Обречённая на месть. Дилогия

ГЛАВА 13

Тихой мышкой просочившись на кухню, Дана скромно села в излюбленный уголок. Боевик, в футболке и лёгких штанах, заваривал чай. Решив не давить окончательно вновь проснувшуюся стыдливость девушки, он не пошёл за ней в комнату, а достал чистые вещи из очистителя. А ещё Атору просто нравилось наблюдать, как мило Дана краснеет. Юная, неискушённая, желанная, так чувственно откликающаяся на его ласки… Усадить бы малышку сейчас на край стола, развести колени, и ласкать её, ловя на губах тихие стоны. А после сдвинуть в сторону тонкую ткань трусиков и войти одним слитным плавным движением. Боевик глубоко вздохнул, с сожалением отгоняя от себя соблазнительные картинки. Он ещё успеет насладиться своей девочкой и услышать, как она кричит его имя. И не единожды.

— Я вымою посуду, — предложила Дана после позднего обеда.

Девушка чувствовала неловкость от того, что ведёт себя, как гостья. Ей хотелось быть хотя бы немного полезной.

— Аристократки моют посуду? — Атор вопросительно изогнул бровь. — С каких пор?

— Родители считали, что вымыть за собой тарелку и чашку не зазорно, — ответила Дана. — Почему аристократ должен быть беспомощным в быту и не уметь каких-то элементарных вещей?

— Мудрая позиция, — согласился мужчина. — Хотя столичная элита с тобой не согласилась бы.

— Ну и пусть, — девушка поднялась, подошла к раковине из серого камня. — А в Академии все равны, тут нет аристократов и простолюдинов.

Включив воду и протирая тарелки губкой из переплетённых толстых ниток, Дана ждала, что Атор подойдёт, обнимет её за талию, и можно будет прижаться к нему, чувствуя себя защищённой и нужной. Девушке так хотелось простой ласки. Но чистые тарелки перекочевали на полку, туда же отправились кружки, а мужчина продолжал сидеть на табурете, прислонившись к стене. Спокойный, расслабленный и такой далёкий. Повернувшись, девушка поймала его взгляд, холодный, пристальный, изучающий. И от этого почему-то стало особенно обидно. Ну конечно, к чему ему быть нежным и внимательным сейчас, если он уже получил желаемое? От этой мысли защемило сердце.

— Что не так? — потухший взгляд Лиданы не укрылся от наблюдательного боевика.

— Ничего, — независимо дёрнув плечиками, ответила она. — Просто устала.

— Иди ко мне, — Атор похлопал себя по коленям.

Когда девушка подошла и села, обнял, бережно, словно хрупкую статуэтку из фарфора. Провёл пальцами вдоль позвоночника. Дана доверчиво уткнулась носом между плечом и шеей боевика, обвила тонкими руками. Мужчина чувствовал, как колотится её сердце. Погладил влажные волосы, вдохнул их аромат. Снова горечавка и вереск… Почему? Девушка поёрзала, ощущая его возбуждение, тихонько вздохнула, предчувствуя, что сейчас Атор снова начнёт её соблазнять. Но боевик удивил. Просто поглаживал по спине, между лопаток, перебирал волосы, и обнимал. Именно так, как ей хотелось.

— Успокоилась? — спросил он, когда дыхание Лиданы выровнялось. Снял её с колен, поднялся и тут же подхватил на руки. На возмущённое трепыхание лишь усмехнулся: — Ты такая лёгкая. Мне нравится.

— Пусти, — попросила девушка. — Мне ещё сегодня реферат готовить. На десять страниц. А библиотека ночью будет закрыта.

— Реферат по технике безопасности и правилам проведения учебных поединков, — уточнил мужчина, занося её в комнату с оружием на стенах. Опустил на пол и коварно улыбнулся: — Зачем тебе в библиотеку? Я всё продиктую.

— Десять страниц? — не поверила Дана. — Продиктуешь?

