Воспламени меня

Глава 39

Мы практиковались всю неделю.

Я так измотана, что не могу больше стоять, но я достигла такого прогресса, на который никогда даже не надеялась. Кенджи по-прежнему работает со мной сам лично, а Касл наблюдает за моими успехами, а все остальные проводят время, тренируясь на различных тренажерах.

Уинстон и Брендан, кажется, бывают в лучшем настроении каждый день — они выглядят более здоровыми, более бодрыми — и рана на лице Брендана начинает исчезать. Я счастлива видеть их прогресс, и вдвойне счастлива, что Делалью нашел необходимые лекарства для них.

Они оба проводят большинство дней за едой и сном, и перепрыгиванием с велосипедов на беговые дорожки. Лили в основном бездельничает и занимается понемногу на всем, сегодня она тренируется с медицинским мячом в углу. Йен тягает тяжести и присматривает за Каслом, а Алия провела всю неделю сидя в углу, и чертя Что-то в своем блокноте. И я не могу не задаться вопросом, в порядке ли все также у Адама и Джеймса.

Надеюсь, они в безопасности.

Уорнер всегда уходит в течении дня.

Каждый раз как я вижу двери лифта, я тайно надеюсь, что сейчас они откроются и вернут его в этот зал. Иногда он заходит на чуть-чуть — позаниматься на велотренажере или для быстрой пробежки — но чаще он уходит.

Я реально вижу его только во время его утренней тренировки, и вечером во время еще одного раунда кардио. Конец вечера — мое самое любимое время дня. Когда мы вдевятером садимся и обсуждаем наши успехи. Уинстон и Брендан выздоравливают, я становлюсь сильнее, а Уорнер дает нам знать, были ли какие-нибудь события среди гражданских, солдат или Восстановления — все по-прежнему тихо.

А потом Уорнер и я возвращаемся в его комнату, где принимаем душ и расходимся по разным комнатам. Я сплю на кровати. Он — на диване в кабинете.

Каждую ночь я говорю себе, что буду достаточно смелой, чтобы постучать в его дверь, но не осмеливаюсь.

Я все еще не знаю, что сказать.

Кэнджи дергает меня за волосы.

— Ой — Я дергаюсь, хмурясь. — Что с тобой происходит?

— Ты попадаешь в цель тупой палкой с большим трудом сегодня.

— Что? Я думала, ты сказал, что у меня хорошо получается.

— Да. Но ты отвлеклась. Ты не перестаешь пялиться на лифт так, словно он собирается исполнить три твоих желания.

— О — говорю я. И отворачиваюсь. — Ну. Извини.

— Не извиняйся — вздыхает он. Хмурится немного. — Какого черта происходит между вами, ребята, что бы это ни было? Ты даже не хочешь мне рассказать?

Я вздыхаю. Плюхаюсь на мат. — Я понятия не имею, Кенджи. Он раздраженный и равнодушный.— Я пожимаю плечами. — Я думаю, это неплохо. Мне нужно немного пространства сейчас.

— Но он тебе нравится? — Кэнджи поднимает бровь.

Я ничего не говорю. Чувствую, как мое лицо теплеет.

Кэнджи закатывает глаза. — Знаешь, я бы никогда не подумал, что Уорнер может сделать тебя счастливой.

— Я выгляжу счастливой? — задаю я встречный вопрос.

— Хороший вопрос.— Он вздыхает. — Я просто имею в виду, что ты всегда казалась настолько счастливой с Кентом. Это немного сложно для моего понимания.— Он колеблется. Потирает лоб. — Ну. На самом деле, ты была чертовски более странной, когда была с Кентом. Сверхплаксивой. И такой впечатлительной. И ты кричала. Все. Чертово. Время.— Он кривит лицо. — Боже. Я не могу решить, кто же из них хуже.

— Ты думаешь, я впечатлительная? — спрашиваю я его, широко раскрыв глаза. — Ты себя-то знаешь вообще?

— Я не впечатлительный. Сам я просто иногда поддаюсь некоторому виду внимания.

Я фыркаю.

— Эй — говорит он, указывая на мое лицо. — Я просто говорю, что я не знаю, во что верить. Я уже на этой веселой карусели. Сначала Адам. Теперь Уорнер. На следующей неделе ты попытаешься подцепить на крючок меня.

