Перекресток пяти теней

Глава 22

— Это вообще… чего? — Денис сидел на лавочке и смотрел на приземистое, сутулое существо, покрытое темной шерстью, с выразительными большими глазами, из которых глядела сама мгла. Причем сравнение поэтичным, пафосным или каким бы то ни было еще не являлось. Взгляд существа действительно был завораживающим, с таящейся где-то в самой глубине туманной дымкой. Денис, всматриваясь в нее, уже дважды застывал, открыв рот, и, если бы не Злат, вовремя хлопающий его по плечу, вряд ли приходил в себя столь быстро. Существо умело гипнотизировать людей, для сверхов оставаясь вполне безобидным.

Оно смотрело на Дениса через решетку, находясь в вольере с горными козлами, потому чувствовал себя он в относительной безопасности, пусть и предпочитал находиться к Злату поближе. Зоопарк ночью отнюдь не являлся пустым. Сегодня они уже повстречались с несколькими лисами и ланями, вышедшими на каждонедельный променад.

— Некромант, вызвавший ее из небытия, назвал чупакаброй.

— Кем?! — Денис фыркнул и поглядел на существо немного иначе: точно без уважительной опаски, которую испытывал раньше. И, разумеется, снова завис.

Злат вздохнул и ударил его по плечу.

— Чупакабра, — повторил он. — Козий вампир, обитает на границе нашего и потустороннего мира, на людей не нападает, хотя это и странно.

— Почему?

— Учитывая твою особенность застывать столбом, не воспользоваться и не куснуть пару раз — просто глупо.

— Хм… — Денис огляделся, но никто не спешил подкрадываться к ним сзади. Только чупакабра продолжала сидеть напротив и таращиться, словно раздумывая над чем-то. — Может, это существо — гурман? Я вот читал, что и человеческая кровь, и мясо — та еще гадость. Хищники если и жрут, то лишь с голодухи. Потому, например, покусанные акулами выживают: спутала с каким-нибудь тюленем или черепахой, напала, отгрызла руку или ногу, выругалась на своем акульем языке и уплыла подальше.

— Блажен, кто верует, — усмехнулся Злат, широко улыбнувшись.

— Можно подумать, ты пробовал человечину.

— Без комментариев. Грифоны, вообще-то хищники, если ты еще не понял.

— Да иди ты! Вылитый же веган.

Ночной зоопарк, лишенный галдящей ребятни, суетливых взрослых, каждый миг выбирающих, куда пойти и как-бы ввинтиться в толпу у очередной клетки, чтобы оказаться в первых рядах, продажников всего и вся от еды до фотографий, выглядел странновато-величественным. Люди ушли, умолкли голоса, шум шагов, музыка; пространством завладели совершенно иные звуки: порыкивания больших хищников, вскрики потревоженных соседями птиц и обезьян, шуршания сухих листьев под лапами, стук копыт, ворчание, вздохи и стоны. Откуда-то издали донесся волчий вой, от которого Денис вздрогнул и поежился, хохот гиены и тявканье шакала.

— Разве в московском зоопарке есть гиены?

— Забавно, что это интересует тебя именно сейчас, — с усмешкой заметил Злат. — Перед тобой, на секундочку, потустороннее существо, а рядом — целый грифон. Ты же размышляешь о каких-то гиенах…

Денис пожал плечами и с наслаждением вытянул ноги, натруженные долгой ходьбой в новых ботинках. Городских метаморфов всегда тянуло на природу, благо парков в черте города насчитывалось немало. Зоопарк же считался в их среде едва ли не храмом. Сюда любили приходить подышать воздухом, подумать о чем-то важном, привести в порядок мысли, повидать сакральных родичей — животных, которыми предпочитали оборачиваться. У Злата таких не имелось, но и его зоопарк манил, особенно в вечерние часы.

