Дары инопланетных Богов

Стычка с Олегом. Невменяемость Олега как факт

В Рудольфа влетела с разбега ещё одна дама. Ею была Эля. За нею выскочил Олег. Вечно неудовлетворенный искатель доступных женщин. Эля смеялась, её смех застрял в куртке Рудольфа. Олег застыл, растерялся. Совсем не было желания им мешать. Он их обогнул и пошёл быстрее. За долгий день, казалось, никто не устал. Лес гудел от голосов и смеха. В зарослях чирикали парочки. Воздух словно был напоён одуряющим испарением загадочного напитка. И Рудольф нажал контакт Нэи на своём браслете.

— Ты устала? — спросил он.

— Нет, — ответила она. — Во всяком случае, спать я не собираюсь. Ещё же рано. Поработаю пока.

— Приходи ко мне в «ЗОНТ». Только подожди машину. Наш водитель тебя привезёт. Он где-то рядом. Скоро заедет за тобой.

— Хочешь подлизаться?

— Будем восполнять утраченное прошлое. Ты хочешь?

— Хочу.

— Не устала? Честно говори. Если плохое самочувствие, то отдыхай. И не работай ты! Поздно уже. Да и не ценит никто твоих трудов. Бросай ты это — индюшек блёстками расшивать!

— Я хочу к тебе.

— Только не забудь прихватить и своё признание, колдунья.

— В чём? И почему колдунья?

— Хватит уже лгать. Ты лжёшь уже тем, что молчишь. Но среди местных ходят слухи, что ты опоила меня. Ты должна будешь доказать сегодня, что оно так и есть. И что против твоего колдовства не существует противоядия.

— Я, кажется, догадалась. Змея приползла и ко мне. — Нэя радостно засмеялась. Какое-то время она возилась, переводя звучание на наушник. — Она почти лежит в изнеможении после ядовитого выброса на моём диване в холле для заказов. Она и мне наговорила тут такое, что и не знаю, нормальная ли она.

— Да хрен бы с ней! — разозлился Рудольф, отбрасывая подробности о полусумасшедшей Лате. — Мне к чему о ней знать….

— Шеф, вы вниз? — Олег вынырнул из полутьмы леса на дорожку, — я с вами.

— И чего тебе не гуляется? — Рудольф с любопытством изучал сумрачный профиль Олега, красивый и породистый. Олег был не общителен, но развитее многих своих сверстников, чем и нравился Рудольфу прежде. Утончённая внешность таила сложную натуру. И какую же кровавую бойню учинил этот рафинированный мальчик с добрейшими глазами, светлыми, но печальными, затуманенными облачностью непоправимого злодейства. Не все там были и невинные жертвы, но ведь были и они.

— Она тебе не уступила? И это она? — насмешливо обратился он к Олегу, не имея ни малейшего интереса к его интимной жизни, очевидной для всех, но чтобы не молчать.

— Да нужна она мне! — фыркнул Олег, — сама же лезет, и сама же бегает от меня.

— Это у них любимые здесь игры, дразнить и убегать.

— Некогда мне её догонять. Я улетаю же скоро. Может, кто другой догонит. Но… — Олег вздохнул. — Жалко мне её. Она влюбилась. Будет страдать.

— Кто? Эта? — Рудольф встал против Олега, — ну ты и наивный дурак!

— Почему сразу и дурак? Я же знаю, что она совсем не та, какой притворяется. Она нежная и привязчивая. Но у них, сами знаете, какие нравы. Одинокие женщины здесь не люди. Жаль её, — повторил он. — Шеф, когда я улечу, не давайте её в обиду местным троллям, ладно?

— Не обещаю тебе этого. Сторож из меня никакой. А твоя девушка, как мне кажется, без проблем всегда находит того, кто её и сторожит. Тебе самому нужен был сторож, тогда бы ты не сотворил того погрома.

— К чему вы? Я и так ничего не забыл.

