Воспламени меня

Глава 27

Адам игнорирует меня.

Он не сказал ни слова о вчерашнем; не выдает даже намека на гнев или разочарование. Он говорит со всеми, смеется с Джеймсом, помогает вместе приготовить завтрак. Также он делает вид, что я не существую.

Я попробовала сказать ему доброе утро, а он сделал вид, что не слышит меня. А может, он действительно не слышал меня. Может быть, он сумел обучить свой мозг не слышать и не видеть меня вообще больше.

Такое ощущение, что меня бьют кулаком в сердце.

Неоднократно.

— Так что же вы, ребята, делаете целый день? Спрашиваю я, отчаянно пытаясь завязать разговор.

Мы все сидели на полу, ели мюсли из мисок. Мы проснулись поздно, завтракали поздно. Никто еще не потрудился убрать одеяла, а Уорнер, как предполагалось, будет здесь примерно через час.

— Ничего говорит Йен.

— Мы стараемся не умереть, в основном, — говорит Уинстон.

— Это чертовски скучно, — говорит Лили.

— А что? Спрашивает Кэнджи. — У тебя есть какие-то предложения?

— О,— говорю я. — Нет, я просто…— Я не решаюсь. — Ну, Уорнер собирается быть здесь через час, так что я не была уверена…

Что-то падает на кухне. Чашка. В раковине. Столовое серебро разлетается везде.

Адам шагает в гостиную.

Его глаза.

— Он не вернется сюда больше.— Это первые пять слов, которые Адам сказал мне.

— Но я уже сказала ему— пытаюсь я сказать. — Он собирается.

— Это мой дом, — говорит он, сверкая глазами. — Я не впущу его сюда.

Я смотрела на Адама, сердце вырывалось из груди. Я никогда не думала, что он будет способен, смотреть на меня так, как будто он меня ненавидит. Реально, на самом деле ненавидит меня.

— Кент, чувак— Я слышу, как Кэнджи говорит.

— НЕТ.

— Да ладно братан, ты не должен быть таким.

— Если ты так сильно хочешь его видеть — говорит мне Адам: — Ты можешь убираться из моего дома. Но он не вернется сюда. Никогда.

Я моргаю.

Это не происходит на самом деле.

— Куда она должна пойти? — говорит ему Кенджи. — Ты хочешь, чтобы она просто стояла на улице? Чтобы кто-нибудь сообщил о ней и ее убили? Ты в своем уме?

— Мне теперь насрать сказал Адам. — Она может делать все, что, черт возьми, она хочет. — Он поворачивается ко мне снова. — Ты хочешь быть с ним? — Он указывает на дверь. — Иди. Офигенно.

Лед разъедает мое тело.

Я спотыкаюсь об свои ноги. Мои ноги шатаются. Я киваю, и я не знаю почему, но я не могу остановиться. Я шагаю к двери.

— Джульетта.

Я оборачиваюсь, хотя это Кэнджи звал меня по имени, а не Адам.

— Никуда не уходи — говорит мне Кенджи. — Не двигайся. Это смешно.

Это вышло из-под контроля. Это теперь не просто ссора. Существует чистая настоящая ненависть в глазах Адама, и я так ошеломлена невозможностью этого — настигнута врасплох — что я не знала, как реагировать. Я никогда не могла предположить такого — никогда не могла вообразить подобный исход вещей.

Настоящий Адам не выгнал бы меня из дома вот так. Он не стал бы со мной говорить вот так. Не Адам, я знаю. Я думала, что знаю Адама.

— Кент— говорит Кенджи снова — Вам нужно успокоиться. Между ней и Уорнером ничего нет. Она просто пытается сделать то, что считает правильным.

— Чушь! — Взрывается Адам. — Это чушь, и ты это знаешь, а ты осел, если отрицаешь это. Она лгала мне всё это проклятое время.

— Вы, ребята, даже не вместе, чувак, ты не можешь отчитывать ее.

— Мы никогда не расставались!— Кричит Адам.

— Конечно же, вы расстались, — Кэнджи перебивает. — Каждый человек в Омега пойнт слышал твою мелодраматическую задницу в долбанных туннелях. Мы все знаем, вы расстались. Так что перестань ругаться с ней.

