Мозговой

Всё было не совсем так. Мозговой потом мне рассказал:

— Несколько военнослужащих из украинских рядов проявили инициативу, пожелали пообщаться. Почему бы и нет? Включили Скайп, поговорили.

— Что ты им сказал?

— Ты думаешь, я их с ходу врагами и оккупантами назвал? Какой тогда смысл был разговаривать? Диалог прервался бы на первых минутах. А говорил я им, что надо задуматься — кому выгодно, чтобы крестьяне с двух сторон лупили друг друга почём зря? 218

Враг в Киеве у нас один. Та же Верховная рада, правительство, Порошенко, Коломойский. Вот где враг! А бьёмся мы. Это Колизей, в котором два гладиатора развлекают толпу.

— Ты думаешь, с той стороны такие же люди, как и мы?

— Не могут все восемнадцать тысяч человек, что сюда понагнали, быть фашистами, «Правым сектором» и так далее. Ну нет же. Такие же работяги, таксисты, трактористы. Но им сказали: там враг, стреляй в него. И они стреляют«181.

В процитированном выше интервью Жан Новосельцев упомянул о том, что Мозговой пригласил к себе Татьяну Монтян и отпустил украинского пленного. Действительно, Монтян вместе с журналистом Дмитрием Филимоновым приехала в Алчевск в ноябре 2014-го, чтобы лично разобраться в ситуации на Донбассе. Со стороны Монтян и Филимонова это был смелый шаг — в условиях тотальной украинской пропаганды и ненависти к «сепарам» приехать к одному из самых известных командиров ополчения. А Мозговой был заинтересован в том, чтобы люди из Киева лично убедились в последствиях украинской агрессии.

Мозговой принял нас радушно, — вспоминает Татьяна Монтян. — Он дал нам возможность беспрепятственно проехаться по прифронтовой зоне и пообщаться с местными жителями, пострадавшими от войны. Все они к Мозговому относились с большой теплотой, как к защитнику, Робину Гуду. Потом мы проехались с бойцами его бригады по Алчевску, они осуществляли регулярные рейды по наркопритонам. Наркотики в больших количествах изымались и публично сжигались на улице. Под конец нашего визита Мозговой передал мне на руки пленного ВСУшника Владимира Круталевича, — он находился в Алчевске с августа 2014-го, и мы доставили его домой в Днепропетровск«182.

«Телеканал 17», который организовал телемосты с Мозговым и другими ополченцами, вскоре подвергся репрессиям. Хотя проблема была не только в контактах с «сепарами», но и в общей информационной политике канала, который выступал против войны на Донбассе и критиковал Порошенко. Нескольких участников телепроекта неоднократно избивали, также их задерживала полиция. В конце 2014-го на офис канала напали два десятка радикалов, среди которых даже оказался священник «Киевского патриархата». Они разгромили офис, похитили всю технику и аппаратуру «Телеканала 17». Это было привычной тактикой украинских властей: когда не хватало законных оснований для репрессий инакомыслящих — посылали против них управляемых радикалов из украинских националистических организаций.

Контакты Алексея Мозгового с украинцами вызвали переполох и в рядах ополчения. Одни комбрига поддерживали и считали, что он занимается пропагандой, ослабляющей противника. Другие осуждали и даже обвиняли в предательстве за откровенные и чуть ли не дружеские, пусть и виртуальные, посиделки с врагом.

Сам комбриг после первой онлайн-встречи с украинцами писал:

Благодарю всех за обсуждение телемоста. Плох он или хорош — это уже не имеет значения. Главное, что он состоялся. Состоялся по инициативе противника, а это уже неплохой показатель. Значит, люди на той стороне хоть о чём-то начали задумываться. Готовиться к переговорам у меня не было времени, может, поэтому некоторые мои ответы звучали нелепо. Но ещё раз подчёркиваю: это уже был диалог не посредством артобстрелов, а живой разговор. Да, приходилось смягчать риторику, я бы мог и в более жёсткой форме себя вести, но таким образом диалог был бы прерван. Согласен, войну этот разговор не остановил, но это шанс прорвать информационную блокаду. Это шанс продолжить такие встречи в дальнейшем. Противникам таких диалогов задам один вопрос (ответ должен быть конкретным и желательно в цифрах): сколько ещё необходимо убить людей в этой войне? 100 человек, 1000 человек, 20000 человек, а может миллион? Какая цифра вам предпочтительнее?"183

"Многие начали меня обвинять в сдаче позиций, предательстве, — говорил Мозговой. — Но при этом забывают о том, что в рядах украинской армии такие же работяги, как и у нас. Они не с другой планеты свалились. У нас общее прошлое, и должно быть общее будущее. Нас идеологически разъединили. В течение 23 лет ковали на той стороне проукраинское население, промыли мозги до неузнаваемости«184.

Позже командир «Призрака» добивался реальной встречи с украинскими военными на линии фронта. Он предпринял три попытки, но все они были сорваны властями ЛНР, которых не устраивала самодеятельность комбрига. Пытался Мозговой встретиться с украинцами и в 2015 году. Об этом упоминается в частной переписке комбрига:

Ко мне обратился человек с предложением провести встречу с офицерами ВСУ. Сейчас ждёт ответ от одного из комбригов той стороны. Найдутся некоторые, которым не понравится эта встреча. Первое, что они заявят — как можно садиться за один стол с убийцами и фашистами?"185

Незадолго до гибели Мозговой писал:

Мне сегодня запретили участвовать в телемосте Киев-Луганск. Даже приехали проконтролировать, чтобы, не дай Бог, не подключился«186.

