Дары инопланетных Богов

Жажда обладания и желание избавления — всё едино мука

Рудольфу не было и нужды смотреть на неё из хрустальной пирамиды наверху. Он сидел в подземном холле и прекрасно видел её, настроив поисковик на сектор верхнего обзора. Его никто не видел за этим занятием, и он изучал её, смеющуюся на своей цветочной террасе. Глядя, как она на пальчиках, вымыв ноги, идёт по шершавой поверхности ступеней на самый верхний уровень террас, нагибается в своих кружевных шортах, облепивших тугие ягодицы, чтобы поднять туфельки. Платье она сняла и скомкала после того, как дурак дворник окатил её водой. Она достала их, и вся беленькая, гладенькая, милая и обиженная пошла в свой кристалл. Он вспомнил ощущение от её кожи, её запах, вгляделся в милые губы. Она что-то весело болтала. И он один знал, что никакого веселья в ней нет. Она тосковала точно так же, как и он. Что за гнусный, позорный аттракцион мести он ей устроил? Для чего? И как её опять приручить? Мучило одиночество, желание оказаться рядом с ней, живот к животу, грудь к груди…

Голубой алмаз валялся в его жилом отсеке, отброшенный ею и переданный через Артура назад вместе с издевательской запиской. Она его не боялась, смела дерзить. Она не понимала того, что только его непостижимое влечение к ней и не даёт свершиться тому акту её жизненной пьесы, где она окажется нищей и никому не интересной в своей столице. Этой их «Вавилонии». Где она была обречена дну и только дну. А Франк? Где он там её и найдёт? За все годы он ни разу не покинул «ЗОНТа», редко, как старая черепаха, выползая из своей кельи, отшельник и мечтатель, в панцире своих земных иллюзий об этом мире. Но Рудольф знал, что этого с ней не произойдёт уже никогда. Даже если эта дурёха будет и впредь поворачиваться к нему задом, умышленно его выпячивая, говоря своё «фи» про себя. Она уже не сможет никуда убежать, избежать своей обречённости или своего везения? Быть его женщиной на этой планете.