— Это не считается расставанием, — говорит Адам, грубо. — Мы по-прежнему любим друг друга.

— Ок, знаешь что? Без разницы. Меня не волнует. — Кенджи машет руками, закатывает глаза. — Но мы находимся посреди войны прямо сейчас. Черт, она была ранена в грудь пару дней назад и чуть не умерла. Тебе не кажется что возможно, что она действительно старается думать о чем-то большем, чем просто о вас двоих? Уорнер сумасшедший, но он может помочь.

— Она смотрит на этого психа, как будто она влюблена в него, — Адам гавкает в ответ. — Ты думаешь, я не знаю этот взгляд? Ты думаешь, я не в состоянии различить? Она смотрела на меня также. Я знаю ее — я знаю ее слишком хорошо.

— Может быть, не знаешь.

— Прекрати ее защищать!

— Ты не знаешь, что ты говоришь.— говорит ему Кенджи — Ты ведешь себя как сумасшедший.

— Я был счастливее— говорит Адам — когда я думал, что она мертва—

— Ты же не это имеешь ввиду. Не говори подобные вещи, чувак. Однажды сказав такое дерьмо, ты не сможешь вернуть его обратно.

— О, я это имею в виду — говорит Адам. — Я реально, на самом деле имею ввиду именно это. — н, наконец, смотрит на меня. Кулаки сжаты. — Думать, что ты была мертва— говорит он мне: — было намного лучше. Та боль была намного меньше этой.

Стены движутся. Я вижу пятна, мерцающие в пустоте.

Это на самом деле не происходит, постоянно говорю я себе.

Это просто кошмарный сон, и когда я проснусь, Адам снова будет мягким, добрым и замечательным. Потому что он не такой жестокий. Не со мной. Никогда со мной.

— Тебе, как никому другому— говорит мне Адам. Он смотрит с таким отвращением. — Я доверял тебе — говорил тебе вещи, которые никогда не должен был сказать тебе, а теперь ты стараешься изо всех сил бросить все это обратно мне в лицо. Я не могу поверить, что ты так со мной поступаешь. То, что ты влюбилась в него. Что, черт возьми, с тобой? — спрашивает он, повышая голос. — Насколько больной на голову ты должна быть?

Я так боюсь говорить.

Так боюсь пошевелить своими губами.

Я так боюсь, что если я перемещусь, хотя бы на дюйм, мое тело треснет пополам, и все увидят, что мои внутренности состоят только из слез, которые я глотаю прямо сейчас.

Адам качает головой. Смех печальный, коробящий смех. — Ты даже не отрицаешь, — говорит он.

— Невероятно.

— Оставь ее в покое, Кент— говорит Кенджи вдруг, его голос смертельно острый. — Я серьезно.

— Это не твое дело.

— Ты ведешь себя как мудак.

— Ты считаешь мне не насрать на то, что ты думаешь? Адам поворачивается к нему. — Это не твоя ссора, Кенджи. Просто потому, что она слишком труслива, чтобы сказать что-нибудь, не значит, что нужно защищать ее.

Я чувствую, как я покидаю свое тело. Как мое тело рухнуло на пол, а я с нетерпением наблюдаю, как Адам превращается в совершенно другого человека. Каждое слово. Каждое оскорбление, которое он швыряет в меня, кажется, ломает мои кости. Довольно скоро от меня останется только кровь и бьющееся сердце.

— Я ухожу, — говорит Адам. — Я ухожу, и, когда я вернусь, я хочу, чтобы она ушла.

Не плачь, я постоянно говорю себе.

Не плачь.

Это не по-настоящему.

— Ты и я, — Адам говорит теперь мне, его голос так груб, так зол, — мы не вместе. Мы расстались - он встает. — Я никогда не хочу видеть тебя снова. Не где-нибудь в этом мире, и, безусловно, не в моем собственном чертовом доме. — Он смотрит на меня, тяжело дыша. — Так убирайся. Убирайся, пока я не вернусь.

Он следует через комнату. Хватает пальто. Рывком открывает дверь.

Стены трясутся, когда он хлопает дверью.