Воспламени меня

Глава 50

Тут стоит кровать.

Односпальная кровать. Окруженная аппаратами и капельницами, и склянками, и совершенно новыми подкладными суднами. Тут есть стопки простыней и стопки одеял, и самые красивые книжные шкафы, и вышитые подушки, и очаровательные чучела животных, разбросанных везде. Здесь есть свежие цветы в пяти различных вазах и четыре ярко окрашенных стены, и маленький столик в углу с подобным ему маленьким стулом, и цветок в горшке, и набор старых кистей, и рамки для фотографий, везде. На стенах, на столе, на прикроватной тумбочке.

Белокурая женщина. Маленький белокурый мальчик. Вместе.

Они никогда не постареют, замечаю я. Картины никогда не меняются во времени с течением лет. Они никогда не покажут развитие жизни этого ребенка. Мальчик на этих фотографиях всегда молод, всегда удивлен, и всегда крепко держится за руку дамы, стоящей рядом с ним.

Но этой дамы здесь нет. И ее медсестра ушла, тоже.

Аппараты выключены.

Лампочки не горят.

Кровать пуста.

Уорнер сжался в углу.

Он скрутился комочком, колени поджаты к груди, руки обхватывают его ноги, голова спрятана за руками. И он дрожит.

Дрожь сотрясает все его тело.

Я никогда, никогда не видела его похожим на ребенка прежде. Никогда, ни разу, за все время, которое я его знаю. Но прямо сейчас, он похож просто на маленького мальчика.

Испуганного. Уязвимого. Абсолютно одинокого.

Не требуется много времени, чтобы понять почему.

Я падаю на колени перед ним. Я знаю, что он в состоянии почувствовать мое присутствие, но я не знаю, хочет ли он видеть меня прямо сейчас. Я не знаю, как он отреагирует, если я дотронусь до него.

Но я должна попробовать.

Я прикасаюсь к его рукам, так осторожно. Провожу своей рукой по его спине, плечам. А затем я осмеливаюсь обнять его, пока он медленно не раскрывается, разворачивается передо мной.

Он понимает голову.

Его глаза покраснели и стали потрясающего, поразительного оттенка зеленого, блестящего от едва сдерживаемых эмоций. Его лицо — картина такой сильной боли.

Я едва могу дышать.

Землетрясение поражает мое сердце, раскалывая его прямо посередине. И я думаю, здесь в нем, больше чувств, чем может вынести один человек.

Я стараюсь прижать его как можно ближе к себе, но вместо этого он обнимает мои бедра, и роняет голову на мои колени. Я наклоняюсь над ним инстинктивно, защищая его тело своим.

Я прижимаюсь щекой к его лбу. Прижимаюсь губами к виску.

И затем он взрывается.

Дрожа яростно, разрушаясь в моих руках, миллионами всхлипов, наполняющих каждый кусочек, которые я стараюсь с таким трудом удержать вместе. И тогда я обещаю себе, в этот самый момент, что буду держать его так всегда, точно так же, как сейчас, пока вся боль, муки и страдания не оставят его, позволяя жить такой жизнью, где никто не сможет ранить его так глубоко никогда снова.

И мы — кавычки, перевернутые вверх ногами, цепляемся друг за друга в конце этого пожизненного заключения. В ловушке жизни, которую мы не выбирали.

Пора, я думаю, вырваться на свободу.