Дары инопланетных Богов

Пахучие следы мерзавки в хрустальном чертоге

Каким образом она прибывала на тот самый остров Архипелага, где и жила Нэя? Но в той прекрасно оформленной и удобной жизни было столько загадок, что они воспринимались как некая обыденность, о которой принято не задумываться и не задавать детских вопросов, ответы на которые, вроде бы, всем вокруг известны. Мало ли что нас окружает, чем мы пользуемся, не соображая, как и почему оно работает. Так и тут. Кто-то включал очередной день, как некий голографический экран, на котором иногда возникала, возможно, тоже голографическая Азира. Для Нэи она была подобна фильму ужасов, который вас заставляют просматривать раз за разом, через «не хочу», через принуждение. Тон-Ат отмахивался от нытья Нэи, говоря, — Уходи к себе, иди гулять, купаться. Можешь и к океаническому побережью прогуляться, да куда угодно! Не общайся.

Как было возможно не общаться, если это общение навязывалось? Этот летучий и пугающий призрак из детства, выросший в причудливо-красивое создание женского облика, зацепился за одного человека, для непонятных целей нужного Тон-Ату. Военный и аристократ, он притаскивал за собою эту увы! Не призрачную нечисть. Нэя сразу поняла, что она тревожит Азиру. Причина крылась не в зависти к той роскоши, в коей обитала Нэя. Причина заключалась в том, о чём и не ведала Нэя, живя в отдалении от континентальной Паралеи. Усиленно делая вид, что Азиру не помнит, не знала никогда, Нэя изображала из себя утончённо-изысканную хозяйку дома, обязанную проявлять лицедейскую приветливость к гостям, не нужным ей, но для чего-то нужных её повелителю.

Азира вначале приняла игру, а потом умело смяла все навязанные правила и впёрлась в пространство души своей бывшей знакомой, жены сурово-властного хозяина. Начала с того, что напросилась на уединение вместе с хозяйкой, чтобы быть подальше от утомительных разговоров прибывших гостей. Ей выделили комнату для отдыха, но она пришла к Нэе, поскольку комнаты в огромном доме-башне не имели внутренних замков. Разговоры протекали сухие, как песок, ни о чём, пустые и пока что без душевного утомления. Однако, эмоциональная связь между ними установилась. Нэя была слишком одинока, чтобы не клюнуть на эту приманку. Начала танцовщица с того, что принялась возносить искусство танца, свой труд, без чего любой природный дар — пустяк. А пришла к тому, как все жаждут ею обладать, но выбор всегда за ней. Те времена, когда её никто и ни о чём не спрашивал, остались позади. Она взошла. Она звезда!

«Закопчённая пороком», — добавила про себя Нэя.

— Да, — вдруг согласилась с нею Азира, проявив уж никак неожидаемые способности к проницательности. — Сфера, где я сияю, весьма специфического профиля. И я имею, как и положено звезде, свою тайную жизнь, не открытую зрению случайного наблюдателя.

— Будто и много у тебя наблюдателей, — неприязненно отметила Нэя, — кому и надо за тобою наблюдать.

— А вот не скажи! — запальчиво выкрикнула Азира. — Восторженных зрителей у меня столько, что твоей Гелии не снилось!

— Разве Гелия моя? — ответила Нэя, продолжая взирать на гостью свысока, не очень понимая, чем именно Гелия успела Азиру настолько и затронуть. Азира же, казалось, выпускала незримые когти, когда произносила имя: Гелия. Профессиональная зависть?

— Разве не была она твоей подругой? — Азира нарядилась в платье, на подоле которого имелись разрезы ради усиления соблазна тем, кто и желал наблюдать её стройные ноги. В отличие от мужчин, Нэя такого желания не имела, но Азира, забрасывая ногу на ногу, показывала их просто по устоявшейся уже привычке всегда держать себя в боевой стойке.

— Всё то, что было, я забыла. И тебя я плохо помню, — холодно повторила Нэя, изысканная хозяйка потрясающего дома.

