Путь к сердцу принца лежит через его...

ГЛАВА 15

После явно запоздалого завтрака принца мы расположились в его кабинете. Причем он больше напоминал будуар какой-нибудь придворной дамы, любящей транжирить деньги попусту.

Больше всего поражала мебель из эльфийского дуба, обработанная магически. Самой мне приходилось разве что слышать о такой или видеть на картинках в книгах. Дело в том, что это дерево было хорошо подвержено магическому воздействию, чем и пользовались эльфы. Мебель из него могла менять форму, подчиняясь хозяину, к которому была привязана. Уже не говоря о том, насколько была удобна, чутко улавливая потребности тех, кто ею пользуется! Стоила она соответственно, так что немногие могли себе позволить такое чудо.

Но и, помимо мебели из эльфийского дуба, в кабинете было на что посмотреть. Кастаниэль явно коллекционировал диковинки со всего мира. Еще и, очевидно, возил их с собой в путешествиях, не желая расставаться. Или любил пускать пыль в глаза, что тоже вполне возможно.

— Присаживайся, ученица, — явно наслаждаясь произведенным эффектом, произнес принц.

Я осторожно водрузила свое седалище в одно из свободных кресел и невольно вскрикнула. Мебель мягко спружинила, принимая максимально комфортную для меня форму. Чувство такое, словно нахожусь в ласковых материнских объятиях, вновь превратившись в маленькую девочку. Сказать, что было удобно — ничего не сказать! После такого даже самое дорогое обычное кресло показалось бы жестким и не вызвало бы никаких положительных эмоций.

Кастаниэль же прошел к столу, что сейчас имел вид полукруга, и прислонился к столешнице. Я разинула рот, увидев, как дерево тут же меняет форму и делает дополнительное углубление, чтобы можно было сесть. Еще и подлокотники выдвинуло. Эльф весело подмигнул, глядя в мое изумленное лицо. А потом перешел на менторский тон, что несколько плохо сочеталось с помахиванием в воздухе ногой.

— Ну что, готова к уроку, Фелиция?

Импровизированный стул, на котором он сейчас сидел, был несколько выше обычного, что принца нисколько не смущало. Мне он напомнил попугая на жердочке, что помогло справиться с некоторой робостью в непривычной обстановке. Скрыв улыбку, придала лицу вежливо-почтительное выражение и приготовилась внимать.

— Готова, учитель!

— Отлично. Вот скажи, в чем, по-твоему, секрет создания успешного произведения?

— Наверное, талант.

— Это само собой, — одобрил Кастаниэль. — Но не главное.

— Тогда знание основ литературного мастерства и грамотность.

— Будь это так, все выпускники филологических факультетов стали бы успешными писателями и поэтами, — фыркнул эльф. — А такого не происходит.

— Может, сочетание и того, и другого.

— И опять же, это не главное! — возразил эльф.

Я несколько ошарашено смотрела на него. Интересно, на что намекает? Что тогда главное?

Кастаниэль сделал порывистое движение, явно желая соскочить со стола-стула, и внизу тут же выдвинулись ступеньки. Принц легко соскочил по ним и метнулся к книжному шкафу из все того же эльфийского дуба. Стоило ему протянуть руку к нужной книге, как полка выдвинулась и сама опустила в его ладонь то, что требовалось. Эх, сама бы не отказалась от такой умной мебели! — подумала немного завистливо.

Принц с несколько пренебрежительным видом начал листать книгу.

— Айзам Клерегон. Наверняка тебе известно это имя.

— Конечно. Его даже в школе проходят. Выдающийся поэт позапрошлого века. Классик, можно сказать.

— А как ты сама находишь его стихи?

Вспомнив громоздкие и тяжеловесные опусы, которые еще и приходилось наизусть учить, я невольно скривилась.

— Раз он стал так знаменит, то, наверное, стихи хорошие.

— Что-то по твоему выражению лица это незаметно, — ухмыльнулся принц.

— Ну, для современного читателя все воспринимается не так. А в его время было по-другому.

