Дары инопланетных Богов

Нэя подошла к нему и обняла его, как обнимала в прихожей у Гелии, повисла на нём и стала такой же, как и была в свои семнадцать…

Когда она проснулась, хрустальная пирамида оказалась целой и не разбилась на осколки, как в том страшном сне, и сама она не оказалась, как тогда, в одиночестве, а он так и остался рядом. Его рука лежала на ней, и была эта рука совсем не чужой и тяжёлой, как в подземелье, а той ласкающей и прежней как в её кристалле. И даже лучше, такой, как в их первый раз в доме Гелии. Доброй и родной.

— Ты вернулся ко мне?

— А ты ко мне?

— Это не тот блаженный сон, после которого я провалилась в подземелье?

— Нет. Это реальность. А подземелье, оно и было твоим кошмарным сном, и моим тоже. И мы его забудем.

Вокруг властвовала над миром глубокая уже ночь. Сколько же она проспала? Она с любопытством смотрела в сторону своей «Мечты», освещённой фонарями, которые в свою очередь заряжались от светила Ихэ-Олы. Они освещали Главную Аллею, по которой проходила главная дорога городка. И эта дорога, и Аллея уходили в бесконечную темноту, пропадали там. Нэя восхитилась необычностью открывшейся панорамы. Будто она, Нэя, находится где-то в воздушном пространстве над спящим городком, а кто-то, кого она сейчас не видела, словно дух эфира гладит её обнаженную кожу и хочет её любви. Той любви, которую они так и не смогли дать друг другу в прошлом. Но теперь она будет продолжена, хотя и будет всё иначе. Лучше. Потому что они научились ценить то, что так легко можно утратить. Навсегда. И Нэя заплакала от своего прошлого горя, от настоящего счастья, и от своего неизвестного будущего. Оно было тёмным, как шоссе, уходящее за пределы стен в мир, накрытый ночью, как мглистая небесная твердь, куда устремлялась вершина пирамиды. Хотя Нэя всегда знала ещё от мудрого Тон-Ата, что никакая это не твердь, а воздушная оболочка планеты. Она загадочно мерцала, как глаза Рудольфа, которые ничего ей не обещали, не обольщали как в юности, не манили в звёздные миры, а хотели только любви здесь и сейчас. Без оглядки на прошлое и загадываний какого-либо будущего. Он любил и хотел её только настоящую. А для Нэи он был соединён в трёх временах. В том времени, где обещал ей много детей и сокровища загадочных пещер. Сейчас, когда со страстью, казалось, оставленной в прошлом, входил в неё, и в будущем, каким он там ни будет, лишь бы был её…

Оказавшись тут впервые, Нэя ощутила разочарование. Обиталище инопланетных полубогов, мерцающая башня, столько лет тревожившая её воображение, занимающая её всегда, когда она видела её конус, отражающий от себя плоскость неба, с разлитыми по нему застылыми и алыми водами восходов и закатов Ихэ-Олы, оказалась полупустой и, по сути-то, стандартной небольшой комнатой. Этих башен, рисовавшихся ей чертогами детей Надмирного Света, на крыше располагалось несколько. Она воображала раньше, что всё там усыпано драгоценными камнями, всё пронизано загадочными лучами безмерно далёких звезд, с которыми общаются волшебники из рассказов Гелии…

Но всё оказалось обычно и прозаично, а к техническому комфорту она и попривыкла, живя в ЦЭССЭИ. В центре помещения стоял кристаллический стол и сфера, как в подземелье, и почти такая же широкая серебристая постель. И всё. Через стену-панораму открывался ландшафт лесопарка, — действительно красочное зрелище. В нижнем этаже холл, столовый отсек, сантехнические отсеки, спальня, в которой отсутствовала даже мебель, ведь спал он наверху. Всё полупустынное и скучное. Почему земляне жили в такой скудости, Нэя не понимала. В их жилищах не было ни единого лишнего, затейливого, радующего глаза, предмета. Всё функциональное, необходимое для жизни. Техностиль, как сказал Рудольф.

Она бродила по пустому пространству, для чего-то огибая постель, поскольку между стеной и постелью имелся довольно большой зазор, словно бы очерчивала некий спасительный круг и защищала своё предстоящее, зыбкое какое-то, счастье, то ли будет оно, то ли так и не состоится. А то, как он поспешно демонстрировал ей это ложе будущего единения, ничуть не сомневаясь в её окончательном согласии, было ей понятно. И такая его откровенность в сочетании с тем особым взглядом, который уже заметно туманился, коробило её отсутствием тонкой игры, искусным ритуалом почти воздушного ухаживания, непременно затянутым в виду того, что произошло в том подземелье… поскольку она могла бы приходить сюда ещё много и много вечеров без того, чтобы сразу завалиться в эту постель. Пусть будут долгие встречи, каких не было у неё никогда в её юные годы ни с кем, как бывает это у других девушек. Как было у него с Гелией…