— Будто? Вернулась в своё аристократическое великолепие и зазналась? Но вот что я тебе скажу. Я ведь не сразу тебя и узнала. Что с тобой произошло? Ты же буквально высохла вся! Бледная, наполовину седая. Щёки ввалились, даже лощины на них заметны, когда ты засмеялась. Одна грудь твоя и осталась, да ещё и подросла, кажется. Или ты платья такие в обтяжку стала носить? Талия у тебя и правда выглядит бесподобной. Но кому тут на тебя и любоваться, если уж начистоту.

Нэя надменно промолчала.

— Не обижайся, я же к тебе как к родной отношусь. Как увидела, аж сердце заколотилось от радости! Будто мы опять оказались в прошлом, в нашем квартале «Крутой Берег». Отлично мы там проводили время… Меня, знаешь, распирает потребность быть откровенной. В нашем мире искусства, усыпанном блёстками и ослепительно улыбчивом, всё фальшиво. Блёстки — подделка под роскошь, улыбки лишь напоказ, а отношения друг к другу — сплошная грызня, зависть лютая и беспощадное злословие, ты же понимаешь, — Азира удивила Нэю развитой речью, чего не помнилось в прошлом. Что же, она зря времени не теряла и многому научилась, впитывая манеры, обороты речи и мысли тех, кто и творил это самое искусство, как и тех, кто его дарами пользовался.

— Откровенничать ни с кем нельзя. Сплошное притворство, — продолжала Азира, — а мы с тобой росли там, где притворства нет. Какая ни бедная была у нас жизнь, а душевная и открытая. Мне долго приходилось несладко, пока я не овладела также и искусством притворства с тем же совершенством, что и принято у всех людей творчества. Вначале же столько шишек я получила, столько травм из-за собственной искренности и честности. Теперь-то я совсем не та, кого ты помнишь.

— Да не помню я тебя! Не стремлюсь вспоминать, во всяком случае, — ответила Нэя. — Какая мне в том надобность?

— Конечно, ты стыдишься той прошлой бедности. Я тоже её стыжусь. Но друг перед другом чего нам стыдиться?

— Уж не в друзья ли ты мне набиваешься? — Нэя продолжала бездарно играть изысканную аристократку, коей навязали вынужденное общение с человеком низшей касты.

— А почему бы и нет? Мы обе с тобою жили в простом квартале, обе прошли обучение творческим профессиям. Что разделяет нас? Твоё нынешнее богатство? Так оно и не твоё, а твоего старого мужа. Более того, нас объединяет и то, что мы обе, — ты была, а я стала, — подругами Гелии.

— Не можешь ты быть её подругой! — возмутилась Нэя, хотя в то время Гелия была ей невыносима, ненавистна.

— Но я её подруга! Надо же и ей с кем-то дружить.

— У неё Ифиса подруга, — угрюмо отозвалась Нэя.

— Подруга, которая так и норовит залезть в постель к её мужу, — выдала Азира. — Но такова уж заезженная схема жизни, подруги часто становятся возлюбленными мужей своих любимых подруг. И если Ифисе Гелия не доверяет и не позволяет стать своей временной заменой, вдруг Ифиса оттеснит её по-настоящему? Ведь Ифиса умна, изысканна и красива настолько, что лишь чуточку и уступает самой Гелии, поскольку старше летами, то я на подобную роль подошла, хотя и не набивалась.

— Ты дура! — презрительно осадила её Нэя. — Следи за своим речевым и неконтролируемым потоком, поскольку ты не в нашем дворовом саду, где могла устроиться под любым кустом, когда у тебя был понос от обжорства после сворованных и недозрелых фруктов.

