Воспламени меня

Глава 18

Адам проводит меня к дивану, но Кенджи прерывает нас.

— Ребята, вы сможете пообщаться, я обещаю, — говорит он, — но прямо сейчас нам необходимо поговорить всем вместе, поприветствовать друг друга, спросить, как у нас всех дела и так далее, и нам нужно сделать это быстро.

Джульетта располагает информацией, которую всем нам необходимо услышать.

Адам переводит взгляд с Кенджи на меня.

— В чем дело?

Я разворачиваюсь к Кенджи.

— О чем ты?

Он закатывает глаза, смотря на меня. Отводя взгляд, он говорит:

— Кент, присядь.

Адам отходит назад — всего лишь на один—два дюйма — любопытство на мгновение одерживает над ним верх, и Кенджи тянет меня вперед до тех пор, пока я не оказываюсь в центре этой очень тесной комнаты. Все взоры обращены ко мне, словно я сейчас продемонстрирую нечто невероятное.

— Кенджи, что...

— Алиа, ты ведь помнишь Джульетту, — говорит Кенджи, кивая стройной блондинке, сидящей в дальнем углу комнаты. Она улыбается мне, а затем быстро отводит взгляд, краснея без видимой на то причины. Я помню ее; она спроектировала для меня кастеты, которые я надевала поверх своих перчаток тогда, когда мы принимали участие в сражениях. До этого момента я, по правде говоря, не обращала на нее особого внимания, и теперь я понимаю почему — она старается быть незаметной. Она кажется тихой, милой девушкой с добрыми карими глазами. Кроме того, она, судя по всему, является одаренным дизайнером. Интересно, как она развила свою способность.

— Лили... ты точно помнишь Джульетту, — говорит ей Кенджи. — Мы вместе пробирались в соединения, — он бросает взгляд на меня. — Ты ведь помнишь об этом, да?

Я киваю. Улыбаюсь Лили. Я плохо ее знаю, но мне нравится ее энергия. Она в шутку салютует мне, широко улыбаясь, ее непослушные коричные кудри падают ей на лицо.

— Рада снова тебя видеть, — говорит она. — И спасибо за то, что ты жива. Ужасно быть здесь единственной девушкой.

Алиа на секунду приподнимает свою светловолосую голову, но затем еще глубже забивается в угол.

— Прости, — говорит Лили, выглядя при этом лишь слегка виноватой. — Я имела в виду, единственной разговаривающей девушкой. Пожалуйста, скажи, что ты разговариваешь, — говорит она мне.

— О, она разговаривает, — говорит Кенджи, смотря на меня. — Еще и сквернословит как матрос.

— Я не сквернословлю как...

— Брендан, Уинстон, — перебивает меня Кенджи, указывая на двух парней, сидящих на диване. — Эти двое определенно не нуждаются в представлении, но, как ты можешь видеть, — говорит он, — теперь они выглядят несколько иначе.

Вот он — результат пребывания в плену у кучки садистских ублюдков! — он жестом указывает на них, сопровождая свой сарказм натянутой улыбкой. — Теперь они выглядят как пара гну. Но, знаешь ли, я по сравнению с ними выгляжу как чертов король. Так что в этом есть и положительная сторона.

Уинстон указывает на мое лицо. Его взгляд слегка расфокусирован, и ему приходится несколько раз моргнуть, прежде чем начать говорить.

— Ты мне нравишься. Здорово, что ты жива.

— Я согласен, приятель, — Брендан похлопывает Уинстона по плечу, но улыбается мне. Его глаза по-прежнему невероятного, светло—голубого цвета, его волосы практически белые. От виска к линии подбородка у него тянется огромная рана, и мне кажется, что это только лишь верхушка айсберга. Не могу даже представить, какие еще у него есть травмы. Что еще Андерсон, должно быть, сделал, с ним и с Уинстоном. Я ощущаю подступающую тошноту.

— Я очень рад снова тебя видеть, — говорит Брендан, не переставая удивлять меня своим британским акцентом. — Прости за то, что мы не очень презентабельно выглядим.

Я улыбаюсь им обоим.

— Я так рада, что с вами все в порядке.

— Йен, — говорит Кенджи, жестом указывая на высокого, долговязого парня, устроившегося на подлокотнике кресла. Йен Санчез. Я помню, что он был в моей группе, когда мы проникли на склад в соединениях, но куда важнее то, что он вместе с другими был похищен людьми Андерсона. Он, Уинстон, Брендан и еще один парень по имени Эмори.