— И тебе действительно жаль, что это неправда, не так ли?

— Мне пофиг, — говорит он, глядя в сторону. — Ты мне даже не нравишься.

— Ты думаешь — я привлекательная.

— Я думаю, что ты заблуждаешься.

— Я даже не знаю, что это такое, Кэнджи — я встречаюсь с ним взглядом. — Вот в чем проблема. Я не знаю, как это объяснить, и я не уверена, что понимаю всю глубину этого чувства. Все что я знаю, это то, что, что бы это ни было, я никогда не чувствовала этого с Адамом.

Глаза Кенджи приближаются, удивленные и напуганные. Он ничего не говорит секунду.

Резко выдыхает.

— Серьезно?

Я киваю.

— Серьезно, серьезно?

— Да, — говорю я. — Я чувствую себя так... легко. Как будто я могу просто... Я не знаю...— Я затихаю. — Как будто я чувствую впервые в моей жизни, что со мной все будет хорошо. Как будто я собираюсь быть сильной.

— Но это представляется только тебе.— Говорит он. — Это не имеет ничего общего с Уорнером.

— Это так, — говорю я ему. — Но иногда люди могут влиять на нас тоже. И я знаю, Адам не хотел этого, но он давил на меня. Мы были двумя грустными людьми, склеенными вместе.

— Хах. — Кэнджи откидывается на руках.

— Жизнь с Адамом всегда была омрачена какой-нибудь болью или трудностями, — я объясняю, — и Адам всегда был серьезен. Он был настолько сильно переживающим, что выматывал меня иногда. Мы всегда скрывались, ускользали от окружающих опасностей, или бежали, и у нас никогда не было достаточно непрерывных моментов, чтобы побыть вместе. Это было так, как будто сама вселенная пыталась сказать мне, что я слишком сильно старалась остаться с ним.

— Кент не так уж и плох, Джей, — Кенджи хмурится. — Ты не дала ему достаточно времени. Он ведет себя как мудак в последнее время, но он хороший парень. Ты знаешь, какой он. Черт, просто реально все идет наперекосяк для него сейчас.

— Я знаю, — я вздыхаю, грустно, так или иначе. — Но этот мир все еще рушится. Даже если мы выиграем эту войну, все станет намного хуже, прежде чем придет в норму, — я делаю паузу. Пристально разглядываю руки. — И я думаю, люди становятся теми, кто они есть на самом деле, когда все идет наперекосяк. Я видела это своими глазами. Это было со мной, моими родителями, даже с обществом. И да, Адам — хороший парень. На самом деле. Но просто, потому что он хороший парень — не делает его правильным парнем для меня.

Я смотрю вверх.

— Я сильно изменилась теперь. Я не подхожу ему больше, а он не подходит мне.

— Но он все еще любит тебя.

— Нет, — говорю я. — Это не так.

— Это довольно серьезное обвинение.

— Это не обвинение, — говорю я. — Однажды Адам поймет, что то, что он чувствовал ко мне, просто было сумасшедшим видом отчаянья. Мы были двумя людьми, которые действительно нуждались в ком-то, чтобы держаться, и у нас было прошлое, которое делало нас более совместимыми. Но этого мало. Потому что если бы это было не так, я бы так просто не ушла от него.— Я опускаю глаза, мой голос. — Уорнер не обольщал меня, Кенджи. Он не уводил меня. Я просто... Я достигла точки, где все для меня изменилось.

— Все, что я думала, что знаю о Уорнере, было неправдой. Все, что я думала о себе, во что верила было неправдой. И я знаю — я изменилась, — говорю я ему. — Я хотела двигаться дальше. Я хотела злиться и хотела кричать первый раз в своей жизни, но я не могла. Я не хотела, чтобы люди меня боялись, поэтому я пыталась замолчать и исчезнуть, надеясь, что для них так будет удобнее. Но я ненавижу, то что позволяла быть себе пассивной всю жизнь, и сейчас я вижу, что все могло бы быть по-другому, возможно, если бы я поверила в себя, тогда, когда это было нужно. Я не хочу возвращаться к этому.— Говорю я ему. — Не вернусь. Никогда.

— Тебе и не придется, — замечает Кенджи. — Разве не так? Не думаю, что Адам хотел бы, чтобы ты была пассивна

Я пожимаю плечами. — Я до сих пор удивляюсь, что он хочет, чтобы я была той девочкой, в которую он влюбился сначала. Человеком, которым я была, когда мы встретились.