— Могу и больше, но зачем? — пожал плечами хаосит. Достал из ящика стола пачку разлинованных листов, ручку, отодвинул стул, опустился на него и усадив девушку на колени, велел: — Записывай. Правила проведения учебных поединков начали формироваться одновременно с возникновением боевых техник. Как и воинская мораль. Легко дать человеку знания, но если он не готов их принять, они пойдут во вред ему и окружающим.

Поколебавшись несколько секунд, Дана решила не возражать против созданных условий и, придвинув ближе первый лист, начала записывать. Боевик диктовал неспешно, одновременно легонько поглаживая кончиками её пальцев талию. Почти неощутимо, не отвлекая. Часть того, о чём он говорил, была уже знакома юной герцогине: о технике безопасности, правилах поведения и общепринятых знаках с просьбой прекратить бой Атор рассказывал на занятиях. А вот о воинской морали напрямую он никогда не говорил. Намекал, да. Но не называл качества, без которых хорошим бойцом стать было невозможно. И, несмотря на это, импровизированная лекция не стала для Лиданы откровением. При всей строгости и жёсткости, преподаватель обучал группу не только боевым техникам, но и формировал у студентов правильное мировоззрение.

Дана не считала страницы, пытаясь одновременно слушать, записывать, осмысливать и запоминать информацию. И когда Атор, продиктовав очередное предложение, замолчал, обернулась с непонимающим видом.

— Десять страниц, — мужчина лениво улыбнулся. — Если захочешь, при случае расскажу подробней о воинской морали и самых любопытных пунктах из кодексов различных школ боевых искусств, существовавших в какие-то там лохматые давние века и благополучно распавшихся к настоящему моменту. А сейчас поговорим о том, что ты запомнила. — Ладонь, лежавшая на талии, медленно опустилась на бедро, скользнула по ноге девушки, до коленки, и медленно поползла обратно. — Почему нельзя надевать на занятия перстни и любые украшения на шею?

— Цепочкой или шнурком можно случайно задушить, а перстень, если им зацепиться за что-нибудь, может травмировать палец, — Дана прерывисто вздохнула, прижала коленки друг к другу.

— Верно, — рука Атора добралась до края платья, сдвинула его вверх. Пальцы коснулись кружевной резинки чулка. — Как дать понять противнику во время учебного поединка, что приём причиняет боль?

— Хлопнуть свободной рукой или ногой по полу, — ответила девушка и тихонько охнула, когда мужчина поцеловал её шею и легонько сжал левую грудь второй рукой.

— А ещё? — бесстыдно поглаживая полоску кожи между чулками и трусиками поинтересовался боевик. — О чём ты забыла?

— Можно хлопнуть по противнику, — голос Даны упал до шёпота. — И он обязан прекратить…

— Правильно, — и в награду ещё несколько лёгких поцелуев в шею. — Что означает поднятая вверх рука?

— Просьбу остановить или прекратить поединок из-за невозможности одного из противников его продолжить, — девушка, повинуясь нажатию ладони, покорно откинулась на грудь боевика.

Пальцы Атора скользнули в вырез платья. Неглубоко, касаясь лишь верхней части груди. Вторая рука прошлась по бедру и снова вернулась к границе чулка. Дана тихонько застонала, прижалась к мужчине. Покорная, доверчивая.

— Раздвинь ноги, — тихо шепнул он. Коснувшись нежной кожи на внутренней стороне бедра, задал следующий вопрос: — Почему во время тренировок и поединков запрещено жевать конфеты, пастилки и прочую мелкую вкуснятину?

— Можно… подавиться, — и новый стон, от едва ощутимого прикосновения языка к ушку.

Сосредоточиться становилось всё труднее. Слишком ласковыми и дразнящими были прикосновения, слишком умелыми — его руки и губы. Дана ощущала под ягодицами твёрдый возбуждённый член, и от предвкушения того, что будет дальше, девушку бросило в жар. Вторая ладонь Атора тоже опустилась на её бёдра. Он проводил кончиками пальцев от чулок почти до трусиков, не касаясь самого чувствительного местечка.

— Как внимательно ты меня слушала, — тихо рассмеялся мужчина. — А что во время учебных поединков запрещено?