— А хорошо здесь. Спокойно, — сказал Денис, покосился на чупакабру и добавил: — Несмотря на вот это стремное кровососущее.

Поднявшийся ветер принес с запахом навоза и стружки мятую бумажную обертку и покатил по асфальту. Пришлось подниматься и ловить, относить к урне и выкидывать. В обычной, дневной, жизни Денис, наверное, поленился бы, но сейчас оставить мусор валяться казалось чуть ли не кощунством. Злат, внимательно проследив за его действиями, ничего не сказал и даже не стал хмыкать. Вместо этого он вольготнее развалился на лавочке и, запрокинув голову, принялся изучать темно-фиолетовое небо, затянутое серыми клубами низко нависающих туч. Многочисленные фонари, подсвечивая их снизу оранжевым и белым, превращали ночь в фантасмагорию, почему-то кажущуюся Денису зловещей.

— Странно, что она здесь прижилась.

— Здесь — козлы, — заметил Злат. — К тому же мы, хоть и являемся полной противоположностью некромантов, не испытываем ненависти к подобным граничным существам.

— А к некромантам, значит, да? — поинтересовался Денис и снова уселся на лавочку.

Злат пожал плечами.

— Они настолько чужды нам, что вряд ли можно утверждать наверняка. Кто-то, наоборот, испытывает влечение. Иногда оно бывает взаимным. Сложно представить более живое существо, чем метаморф, и более мертвое, чем некромант.

— Не знаю, — ответил Денис и пожал плечами. — Но жутью от них веет — факт.

— Противопоставление жизни и смерти, как и черного с белым или, скажем, света и тьмы свойственно глупым и недальновидным людям и некоторым идиотам-сверхам. Как подсказывает лично мой опыт и некоторые знания истории, зло творят именно те, кто преследует цель сделать мир лучше. Примеров тому миллионы, достаточно хотя бы крестоносцев с инквизицией помянуть.

— А Орден разве не то самое? — не остался в долгу Денис, которого уничижительное упоминание людей немало раздражало.

— Орден подчиняется своему кодексу, не замечен в борьбе за власть и не вмешивается в людские дела.

— С чего такая уверенность?

— Они существуют, пока защищают людей — в смысле вообще человечество, без разделения на расы, пол, возраст и вероисповедание. Им достаточно усомниться или разочароваться в людях — и все, здравствуй загробный мир. А вот человеческая природа, извини, но скотская. Хотя поначалу инквизиторы хватали и мучили не просто так, и фанатиками являлись далеко не каждый второй из них. Многие искренне полагали, будто действуют на благо. К тому же они воочию видели злобных ведьм и колдунов, обезвреженных Орденом. Рыцари ведь поначалу не видели необходимости скрываться: и свои способности демонстрировали, и колдунье выводили на чистую воду. Люди же копируют поведение тех, кого считают героями. Правда, очень редко это оборачивается чем-то путным.

Чупакабра упрыгала в противоположный конец отведенного для козлов вольера. Было довольно темно, чтобы рассмотреть, но недовольное сопение животного и причмокивание потусторонней твари услышать удалось с легкостью.

— Почему ее вызвали сюда? — Денис поморщился и придвинулся поближе к Злату. Рядом с грифоном было спокойнее.

— Из академического интереса, — сказал Злат, пожав плечами. — С некромантами случается и не такое. Недаром между Орденом и Гильдией с начала времен ведется скрытое противостояние. Одни подняли на флаг заботу о человечестве в целом, нисколько не тревожась о судьбах отдельных индивидуумов. Другие ненавидят людей в основной массе, но всегда приходят на помощь одиночкам, если полагают их достойными этой помощи. Первые применяют способности лишь во время боя. Вторые постоянно практикуются в магическом искусстве. В общем, бессмертные неплохо дополняют друг друга, временами объединяясь против какой-нибудь серьезной напасти.

— А вы?

— Мы… — поправил Злат, — живые. А потому смысл нашего существования, если и имеется, то сильно размыт.