— А это плохо?

— Это больше не я, Кенджи. Я все еще кажусь тебе той девочкой?

— Откуда, черт возьми, мне знать?

— Ты не знаешь, — говорю я раздраженно. — Вот поэтому ты и не понимаешь. Ты не знаешь, какой я была. Ты не знаешь, что было в моей голове. Я жила в очень темном месте. — Говорю я ему. — Я не была в безопасности в своем собственном уме. Я просыпалась каждое утро в надежде что умру, а потом я проводила остаток дня, задаваясь вопросом, возможно я уже мертва, потому что я даже не видела разницы, — говорю я более жестко. — У меня появилась небольшая нить надежды, и я уцепилась за нее, но большая часть моей жизни была потрачена в ожидании увидеть, как кто-нибудь сжалится надо мной.

Кэнджи просто уставился на меня, его глаза непроницаемы.

— Тебе не кажется, что я думаю,— я говорю с ним злее теперь — что если бы я позволила себе злиться давным-давно, я бы обнаружила свою силу и смогла бы выбраться из той психушки своими собственными руками?

Кэнджи вздрагивает.

— Не, кажется, что я думаю об этом постоянно? — спрашиваю я его, мой голос дрожит. — Не, кажется, что меня убивает, понимание того, что мое собственное нежелание признать себя человеком держало меня в ловушке так долго? Двести шестьдесят четыре дня, Кенджи, — я говорю с трудом сглатывая. — Двести шестьдесят четыре дня я была там, все время я имела силы вырваться, и я не сделала этого, потому что понятия не имела, что могла. Потому что я никогда даже не пыталась. Потому что я позволила миру научить меня ненавидеть себя. Я была труслива, — говорю я — нуждалась в ком-то, кто мог сказать мне, что я чего-то стою, прежде чем предпринять что-то для своего спасения.

— Речь не об Адаме или Уорнере, — говорю я ему. — Речь обо мне, и о том чего я хочу. Обо мне, наконец понимающей, где я хочу быть через десять лет. Поскольку я собираюсь жить, Кенджи. Через десять лет я буду жить, и собираюсь быть счастливой. Я собираюсь быть сильной. И мне не нужно больше, чтобы кто-то мне это говорил. Достаточно, и так будет всегда.

Я тяжело дышу теперь, пытаясь успокоить свое сердце.

Кэнджи смотрит на меня, мягко говоря, в ужасе.

— Я хочу, чтобы Адам был счастлив, Кенджи, правда. Но он и я — в конечном итоге, подобно воде, пришли бы в никуда.

— Что ты имеешь в виду...?

— Вода, которая никогда не движется, — я говорю ему. — Она прекрасна какое-то время. Ты можешь пить ее, и она будет поддерживать тебя. Но если, она застаивается слишком долго, она портится. Она становится несвежей. Она становится токсичной.— Я качаю головой. — Мне нужны волны. Мне нужны водопады. Мне нужны быстрые потоки.

— Черт, — говорит Кенджи. Он нервно смеется, чешет затылок. — Я думаю, ты должна записать эту речь, принцесса. Потому что у тебя будет возможность сказать это все ему лично.

— Что? — Мое тело напрягается.

— Да, — Кэнджи кашляет. — Адам и Джеймс приезжают сюда завтра.

— Что? — Я задыхаюсь.

— Да. Неловко, правда? — Он пытается смеяться. — Таааааак неловко.

— Почему? Зачем он приезжает сюда? Откуда ты вообще знаешь?

— Я, гм, типа, возвращался, — Он прочищает горло. — Чтобы, знаешь ли, проверить как они. В основном Джеймс. Ну, ты знаешь.— Он смотрит в сторону. Оглядывается.

— Для того, чтобы проверить как они?

— Да. Просто чтобы убедиться, что они в порядке. Он кивает в пустоту. — Так, я рассказал ему, что у нас есть по-настоящему удивительный план, — говорит Кенджи, указывая на меня. — Благодаря тебе, конечно. На самом деле удивительный план. Так вот. И я рассказал ему, что еда хороша, — добавляет Кенджи. — И про горячий душ. Так что он знает, что Уорнер не сделал нам ничего плохого. И да, знаешь, еще кое-что.