— Ты забыл. Я умышленно тебе не устаю напоминать об этом. Чтобы ты одумался и остался вместе со всеми. Я не добрый доктор Франк, чтобы щадить твои тонкие нервы, твоё травмированное существо. По мне ты после того, что ты сотворил, совершив убийство нескольких трольцев, злодей, хотя и не бесчувственный, и только моё личное великодушие не позволило сдать всю информацию на тебя в ГРОЗ. Ты почему честно не привёл ко мне ту девушку из притона? Я бы знал о её нахождении у тебя и держал всё под контролем. Надоела бы она тебе, мы зачистили бы её память о днях, проведённых у нас. Ты один, что ли, шатался по их злачным местам в столице, один исцелял своё одиночество, как умел? Но ведь только твоя девушка погибла столь страшно, и только ты устроил в столице бандитский налёт. Пусть та свалка была достойна огненного очищения, но умерщвленные тобою люди? Их-то за что ты спалил? На двух мразей пришлось несколько невиновных. Так что не о девушках тебе надо думать, а о дальнейшей собственной участи. Если на Землю прибывает космическая орда, то два-три специалиста на группу все обследования и собеседования проводят отчасти в скользящем поверхностном режиме и не углубляются в каждого настолько, как это бывает с теми, кто сваливается из своих вояжей в одиночестве. Ты же раскроешься, как фисташка от жара, при контакте с высокопрофессиональным психиатром, а это необходимая процедура после возвращения человека из глубин Вселенной. Вдруг кто и утратил адекватное нашему миру состояние сознания? А такие сдвинутые сплошняком идут из Космоса. Смятые перегрузками и пробитые неизвестными излучениями, от которых не создано пока защиты. И что тогда? Вытянут из тебя все твои тайны, а заодно и наши тут совместные. А оно мне важно. Не за твою участь я и переживаю, поскольку ты за себя всё решил. Я за себя волнуюсь и за всех прочих. К тому же коллективное братство даёт каждому, составляющему его человеку, гораздо более сильную психологическую защиту от всякого несанкционированного воздействия извне. Вдруг кому придёт блажь залезть в твоё подсознание глубже установленной этически черты? Мало ли у кого какая собственная и скрытая цель для того, чтобы вычерпать из тебя всё то, что ты тут загрузил в своё подсознание, не ведая о том осознанно? Коллектив же, особенно с таким авторитетом как доктор Франк, с такими старожилами на Троле, как я и Арсений, это нешуточная круговая защита для оступившихся парней, вроде тебя. Ты ведь отлично понимаешь, что коллектив тебя не выдаст. Да и не все знают о твоём инопланетном «подвиге». Твоё преступление — твой и внутренний суд самому себе. Лично я не думаю, что он бывает милостивее, чем суд внешний. Тот просто снимает с человека всякую вину, карая его лишь по внешней видимости. Понятно, я веду речь не о человекоподобном отбросе, а о человеке, кем тебя и считаю. Оступившийся человек сам определяет степень своей вины. Способы её искупления. Уяснил?

Дальше они шли молча. Олег подавленно молчал. Возразить ему было нечего, защищать себя он не мог, отлично понимая правоту шефа. Только затаённое упрямство Олега, зацикленность на обидах, вовсе не оставили его. Даже в молчании Олега, в его скользящих каких-то шагах, чувствовалась уплотнённая враждебность, направленная на Рудольфа лично. Это был невротический перенос, — когда собственную вину, не имея сил её принять, переносят на окружающих. Олег как был, так и остался за той гранью, разделяющей человека нормального и человека преступного. Он перешёл эту грань, а назад не вернулся, о чём ярко свидетельствовала его дикая драка в ресторане и все последующие конфликтные проявления в коллективе. Почему доктор Франк ничего не видел?

— Разве вы сами никогда не ликвидировали людей? Тех, кто приходили из Архипелага?

— Я ни разу, ни разу не нарушил ни земной, ни местный закон! — и Рудольф схватил Олега за рубашку на его груди, поскольку больше было не за что. Ткань треснула, когда Олег отпрянул в сторону. — В горах вяло текущая война, и мы защищаем не только себя, но и всю континентальную страну. Чего тебе непонятно из сказанного, если ты сам принимал участие в боевых действиях. Разве тебя кто за них упрекнул? А этические, то есть нравственные перекосы в поведении человека, это уже несколько другое. И ты не поп-батюшка, чтобы отпускать чужие грехи. А я лично не прощаю себя за ту девушку, за Ласкиру — Колибри, чью гибель ты навесил и на мою совесть. Ты, сопливый маньяк, и ноготка её не стоил и не знаешь того, что в её жилах текла наша земная кровь, поскольку её мать была полукровкой, рождённой от землянина. Уж не знаю, что там была за история. Давно было. Задолго до того, как я тут очутился.

