбриг? Кем и как была организована засада на трассе М-04?

Рассмотрим эти вопросы детально и попробуем дать на них ответы, исходя из имеющейся на данный момент информации.

Куда направлялся Мозговой?

Командир «Призрака» со своим пресс-секретарём ездил в Луганск ещё накануне, 22 мая. Позже Андрей Козлов289 сообщил Алексею Маркову, что Мозговой с Анной ездили по делам общественной организации — возможно, это были какие-то консультации с представителями властей. По словам Козлова, Анна ему сообщила, что забыла в Луганске смартфон. С кем конкретно общался комбриг, и у кого забыла смартфон Анна, Козлов не уточнил, так как сам 22 мая в Луганск не ездил. Журнал звонков на телефонах Мозгового и Самелюк за этот день проверен не был.

Почему я уверен в том, что комбриг с Анной направлялись 23 мая именно в Луганск? Во-первых, Анна накануне говорила, что заберёт забытый смартфон на следующий день. Во-вторых, с собой Анна взяла портфель с документами «Народного возрождения» — возможно, в Луганске снова планировалось обсуждение общественной организации. В-третьих, с наибольшей вероятностью только в Луганск Мозговой мог направляться по трассе М-04. Время выезда из Алчевска (около 17:30) говорит о том, что встреча была назначена на 18 часов — ехать в Луганск около получаса.

При обсуждении убийства Мозгового часто говорят о сценарии, схожем с убийством Александра Беднова: на трассе была организована засада, затем комбригу позвонили «сверху» и срочно вызвали, чтобы Мозговой в конкретное время выехал в Луганск и попал в засаду. Этот сценарий ничем не подтверждён. Многое говорит о том, что поездка 23 мая была не внезапной, а спланированной заранее. Во-первых, начальник охраны Юрьев звонил охраннику Калашину с самого утра и торопил его, чтобы он успел к вечеру на выезд. Во-вторых, журнал вызовов на телефонах комбрига за 23 мая показал, что в течение дня ему никто из Луганска не звонил (если, конечно, комбриг или кто-то ещё не почистил журнал).

Чаще всего командир «Призрака» ездил в Луганск на совещания в штаб корпуса. В эти поездки с комбригом всегда ездил начальник штаба. Вечером 23 мая Мозговой не мог ехать в Луганск по военным делам, иначе бы с ним вместо Анны Самелюк поехал Юрий Шевченко.

Портфель Анны Самелюк с пулевым отверстием

и обложка Устава НВ, лежавшего в портфеле

Перед поездкой Анна уехала из штаба домой, чтобы переодеться, а в машину взяла портфель с документами. То, что Анна хотела выглядеть представительно и взяла документы, говорит о том, что в Луганск поехали именно по политическим делам — скорее всего, на переговоры с неким важным государственным чиновником. На «важность» этого человека и этой встречи указывает то, что именно Мозговой поехал в Луганск (куда он старался без нужды не ездить). Менее важное лицо он бы попросил приехать к нему в Алчевск. Но 23 мая, как и накануне, комбригу понадобилось ехать лично.

Судя по дню и времени поездки, это не мог быть визит с документами в какое-либо госучреждение, — в субботний вечер всё было закрыто. Значит, планировалась неофициальная встреча, о которой, возможно, комбриг договорился накануне.

Итак, точного ответа на вопрос о целях поездки 23 мая нет. Но по ряду признаков можно сделать вывод: Алексей Мозговой поехал к 18 часам в Луганск по политическим делам на спланированную встречу с представителем власти ЛНР.

Кто знал о планах Мозгового?

Организаторы убийства вряд ли действовали наудачу и ожидали машину Мозгового в засаде несколько дней (ведь нападение могло быть и 22 мая, когда комбриг ездил в Луганск). Значит, убийцы знали о запланированной поездке комбрига 23 мая. От кого?

Вариантов может быть несколько:

1) прослушка телефонов или кабинета Мозгового;

2) утечка от самого Мозгового, Анны, адъютанта Сурикова или начальника охраны Юрьева, если кто-то из них рассказывал о планируемой поездке другим людям;

3) информация от того, с кем планировал встречаться комбриг.