Нам удалось вызволить Йена и Эмори, но Брендан и Уинстон все еще оставались в плену. Я помню слова Кенджи о том, что Йен и Эмори пребывали в таком плохом состоянии, когда мы привезли их в Омега Поинт, что даже при наличии помощи со стороны девушек им потребовалось приличное количество времени на то, чтобы поправиться. Сейчас Йен выглядел нормально, но ему, должно быть, тоже пришлось пережить ужаснейшие вещи. И Эмори явно здесь нет.

Я сглатываю, улыбаясь Йену, как мне кажется, ободряющей улыбкой.

Он не улыбается мне в ответ.

— Как ты выжила? — требовательно спрашивает он, переходя непосредственно к делу. — Ты не выглядишь так, словно кто-то до смерти тебя избивает, поэтому без обид, но я тебе не доверяю.

— Мы приближаемся к этой части, — говорит Кенджи, перебивая Адама как раз в тот момент, когда он вступается за меня. — У нее есть адекватное объяснение, я обещаю. Мне уже известны все детали, — он сурово смотрит на Йена, но тот, кажется, не замечает его взгляда. Он по-прежнему смотрит на меня, словно с вызовом приподняв одну бровь.

Я наклоняю голову в сторону, пристально смотря на него.

Кенджи щелкает пальцами у меня перед лицом.

— Сосредоточься, принцесса, мне уже становится скучно, — он осматривается по сторонам, ища кого-нибудь, кого он мог пропустить во время повторного знакомства. — Джеймс, — говорит он, останавливая свой взгляд на поднятом кверху лице моего еще только лишь десятилетнего друга. — Хочешь что-нибудь сказать Джульетте перед тем, как мы начнем?

Джеймс смотрит на меня, его голубые глаза сверкают на фоне его светло-русых волос. Он пожимает плечами.

— Я никогда не считал тебя погибшей, — просто говорит он.

— В самом деле? — спрашивает Кенджи, смеясь.

Джеймс кивает.

— У меня было предчувствие, — говорит он, постукивая себя по голове.

Кенджи ухмыляется.

— Ладно, хорошо, на этом все. Давайте приступим.

— А что насчет Ка... — начинаю я, но моментально замолкаю, замечая вспыхивающее и исчезающее беспокойство на лице Кенджи.

Мой взгляд опускается на Касла, я внимательно изучаю его лицо.

Взгляд Касла расфокусирован, он хмурится так, словно никак не может вырваться из нескончаемо огорчающего разговора с самим собой; его сцепленные руки покоятся на его коленях. Его волосы больше не собраны в безупречный хвост на затылке. Дреды окаймляют его лицо, падая ему в глаза.

Он не бреется и выглядит так, словно его тащили по грязи; словно он опустился в это кресло сразу же после того, как прибыл сюда, и с тех пор его не покидал.

И я понимаю, что из всех нас Каслу досталось больше всего.

Омега Поинт был его жизнью. Его мечты хранились в каждом кирпичике, в каждом эхо того пространства. И он лишился всего за один вечер. Своих надежд, своего видения будущего, общины, которую он пытался создать.

Его единственная семья.

Исчезла с лица земли.

— Ему пришлось действительно тяжело, — шепчет мне Адам, и я вздрагиваю, не осознавая того, что он снова оказался рядом со мной. — Касл уже некоторое время пребывает в таком состоянии.

Мое сердце разрывается.

Я пытаюсь встретиться с Кенджи взглядом, пытаюсь безмолвно извиниться, сказать ему, что я все понимаю. Но Кенджи не станет на меня смотреть. Ему требуется некоторое время на то, чтобы взять себя в руки, и только теперь я понимаю то, как ему, должно быть, тяжело все это переживать. Дело не только в Омега Поинте. И не только в тех, кого он потерял; не только в том, что все их труды были уничтожены.

Дело и в Касле.

В Касле, который заменил Кенджи отца, который был его ближайшим соратником, дорогим другом.

И он стал призрачной тенью того, кем он был раньше.

Вся глубина боли Кенджи отягощает мое сердце; и мне так сильно хочется быть в состоянии как-нибудь помочь. Все исправить. И в этот момент я обещаю себе, что сделаю это.

Я сделаю все, что в моих силах.

— Ладно, — Кенджи сцепляет руки, несколько раз кивая, и делая тяжелый вдох. — Всем тепло и удобно? Всем хорошо? Отлично, — он снова кивает. — Теперь позвольте мне поведать вам о том, как нашей подруге Джульетте выстрелили в грудь.