С тех пор никто из командиров ополчения не пытался вести прямые переговоры с украинскими военными. За всё время войны после гибели Мозгового был лишь один эпизод прямого и открытого общения ополченцев с ВСУшниками. В августе 2019-го на передачу «Окопная правда» телеканала «Россия» было приглашено по трое представителей ополчения и ВСУ. По содержанию этот разговор был похож на телемосты Мозгового: ни одна сторона не отступила от своих позиций (русские — за независимость от Украины, украинцы — за «украинский» Донбасс), но все участники беседы осуждали войну между «братскими народами» и призывали к её скорейшему прекращению. Понятно, что такая встреча, как и телемосты в 2014-ом, ни к какому конкретному результату не привела.

Сам факт публичной встречи представителей воюющих сторон в 2019-ом вызвал такую же нервную реакцию: ополченцев осуждали за общение с «фашистами», обвиняли в предательстве и распространяли слухи, что они получили за участие в телепроекте крупные гонорары. Деньги за эту встречу, конечно, не платили. И никакого предательства здесь не было, так как ополченцы в ходе встречи со своих позиций не отступили и о возвращении Донбасса на Украину (в качестве условия прекращения войны) не сказали ни слова. Обвинения в «братании с фашистами» напомнили аналогичные претензии к Мозговому.

На мой взгляд, нельзя встречаться и вести переговоры лишь с украинскими националистами, которые считают русских врагами и стремятся к украинизации Новороссии. Со всеми остальными разговаривать можно и нужно. Тем более что большинство украинских военных националистами не являются. Эти люди — жертвы многолетней украинской пропаганды, заложники «независимой Украины», в которой они прожили всю жизнь, где им деформировали сознание и заставили направить оружие против своего народа. Если они в нас стреляют — объяснить их неправоту можно только ответной стрельбой (потому Мозговой и говорил, что воюет вынужденно). Если есть хоть какая-то возможность объяснить словом — надо разговаривать.

Встреча на телевидении в 2019-ом всё же отличалась от того, что пытался делать в 2014-15 годах командир «Призрака». Телемосты Мозгового с украинцами проходили по собственной инициативе и личному желанию участников, а потому выглядели живыми и могли иметь больше пропагандистского эффекта и практического результата. Например, после этих интернет-эфиров в ВСУ увеличилось число дезертиров. Были случаи, когда военные отказывались от применения артиллерийского огня (или стреляли обезвреженными снарядами). В целом выступления Мозгового заставили многих украинцев посмотреть на ополченцев не как на «террористов», а как на людей со своей правдой. Если бы такие встречи повторялись в дальнейшем, — не только виртуально, но и реально, — возможно, это бы ещё больше расшатало настроения в рядах ВСУ. На это Мозговой и рассчитывал. Что касается нашумевшей встречи на российском телевидении, то она, конечно же, была абсолютно искусственной. Либо идея была придумана журналистами, и они получили на это разрешение в Администрации президента (без участия которой в РФ такие проекты невозможны), либо идею придумали в АП, а журналисты реализовали. Если бы русские и украинские фронтовики решили встретиться сами, и не в московской телестудии, а в степях Донбасса — толку было бы больше.

Контакты с украинской стороной — и в 2019-ом, и в 2014-ом— высветили характерную особенность мышления людей, так или иначе причастных к происходящему на Донбассе. Большинство военных к этим переговорам отнеслись спокойно, но редко от кого из них звучала яростная критика и обвинения в предательстве. Как правило, громче всех возмущались те, кто никогда не был в зоне боевых действий. Это ещё раз подтверждает, что больше всего ненавидят войну и желают её скорейшего окончания сами фронтовики, а наиболее воинственны те, кто от войны далеко.

Но вернусь к идеологическим вопросам, которым посвящена эта глава.

Алексей Мозговой был первым лидером ополчения, который пытался вести переговоры с украинской стороной и называл войну на Донбассе не иначе как «гражданской». При этом он прекрасно понимал, что от войны ему на данном этапе не уйти. Русские вынуждены держать оборону от оккупационной киевской администрации, которая посылает войска на подавление восставшего Донбасса. «До тех пор, пока наши соотечественники не понимают, что мы едины, мы будем убивать друг друга. Мы вынуждены это делать», — говорил Мозговой187. При этом он призывал бойцов смягчать воинственную риторику, чтобы жители Украины видели в ополченцах не агрессоров, а освободителей от олигархической власти, которая разжигает войну в своих целях.

Если мы сменим риторику и своё мировоззрение, то сможем обойтись без жертв, которых уже достаточно. Народ столкнули с самим собой. Народ сталкивается лбами, а те, кто это затеял, пожинают плоды своего бизнеса. Если мы это не помём, крови будет ещё больше. Необходимо менять риторику, добиваться правды и справедливости через мозги, а не через гранатомёты«188.

В разгар Дебальцевской операции командир «Призрака» в полевых условиях записал специальное видеообращение «К военнослужащим обеих сторон гражданской войны». Комбриг не раз обращался к участникам войны с подобными речами, но это обращение стало самым громким — возможно, именно потому, что было сделано командиром боевого подразделения в ходе кровопролитных сражений, и потому получило сильный эффект и живой отклик по обе стороны фронта:

Хочу обратиться ко всем воюющим на обеих сторонах. По большому счёту, мы убиваем друг друга вместо того, чтобы наказывать тех, кого должны наказывать. Воюем, что те против олигархата, что эти, а убиваем почему-то друг друга, самих себя. То есть производим планомерное самоубийство.