— Так чего ж вы её выкинули на растерзание тварям?! — крикнул Олег и поперхнулся собственным криком.

— Забыл про свой сломанный нос и прочее? — отозвался Рудольф вполне спокойно. — А то я могу повторить урок нравственного воспитания для того, чтобы ты очухался. Да доктора Франка жалко будить. Он весь день работал на горных террасах, ухаживал за своим садом-огородом. А то придётся ему опять тебе травму залечивать. И я не шучу, если ты этого не понял. Субординацию соблюдай, пожалуйста.

— Как я вас ненавижу!

— Меня-то за что?

— Не знаю. Но как-то чую, что вы один и виноваты в её гибели. И в моём дальнейшем безумии.

— Очнись, Олег! Не будь таким инфантильным даже после такой зверской инициации, что ты тут прошёл. Я отношусь к тебе, как и к Артуру, Антону и все прочим. Я люблю тебя отеческой любовью, поэтому и страдаю за тебя. Никто, ты понимаешь, никто, кроме Бога, наверное, не может дать тебе прощения. Это останется в тебе навсегда, пока ты дышишь и думаешь… А что там будет, за пределами жизни, я не знаю.

На смену ясному и жаркому дню пришёл контрастно холодный и мрачный вечер. Обычно розоватый, большой спутник Лаброн, как его здесь называли, сегодня выглядел оранжевым и грязным от наплывов рваных пепельных облаков. Он всходил со стороны пустынь и словно отражал в себе, как в закопчённом зеркале, их мрачную беспредельность. Другой спутник, тот, что поменьше, носил имя Корби — Эл. На его орбите находилась станция землян «Ирис». Спутник земляне называли тоже Ирис, не принимая местное имя. Он был полностью покрыт водой под своими льдами. И он сопровождал планету Трол в её замысловатых и загадочных странствиях уже по орбите вокруг их общей космической матери — бледно жёлтой звезды, родной и затерянной сестры их Солнца. Ирис уже западал в противоположную сторону горизонта, скрытого деревьями леса, чьи темнеющие вершины он элегантно серебрил в вечернюю седину. Сумрачность Олега отчего-то передалась Рудольфу. Ему захотелось спать, и он пожалел о том, что вызвал к себе Нэю. Отстав от Олега, он попросил её ложиться спать и не ждать водителя, поскольку отменил свою просьбу. Водитель уехал к себе домой. Привыкнув к его непредсказуемым перепадам, она всё равно обиделась. Он это уловил и по её молчанию.

— Счастливчик, — сказал он Олегу, — ты скоро увидишь Землю. Как же я хочу домой. Но нам здесь ещё целый год сидеть в этой табакерке.

— В чём? — не понял Олег. Рудольф не ответил. — Антон сказал, что останется здесь. Когда прилетит Рудольф Горациевич, то он останется с ним. Вы это знаете?

— Нет, — ответил Рудольф, — он со мной не общается. В том смысле, что только по службе.

— Вы жили на Троле столько лет. Стали самым настоящим троллем. Вам не будет трудно покидать эту планету?

— Нет, — ответил Рудольф, — сам ты тролль! И совсем не лучший из троллей! А среди них были и есть те, кому ты в подмётки не годишься! Ни по уму, ни по качеству личности. А ты и не личность к тому же, а недоразвитая кусачая личинка! — и резко свернул в сторону леса, озадачив Олега.

Придя в сиреневый кристалл к Нэе, он быстро прошёл в её жилое помещение. Нэя всё ещё возилась с Латой в примерочной комнате. Лата вздрогнула, даже на расстоянии уловив его приход, чем сильно удивила Нэю. Своими тонкими пальцами, с чрезмерно развитой в них чувствительностью, Нэя уловила перемену температуры кожи своей клиентки. Лата не только похолодела, но и мгновенно покрылась мельчайшими капельками пота. Нэя помогла снять ей новое платье.