Воспламени меня

Глава 15

Кенджи бросается ко мне с горящими глазами.

— Куда он, черт возьми, делся? Ты видела, куда он ушел?

Я качаю головой, и тянусь вперед, хватая его за руку в попытке привлечь его внимание.

— Поговори со мной, Кенджи. Расскажи мне, что случилось... где все...?

— Здесь никого нет! — срывается он, отходя от меня. — Омега Поинта больше нет... ничего нет... ничего... — он падает на колени, наклоняясь вперед и упираясь лбом в снег. — Я думал, что ты тоже умерла... я думал...

— Нет, — говорю я, тяжело дыша. — Нет, Кенджи... не могли погибнуть все до одного... не все...

Не Адам.

Не Адам.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не Адам.

Я была слишком оптимистично настроена насчет сегодняшнего дня. Я лгала самой себе.

В действительности, я не поверила Уорнеру. Не поверила в то, что все могло быть так плохо. Но сейчас, когда я вижу правду и слышу агонию Кенджи, реальность всего случившегося обрушивается на меня с такой силой, что мне кажется, будто я падаю спиной в свою собственную могилу.

Мои колени встретились с землей.

— Пожалуйста, — говорю я, — пожалуйста, скажи мне, что есть и другие выжившие... Адам должен быть жив...

— Я вырос здесь, — говорит Кенджи. Он не слушает меня, а я, в свою очередь, не узнаю его грубого, наполненного болью, голоса. Я хочу, чтобы ко мне вернулся старый Кенджи; тот, который умел принимать на себя ответственность, брать контроль в свои руки. И сейчас передо мной не он.

Этот Кенджи вселяет в меня ужас.

— Здесь было все, что я имел в своей жизни, — говорит он, смотря в сторону воронки, на месте которой раньше располагался Омега Поинт. — Единственное место... все эти люди... — его голос срывается. — Они были моей семьей. Моей единственной семьей...

— Кенджи, пожалуйста... — я пытаюсь потрясти его. Мне нужно вырвать его из этой скорби до того, как я сама ей поддамся. Нам необходимо убраться отсюда, потому что в данный момент мы находимся у всех на виду, но только сейчас я начинаю понимать, что Кенджи это не волнует. Ему хочется оказаться в опасности. Ему хочется сражаться. Хочется умереть.

Я не могу этого допустить.

Кому—то из нас сию же минуту необходимо взять на себя контроль над этой ситуацией, и в данный момент, вероятно, только лишь я одна могу это сделать.

— Поднимайся, — резко говорю я более суровым тоном, чем планировала. — Тебе нужно встать, и перестать вести себя так безрассудно. Ты же знаешь, что мы подвергаем себя опасности, находясь здесь, и что нам необходимо уходить. Где ты живешь? — я хватаю его за руку и тяну вверх, но он не двигается с места. — Поднимайся! — снова кричу я. — Подни...

Внезапно я вспоминаю о том, что моя сила гораздо мощнее той, которой Кенджи когда—либо будет обладать. Это практически заставляет меня улыбнуться.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь, силясь вспомнить все то, чему научил меня Кенджи; все, что я узнала о том, как контролировать свою силу, как пробудить ее в случае необходимости. В течение многих лет я пыталась удерживать все внутри себя и блокировать свою силу, поэтому мне по-прежнему требуется некоторое время на то, чтобы вспомнить о наличии у меня силы, ожидающей того момента, когда я воспользуюсь ею. Но в то мгновение, когда я приветствую ее, я чувствую, как она наполняет меня. Эта сила настолько мощная в своем чистом виде, что она заставляет меня чувствовать себя непобедимой.

И я отрываю Кенджи от земли, и перекидываю его через свое плечо.

Я.

Делаю это.

Кенджи, разумеется, разражается потоком непристойных ругательств, которых мне еще никогда не доводилось слышать. Он лягается, но я едва чувствую его удары; я слегка придерживаю его руками, осторожно держа свою силу в узде для того, чтобы ничего ему не сломать. Он зол, но, по крайней мере, он снова сквернословит. Это кажется мне знакомым.

Я прерываю поток его брани.

— Скажи мне, где ты живешь, — говорю я ему, — и соберись. Не вздумай сейчас на мне раскиснуть.

Кенджи на мгновение замолкает.

— Привет, эм, прошу прощения за беспокойство, но я ищу свою подругу, — говорит он. — Вы ее не встречали? Она миниатюрная, много плачет, и тратит уйму времени на свои чувства...

— Заткнись, Кенджи.

— Ох, минутку! — говорит он. — Это же ты.

— Куда нам следует пойти?

— Когда ты планируешь поставить меня на ноги? — парирует он уже безо всякого веселья. — В смысле, мне, открывается отличный вид на твою задницу, и, если ты не против того, что я пялюсь...

Я безо всяких раздумий скидываю его на землю.

— Проклятье, Джульетта... какого черта...

— Как тебе вид с такого ракурса? — я стою над его распластавшимся по земле телом, скрестив руки на груди.

— Ненавижу тебя.

— Пожалуйста, вставай.

— Когда ты успела этому научиться? — ворчит он, с трудом поднимаясь на ноги и потирая спину.

Я закатываю глаза. Прищуриваюсь, смотря вдаль. Пока что вокруг нас все чисто.

— Я не училась.

— О, конечно, — говорит он. — Ведь это и без того разумно. Ведь забрасывание взрослого парня на плечо — плевое дело. Это дерьмо у тебя само собой получается.

Я пожимаю плечами. Кенджи присвистывает.

— Еще и самоуверенная.

— Да, — я прикрываю глаза рукой от лучей зимнего солнца. — Думаю, я испортилась, проведя с тобой столько времени.

— Ух ты, — говорит он, аплодируя безо всякого юмора. — Вставай, принцесса. Ты — стэндап-комик.

— Я и так стою.

— Это называется шуткой, всезнайка.

— Куда мы отправимся? — снова спрашиваю я, тронувшись с места без конкретного направления. — Мне действительно нужно знать, куда мы направляемся.

— На нерегулируемую территорию, — он начинает шагать со мной в ногу, беря меня за руку для того, чтобы вести за собой. Мы моментально становимся невидимыми. — Это единственное место, которое пришло нам на ум.

— Нам?

— Да. Старый дом Адама, помнишь это место? Там я впервые...

Я останавливаюсь, моя грудь тяжело поднимается и опускается. Я сжимаю руку Кенджи в своей руке, и он выдергивает ее, бранясь, и переставая делать нас невидимыми.

— Адам по-прежнему жив? — спрашиваю я, изучая его глаза.

— Разумеется, он жив, — Кенджи бросает на меня недовольный взгляд, потирая свою руку. — Ты совсем меня не слушала?

— Но ты же сказал, что все погибли, — говорю я, тяжело дыша. — Ты сказал...

— Потому что все погибли, — говорит Кенджи, его лицо снова мрачнеет. — В Омега Поинте находилось более ста человек. Мы остались вдевятером.