Ланиакея

Нет! Вагнер же сказал мне, а я не слушала, пялясь на его лицо и думая об оранжевых лучах.

Пистолет дал мне Калина, и это значило, что он тоже был частью внушения. Этот голос говорил «убей», и он хотел, чтобы я убила, а это значило, что на самом деле я должна сделать совершенно обратное.

Я положила пистолет на пол дрожащей рукой, зажмурилась и позволила созданиям, выползшим из клеток, добраться до меня.

***

— Я это сделала?.. — спросила я, когда иллюзия, а с ней боль и агония исчезли. Мне потребовалось время, чтобы снова научиться говорить, но я смогла. И я знала, что сделала. Я определенно знала... как знала и то, что возле меня на полу лежит самый настоящий пистолет.

— Да, — сказал Вагнер. — Вы это сделали, Голуб. Поднимайтесь.

Я уцепилась за него и встала на ноги, чувствуя себя так, словно только что сошла с американских горок. Он на пару мгновений оказался так близко, что внутри у меня все сжалось, но ощущение реальности вернулось совсем, а вместе с ним и осознание того, что если иллюзия все еще была здесь, то и ее создатель должен был быть рядом.

Я обернулась, и да, Красников стоял чуть поодаль и снова поглядывал на часы.

— Как ты и предвидел, — сказал он Вагнеру. Хмыкнул. — Ничего себе у тебя ученики на этом потоке. С первого раза до этого удалось, кажется, только Алине. Остальных приходилось вытаскивать, когда они пытались застрелиться. — Он посмотрел на меня, будто зная, что я пыталась сделать до того, как приняла правильное решение. — Типичная ошибка.

Красников наклонился, чтобы подобрать пистолет, и я отступила на шаг, чтобы позволить ему это.

— Он заряжен?

— Холостыми. Но в боевых условиях, естественно, будет не так.

Он убедился, что я поняла посыл до конца, и повернулся к Нестору.

— Левин, теперь вы.

Но Нестор не смог. В какой-то момент, уже на исходе трех минут, Вагнер дал знак, и суггестиву пришлось снять воздействие. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что видел Нестор. Наверняка это была Танина смерть.

Нестора усадили на стул рядышком со мной, и я подала ему руку, которую он крепко сжал. У него было странное выражение лица. Абсолютно пустое, как будто он ничего не чувствовал, и только пальцы в моей руке дрожали чуть заметной дрожью.

— Фай, если я попрошу, ты поможешь? — спросил он еле слышно.

— Помогу, — сказала я решительно.

— Я хочу забрать Таню из больницы и увезти ее в онкоцентр, где есть «семерка». Я хочу, чтобы она жила, потому что если…

— Нестор, — сказала я, когда он сжал мою руку так, что стало больно.

— Извини, — тут же сказал он, но я качнула головой, давая понять, что говорила не об этом.

— Тебе надо отказаться от суггестии, пока все не решится. Тебе же предлагали. Откажись. Хотя бы пока все не наладится, откажись, я тебя прошу.

— Но я должен научиться, — сказал он, хоть уже и не так уверенно. — Мне придется сделать это хотя бы раз... А что у тебя было? Ты то была такая решительная и боевая, прямо Лара Крофт, то улыбалась и тянула к кому-то руки.

— Звери, — сказала я, чувствуя, как теплеют щеки. — Лабиринт. Калина.

— Калина? — Нестор пристально на меня посмотрел. — Фай, и все-таки, почему ты отказалась от амнестики?

— Она ей не нужна.

Я подняла голову, и сердце у меня замерло, когда я увидела стоящего рядом Вагнера. Представляю, как мило смотримся мы с Нестором, держась за руки. Я аккуратно разжала пальцы.

— Суггестии у вас больше не будет до самых экзаменов, — сказал Вагнер Нестору. Перевел взгляд на меня. — Голуб, я жду вас снаружи. Не задерживайтесь.