Азиру ничуть не задели такие вот подробности из своей детской жизни, — Гелия так и решила, что я дура простонародная, лишь чудом вылезшая из тёмной подворотни на свет для обозрения в такое место, где есть тонкие ценители редкой красоты и ещё более редкого таланта. Она и не подозревала, что талантов у меня много. Она и в голове не держала, насколько я могу быть лучше, чем она сама…

— Чем это? — процедила Нэя, теряя терпение не столько от навязанного общения, сколько от предчувствия чего-то такого, чем и огорошит её Азира. И не ошиблась.

— Муж Гелии потерял от меня голову, — наконец сказала Азира то, что ей и не терпелось сообщить сразу же, с порога, как только она вошла. Нэя ошеломлённо молчала, такого она не ожидала.

На момент такого вот откровения они уже переместились в просторную столовую, куда и была доставлена прислугой уже приготовленная для гостей разнообразная еда. Азира сидела у разделочного стола. Нэя сама готовила те закуски, которые предназначались лично Тон-Ату, не доверяя тонких деликатесов прибывшей обслуге. А бабушка и так уставала от бесконечных своих обязанностей. Ломоть очередной закуски полетел со стола на пол. Нэя напрасно пыталась отрешиться от шокирующей новости. Ложь! Так не бывает! Гелия не могла, он не мог…

— Он не знает, что такое усталость, как это бывает у большинства мужчин. Он очень необычный… — Азира ясно увидела, удар достиг цели! — Всё тело болит потом от его страстного натиска… Подлинное счастье для женщины — быть желанной. И не для кого попало, разумеется… Я не исключаю того, что он тайный богач, — прошептала она заговорщически. — Город под названием «Лучший город континента» такое место, где каждый второй там богаче, чем иной аристократ… Там кругом тайны и такой блеск, разящий наповал стиль самой жизни в целом, а уж быт! Ну, может, и попроще, чем во дворце твоего мужа…

— Муж Гелии беден, если в твоём понимании богатства, — только и смогла выговорить Нэя. — А ты, как я понимаю, метишь куда-то, где сможешь жить так же, как живу я. Хотя бы приблизительно так, поскольку такого уровня жизни тебе уж точно не достичь никогда! — Щёки у Нэи пылали, как два перезрелых плода, губы тряслись.

— На бедняка он не похож нисколько, — возразила Азира, довольная её волнением. — А если и так, мне не настолько и важно, беден он или богат. У него с другим богатством всё в порядке. А вот у тебя с этим не решаемые проблемы, как я понимаю. У твоего старика отсутствует самое главное, что ни одной молодой женщине не заменит никакое чрезмерное богатство, будь то дворцы, будь то драгоценности и наряды.

У Азиры была едва намеченная грудь, будто она так и осталась подростком, но всем остальным природа одарила её в избытке. Длинные развитые ноги танцовщицы, выпуклые округлые ягодицы, отличной формы руки, стройная длинная шея и изумительно здоровые волосы с атласным блеском. Она умела скрывать злую корыстную натуру ласковым манящим взором удлинённых глаз. Пухлые губы большого рта умели улыбаться тому, кому надо. Её могло ожидать блестящее будущее, и она смогла бы выползти из простонародного уровня жизни высоко, так считала бабушка. У неё для этого имелось больше данных, чем у прочих. Но забегая вперед, ей ничего не удалось, о чём не пожалел никто. И уж понятно, не пожалела о «карьерном провале» Азиры и Нэя, как ни была она добра и чутка к страданиям людей. На Азиру её доброты отчего-то не хватило.

Свой печальный кувырок судьба Азиры совершит уже потом… Но всё отличие её последующей жизни от той, которую она и вела до того, как кубарем скатиться с более престижных этажей социального конструкта, заключалось лишь в категории стоимости её услуг, а также в заметном упрощении её последующих друзей, среди которых уже не было высших управленцев и богатейших аристократов.

А пока что Азира упивалась своим восхождением и наконец-то! попранием всех завистниц и соперниц.

— Бабушка, — печалилась Нэя, — зря ты устроила её в школу танцев. Пусть бы она работала на ужасной фабрике, пусть. Видишь, за твоё добро она платит чёрной ненавистью ко мне.