— Глупости! — Кастаниэль так резко захлопнул книгу, что я вздрогнула. Швырнул книгу к шкафу, откуда выдвинулась ветка и подхватила ее. Бережно поставила фолиант на место. — Айзам Клерегон был близок к тогдашнему королю, потому его всячески продвигали. На самом деле и современники были далеко не в восторге от творчества этого зазнайки. Единственное, что вызывают его стихи — скуку и зевоту!

Тут не могу не согласиться. Впрочем, кто бы говорил! Стихи Кастаниэля вызывают пусть и не скуку, но смех так точно. Он же, по-видимому, считал себя настоящим мэтром поэзии. И все-таки, раз столько десятилетий уверенно находит себя поклонниц и даже поклонников, может, что-то в его словах и есть.

— Но вы, очевидно, разгадали, в чем секрет успеха? — мягко подтолкнула к сути, от которой принц отвлекся.

— Именно! — Кастаниэль подбежал к многострадальному столу, который тут же выстроил для него небольшую лесенку. Взобрался наверх и теперь вещал оттуда, как с трибуны. — Главное, эмоции! Если в произведении их достаточно, оно просто не может не зацепить!

Ну, тут у меня есть кое-какие сомнения. Бывают такие тексты, которые никакие эмоции не спасут. Но с учителем не спорят, и я сделала вид, что почтительно внимаю.

— Как думаешь, почему мои стихи настолько любят? — несколько самодовольно спросил Кастаниэль.

Я бы сказала, почему, но лучше промолчу. Похоже, принц забыл об еще одном аспекте успеха. Умении себя презентовать. Вот в нем он точно мастер!

Не дожидаясь моего ответа, увлекшийся Кастаниэль продолжал распинаться:

— В каждый из них я стараюсь вложить как можно больше эмоций! Лучше всего работает страсть! Она сильнее всего влияет на восприятие читателей! И сегодня, дорогая моя Фелиция, ты начнешь учиться, не побоюсь этого слова, искусству. Умению вкладывать в свои произведения страсть!

Как бы не захлебнулся от пафоса? Сильно хотелось скривиться, но я сдержалась.

— Итак, первое упражнение! — неожиданно объявил принц без всякого перехода.

А потом схватил со стоящей на столе вазы с фруктами красно-желтое, очень аппетитное яблоко, и бросил мне. Едва хватило реакции, чтобы подхватить. В некотором ошеломлении уставилась на фрукт, не понимая, что теперь с ним делать.

— Представь, что ты безумно любишь это яблоко! — пафосно провозгласил принц. — Излей в стихах свои чувства.

Он что псих?! Нет, я и раньше подозревала, что все творческие личности немного не от мира сего. Но чтобы настолько?!

Видя мое ошарашенное выражение лица, Кастаниэль снисходительно улыбнулся.

— Можешь напрячь фантазию и представить, что раньше это яблоко было твоим любимым. И его зачаровала злая колдунья.

Бред какой-то… Не ожидала, что уроки с принцем будут настолько странными.

Смотрела на ни в чем неповинный фрукт и чувствовала себя идиоткой. А может, Кастаниэль просто издевается?

Потом мое внимание привлек небольшой журнальный столик, из которого вдруг выросли деревянные ножки. Он двинулся ко мне, извлекая из своих недр бумагу и чернильницу. М-да, похоже, принц и правда говорит серьезно.

— Давай, ученица! На выполнение задания у тебя пятнадцать минут. И помни, мне нужна страсть!

Нет, конечно, попытку я предприняла. Писала, какое это яблоко красивое и наливное. Что его так и хочется съесть. Этот вариант Кастаниэль забраковал сразу. Потом я использовала идею «учителя» с зачарованным принцем, но чувствовала себя донельзя глупо. В общем, стих тоже не прошел строгого отбора.

Наконец, Кастаниэль счел меня безнадежной и разрешил отложить несчастное яблоко.

— Ладно, тогда упростим тебе задачу, — подумав, сказал он.