Первый и второй варианты предполагают наличие в штабе бригады «крота». Прослушка телефонов теоретически могла быть, но вряд ли Мозговой говорил с кем-то о поездке по телефону, — передвижения по открытой связи никогда не обсуждались. Можно предположить, что комбриг говорил о поездке в кабинете, где стояло подслушивающее устройство. Это указывало бы на предателя в штабе, ведь кто-то должен был это устройство в кабинете установить. В апреле и середине мая, по свидетельству людей из штаба, кабинет проверяли специальной аппаратурой, но подслушивающих устройств не выявили. После убийства кабинет на наличие «жучков» не проверяли, поэтому точно подтвердить или опровергнуть вариант с прослушкой невозможно.

Насколько известно на данный момент, о планируемой поездке помимо Мозгового знали только погибшие начальник охраны Юрьев и Анна Самелюк (и, возможно, Суриков). Бойцам охраны никогда не сообщалось, куда конкретно поедет комбриг. По словам Шевченка, Бирюкова и Маркова, о планах Мозгового на вечер 23 мая они ничего не знали. Офицеры занимались только военными делами бригады, в политические планы комбриг их особо не посвящал.

После убийства в интернете обсуждали версию, что покушение спланировали или помогли осуществить люди из окружения Мозгового. В частности, приводилось анонимное свидетельство человека, который якобы после выезда комбрига из штаба слышал чей-то звонок со словами: «Выехали, встречайте». Я не нашёл никого, кто мог бы подтвердить звонок с такой фразой. Даже если предположить, что какой-то служащий в штабе мог предупреждать засаду, — надо быть полным идиотом, чтобы делать это прямо из штаба, да и ещё и предупреждать голосом, а не СМС.

Резонно предположить, что никакого «крота» в штабе не было, убийцы не получали ни от кого информацию изнутри, а просто на протяжении долгого времени следили за штабом и машиной Мозгового. И когда он выехал на трассу, — сообщили группе нападения о приближении цели. Но такой вариант предполагает, что засада была организована наудачу и находилась на месте долгое время. Этот вариант мне кажется сомнительным. За штабом и «Тойотой», скорее всего, действительно наблюдали, чтобы подтвердить выезд Мозгового. Но о его поездке в Луганск убийцы уже знали и к нападению в этот вечер подготовились.

Итак, люди, знавшие о поездке заранее — Песня и Анна — погибли вместе с Мозговым. Если Мозговой, Песня, Анна или Суриков никому о планах на вечер не сообщали, если в штабе не было «крота» и прослушки, то наиболее вероятен только один вариант: о поездке убийцы узнали от того (или тех), с кем Мозговой планировал встречу в Луганске.

Есть, правда, ещё одно обстоятельство, о котором стоит рассказать, и которое обязательно было бы проверено официальным расследованием, если бы оно проводилось.

На момент гибели у Мозгового было три мобильных телефона, и данные с этих телефонов не сообщили никакой важной информации. Но у комбрига было ещё два кнопочных телефона, которые были найдены в столе его кабинета. Содержимое этих телефонов проверено не было, а один из них забрала сестра комбрига Елена после похорон 27 мая.

В 2019 году Елена передала мне этот телефон290. На него с номера 0954519356 (украинский МТС) 23 мая 2015-го в 17:50 поступило сообщение: «Борисович, ждём. Вы далече?». СМС поступило тогда, когда Мозговой уже погиб — прошло не меньше 15 минут. Об этом в ЛНР ещё никто не знал, кроме тех, кто оперативно прибыл на место после предсмертного звонка Юрьева.

Фотографии телефона

Логично предположить, что СМС поступила от того, кто ждал комбрига в Луганске. Если это так, то неясно, почему этот человек написал именно на тот телефон, который использовался редко и остался в кабинете Мозгового. Звонков и других сообщений с того номера больше не поступало, комбриг на тот номер тоже не писал и не звонил. Если, конечно, информация об этом не была кем-то удалена (хотя в таком случае удалили бы и само СМС от 23 мая).