Лидана прижималась к нему, чувствуя, как жарко, почти болезненно пульсирует внизу живота. Да как вообще в такой ситуации можно разговаривать об учёбе?

— Запрещено… А-ах! — наглые пальцы сдвинули трусики в сторону и коснулись нежных складочек.

— Прости, не расслышал. Что запрещено? — переспросил Атор.

— Н-не знаю… — девушка безвольно обмякла в его руках. Платье задралось на бёдра, но стыдливая малышка даже не пыталась прикрыться. — Не помню…

— Помнишь, — уверил мужчина. — И знаешь.

— Запрещено сознательно пытаться покалечить противника, — выдохнула Дана и сладко застонала, когда два пальца медленно скользнули в её лоно.

— А ещё? — Атор вновь проложил дорожку лёгких, быстрых поцелуев по беззащитной шее. Его девочка была такой чувственной, такой покорной сейчас, так доверчиво открывалась навстречу его прикосновениям. Её стоило ждать. — Продолжай.

Дана едва дышала, выгибаясь в его руках. Так сладко… Так приятно… Тихо, протестующе всхлипнула, когда пальцы замерли в ней. Шевельнула бёдрами.

— Отвечай, — шепнул боевик.

— Запрещено… так издеваться над людьми! — простонала девушка.

— Серьёзно? — мужчина легонько куснул мочку её уха и пожаловался: — Надо же… Оказывается, и я знаю не всё.

Но сжалился, продолжил ласкать её. Медленные, неторопливые, чувственные движения заставляли Дану давиться собственными стонами. Но когда напряжение достигло предела и прокатилось по телу жаркой волной, девушка вскрикнула, подаваясь навстречу пальцам, дарящим такое наслаждение.

Боевик снял её с коленей и поставил на пол. Встал, легонько коснулся припухших губ и отстранился. Девушка потянулась за ним, но он остановил её, уложив руки на плечи.

— А вот теперь твои трусики будут только мешать, — произнёс он.

Медленно провёл ладонями по телу Даны, глядя в её глаза, поднял платье выше бёдер и сдвинул кружевную ткань, позволяя вещичке упасть к ногам девушки. Затем, резко сдвинув на дальний край стола исписанные листы, усадил Дану на столешницу. Вклинился между бёдер, продолжая неотрывно смотреть в серые глаза. Почувствовал, как нежные руки несмело легли на пояс штанов, начали возиться с завязками. На щеках девушки появился лёгкий румянец смущения. Освободив член, она провела по нему ладошкой, коснулась головки. Румянец стал ярче.

— Ты так возбуждающе смущаешься, — шепнул Атор, придвигаясь вплотную. — Скромница. Хочешь меня?

Дана молча кивнула. Боевик вошёл в неё плавно, и девушка сладко вскрикнула. На этот раз мужчина двигался медленно, желая продлить наслаждение. Целовал податливые нежные губы, ловя тихие стоны. Дана обнимала его, выгибаясь навстречу, чувствуя, как от каждого движения внизу живота всё туже сжимается невидимая пружина. В этот раз всё было ярче, сильнее. Сладко, жарко, восхитительно долго. Девушка терялась в ощущениях и уже не пыталась приглушить рвущиеся из груди крики. И когда Атор, в очередной раз доведя её до вершины экстаза, внезапно отстранился, Дана протестующе застонала.

— Ненасытная моя, — хмыкнул боевик, поправляя штаны. Уже привычно подхватил девушку на руки и перенёс в спальню. Стянув с неё платье, пояснил: — Хочу видеть тебя полностью, солнышко. И ласкать тоже. Впрочем, чулки можно оставить…

И снова Дана стонала и кричала, впиваясь короткими ногтями в плечи мужчины, подаваясь ему навстречу. Она давно потеряла счёт времени. И когда боевик наконец, шумно выдохнув, излился в неё и скатился на бок, бережно обняв её за талию, удовлетворённо вздохнула и почти моментально вырубилась от усталости и избытка эмоций.