Стол услужливо придвинул к нему артефакт связи. Что-то сказав в него за пологом тишины, принц хитро прищурился. А потом молчал до того момента, как послышался стук в дверь. Интересно, что этот псих еще задумал? С некоторой опаской посмотрела в сторону входа.

Плохие предчувствия не обманули. За дверью оказались дворецкий и какой-то огромный детина в несвежей одежде, в котором чувствовалась примесь орочьей крови.

— Вот наш конюх Грег, как вы и просили, ваше высочество, — невозмутимо сказал дворецкий.

— Благодарю, Айвер, можешь идти!

Конюх смущенно озирался по сторонам и явно не знал, куда себя девать.

— Итак, ученица, вот тебе новое наглядное пособие. Вместо яблока. Надеюсь, с разумным… хм… пусть даже полуразумным существом, — не слишком высоко оценил он умственные способности конюха, — у тебя получится лучше! Представь, что ты безумно в него влюблена.

По-моему, мы с Грегом были солидарны в том, что сейчас почувствовали. У бедняги даже глаза на лоб полезли. Кастаниэль же, ничуть не заботясь о нашей реакции, вдохновенно вещал:

— Повторяю, Фелиция, ты должна уметь выплеснуть нужные эмоции в стих, посвященный чему или кому угодно! Только тогда сможешь считаться настоящим мастером!

— И тут представить, что это зачарованный принц? — не удержалась от легкой подколки.

— Если тебе так будет легче, — милостиво кивнул Кастаниэль. — Итак, время пошло!

Я поморщилась, но неохотно взялась за перо. Критически осматривала конюха с ног до головы и пыталась представить, что и правда испытываю к нему нужную эмоцию. Но неопрятный вид этого громилы и исходящее от него отвратительное амбрэ — смесь лошадиного и человеческого пота и навоза — плохо этому способствовали. Особенно неловко стало, когда пришлось зачитывать то, что получилось. Грег при этом совершенно ошалел, вытаращившись на меня как баран на новые ворота. А в конце моего стиха даже икнул от прилива чувств и пробормотал:

— Я… это… вы мне… кхм… тоже нравитесь.

Кастаниэль весело расхохотался и махнул ему рукой.

— Проваливай! Тоже мне герой-любовник нашелся!

Грег с явной радостью поспешил убраться прочь. Я же сидела красная как рак и в этот момент отчетливо ненавидела принца. Из-за него себя выставила совершенной кретинкой!

Не знаю, какой из магических вещей в кабинете эльф отдал приказ, но вскоре в помещении стало гораздо свежее. Запахло приятными цветочными ароматами. И уже через несколько секунд о недавнем присутствии конюха больше ничто не напоминало.

— Видимо, я сразу требую от тебя слишком многого, дорогая Фелиция, — мягко сказал эльф, сбегая по лесенке вниз. — Нужно начать с самого простого.

Краем глаза заметила, как соседнее креслице приближается к моему и смыкается с ним. Потом перегородка между ними исчезает, превращая два предмета мебели в один небольшой диванчик. Кастаниэль уселся рядом со мной и покровительственно приобнял за плечи.

— Давай, в этот раз наглядным пособием выступлю я сам, — бархатным голосочком проговорил он. — Думаю, представить себе страсть в отношении меня тебе будет легче.

Я будто закаменела. Это эльф, что ли, подкатывать начал? Может, к тому все и велось? Еще и на контрасте с конюхом решил показать, какой же он великолепный!

— Позволь немного тебе помочь, — продолжал дышать мне в ухо Кастаниэль, опускаясь рукой к моей груди. — Пробудить нужную эмоцию.

Прежде чем я что-то успела возразить, эта ушастая зараза полезла с поцелуями! А ручища при этом мне в декольте забралась.

Дальше сработали инстинкты. Плохо соображая, что делаю и какие будут последствия, укусила гада за нижнюю губу, потом резко оттолкнула и влепила пощечину. Ошеломленный вид явно не ожидавшего этого принца пролился бальзамом на сердце. Правда, ненадолго. В глазах Кастаниэля вспыхнула злость.