— Василиса говорит, метаморфы такие же стражи, как и бессмертные.

— Сказочница она, — усмехнулся Злат. — Я, правда, тоже слышал, будто у метаморфов есть своя граница, но не помню ни одного рассказа о том, как кто-то из нас ее защищал от какой-нибудь жуткой твари. Скорее всего, это такой поэтичный образ. Мистер Джекил и доктор Хайд, наглядно воплощенные в нас. А еще замечено, что чем больше в городах метаморфов, тем меньше преступлений и насилия совершают люди. Мы — этакий успокоитель для народных масс, сдерживающий механизм. В революцию, рассказывают, десятками с ума сходили.

— Фагоциты, — припомнил Денис название.

— Кто?

— Клетки иммунной системы, защищающие организм путем поглощения вредных чужеродных частиц, а также мертвых или погибающих клеток, — блеснул он знаниями. Что только не всплывало в голове время от времени, спасибо школьному образованию. «В повседневной жизни никакого проку, а эрудиция так и блещет», — как говорила тетка и, кстати, была права. — Вы живете в людской среде и перехватываете отрицательные эмоции. Ну… где-то так.

— Иногда превращаясь в чудовищ, — пробормотал Злат.

— Ой! Чего это она, а?.. — Денис чуть не подскочил на месте.

Прямо из темноты на него смотрели два темно-бордовых глаза. С каждым мгновением они разгорались все сильнее, становясь краснее и ярче.

— Вот зараза! — Злат ухватил его за плечо, вцепился со всей немалой силой, но Денис не почувствовал боли. — Портал создает.

Какой-то неправильный, слишком холодный и нематериальный ветер ударил в бок, заставив вмиг покрыться потом. Денис подавился следующим вопросом: вряд ли Злат знал, куда их зашвырнет. А потом что-либо говорить стало поздно.

***

Шантаж никогда не будет работать, если жертва уже не сидит на крючке страха, — Женька в том не сомневался. Страх мог прямо вытекать из комплекса неполноценности, вины, алчности, склонности к морализаторству. Сколько раз его знакомые, весело проведшие время за просмотром известных сайтов, попадались на тупой развод с электронным письмом, в котором неизвестный обещал выложить в сеть последнее скаченное ими видео, отправив его всем их знакомым и родственникам (можно подумать, эти самые знакомые и родственники являлись монашками, ушибленными на всю голову, и забыли, какие потребности испытывали в юности). Им самим было ясно: отслеживать кого бы то ни было в сети, причем случайного, не звезду эстрады и не известного политика, — работенка сильно затратная в смысле времени и усилий, на которую ни один нормальный человек не пойдет. Но все равно покупали биткоины и пополняли телефонные счета мошенников.

Еще глупости вытворяли из любви к халяве или из-за боязни упущенной выгоды, желания казаться успешнее знакомых, палец об палец не ударив для этого. Ужас перед Переходом, как поэтично называли некроманты страх перед физической смертью, толкал многих на необдуманные поступки, чаще способные приблизить скорбный конец, нежели привести к здоровью и долголетию.

Но вот чем похитители могли завлечь Некра — оставалось загадкой. Женьку связывало с ним лишь случайное знакомство и мимолетно оказанная милость, однако тот согласился приехать. В готовность некроманта спасать всех и каждого не верилось. В собственную способность оказать ответную услугу — тем паче.

Шак чуть не светился от удовольствия и чувства собственной важности, говоря, будто им удалось «прищучить» сильнейшего некроманта Гильдии. Его подельники молча потирали руки, уже представляя себя богачами. Даже удивительно, насколько метаморфы не отличались от людей в жажде легкой наживы. С другой стороны, а чего удивляться-то? Даже некромантам — стражам потустороннего — страсти не чужды, они лишь вдумчивее подходят к ним и привыкли руководствоваться разумностью.