Перекресток пяти теней

Глава 26

Эхо пряталось в каменном лабиринте городских трущоб. Некр шел беззвучно, но уже за углом каждый мог услышать отзвуки шагов и стук изящной черной трости с железным наконечником и набалдашником в виде головы разъяренного дракона — золотого дракона, того самого, которого Некр так и не сумел призвать.

Душераздирающе скрипя осью, проехал экипаж. Лошадь задрала голову и принялась трясти серой гривой, ощутив присутствие некроманта, однако Некр вел себя смирно и точно не желал ей зла. Цоканье подков по брусчатке он слышал еще долго, затем отвлекся, вглядываясь в полуночно-синее небо. С него смотрели звезды — мелкие, колкие, насмешливые, какие только и бывают в городе, заглушенные более яркими огнями газовых фонарей. Некр не любил городов днем, но ночью в них появлялось свое мистическое очарование. Даже в таких поганых, как этот, казалось бы, состоявших из одних серых трущоб, грязи и мерзопакостной изморози, висевшей в воздухе.

С глухим стуком приоткрылся ставень на втором уровне здания, и Некр ускорил шаг, проходя опасно-неприятный участок пути. Позади по брусчатке забарабанили струи, но милостивый ветер унес вонь помоев, мочи или не слишком чистой воды в сторону набережной. Некр не испытывал ни малейшего желания узнать, что же на него чуть не вылили. Из темного переулка справа послышалась пьяная залихватская песнь, лишь несколько слов в которой удалось бы назвать приличными — в основном предлоги.

Некр поправил шляпу и, вздохнув, продолжил ночной моцион. Полтора часа отделяло его от дома, но через пятнадцать минут трущобы сменит район побогаче: с резными коваными решетками оград и темными, умело запущенными парками. Затем особняки вырастут вверх и обрастут изразцами, колоннами, барельефами, лестницами, балконами и галереями, скульптурными композициями — это уж насколько фантазии, вкуса и чувства меры хватит у владельцев. Брусчатка обзаведется поребриками, отделяющими пешеходную часть дороги от той, по которой положено ездить экипажам. А там уж начнется и сверкающий многочисленными огнями центр: неугомонный, никогда не спящий и назойливый даже в столь глухой час. Еще чуть — и он дома, вернее, в очередном временном пристанище, которое привык так именовать.

В этом не черном, как предыдущие, а светлом особняке со львами, охранявшими парадный подъезд, сутки напролет светились огромные аркообразные окна. Даже они пропускали недостаточно света, чтобы не жечь свечи днем. Казалось бы — самое место для некроманта, однако Некр слишком любил читать и очень не любил портить зрение, которое потом приходилось долго восстанавливать, выполняя нудные, однообразные упражнения. А еще эта мерзопакостная сырость в воздухе. И летом тепла практически не дождешься, а уж о межсезоньях и зимах не выходит вспоминать без содрогания. Некр не раз собирался податься куда-нибудь в более теплые края, лучше всего к морю. Еще не уехал по единственной причине: в городе обретались, будь они не ко времени помянуты, рыцари и Роман. Роман, с которым Некр нормально не разговаривал с того самого призыва. Пара-тройка фраз на приемах, полных насмешливо-ироничной язвительности с его стороны и равнодушной вежливости со стороны рыцаря — не в счет. Не в счет! Но ради этих мимолетных чертовых встреч Некр не решился на отъезд ни в прошлом году, ни в позапрошлом, ни пять лет назад, ни гораздо раньше. И угораздило же его провесить эту многовековую связь. Ну а поскольку под боком оказался Орден, то и от дел людских не удавалось отмахнуться. Расшались колдун или ведьма, появись в окрестностях кровожадный метаморф, которого не выходило поймать на живца или даже примитивный человеческий маньяк, рыцари тотчас же направлялись в Гильдию. Раз протоптали дорожку, уже так просто не отошлешь.

То, что планам на сегодняшнюю ночь не суждено сбыться, Некр понял, когда из-за угла выметнулась светловолосая растрепанная девица в грязном порванном платье и попыталась кинуться ему на шею с возгласом «Спасите-помогите!». Некромант отпрянул в сторону, пропустив девицу мимо, словно опытный матадор разящего быка. Пробежав немного, она остановилась и оглянулась в замешательстве, обиженно поджав тонкие губы.

— Что случилось, сударыня? — холодно поинтересовался Некр, который точно не нанимался ловить в объятия и успокаивать перепуганных девиц. И в кошмарном сне ему не виделось становиться на место романтического героя-спасителя, переходящего из томика в томик многочисленных бульварных романчиков. Ими в нынешний якобы просвещенный век зачитывались чуть ли не все подряд.

— Я там… А он ко мне, и глаза красные, а они… — заикаясь начала она.

— Мне убить тебя, а потом допросить труп? Иначе внятности не добиться? — спросил Некр, морщась от резковато-визгливого и заметно-истеричного тона. На самом деле он и не думал угрожать, поскольку приблизительно представлял, что случилось. — Где они?

— На площади… у фонтана, — пролепетала девица и заголосила во все горло: — А!!! Люди добрыя…а…а! Убивают!

Самое забавное, бежать она не пыталась, по-прежнему пожирая Некра выпученными бледно-голубыми глазами. Ждала, воплотит ли он обещанное? Мучилась любопытством — убьет-не убьет?

«Все же люди — существа странные и в большинстве своем неприятные, — в который уже раз за свою немаленькую жизнь подумал Некр. — Души, лишившиеся тела, — все как на подбор интересные собеседники, добрые и отзывчивые. Высшие зомби — те, кто и не помнят собственного перехода в иное качество, сохранили память и личность, — сплошь интеллектуалы и интеллигенты, внимательные к мелочам. Но человеки… дурак сидит на идиоте и кретином погоняет. Гормоны так на них влияют, что ли…»

— На площади у фонтана, значит, — проговорил он задумчиво и, добавив: — Спасибо, — поспешил удалиться.

— А… Вы разве не проводите меня до дому?.. — услышал он, но не стал оглядываться, предпочтя остаться грубияном и невеждой, но не возиться с пустоголовой людской девицей. — Сударь…

Вечер переставал быть томным. На перекрестке пришлось свернуть налево в проулок, а не к широкому проспекту, выводящему к набережной. Спешащий некромант уклонился в последний момент, не заметив лужу, разлившуюся почти от стены до стены, вовремя перепрыгнул, но каблуком в грязь угодил все равно. Отвратительный город! Неужели нельзя его вычистить? Ведь есть же дворники — парочку он точно видел.

А потом потусторонний ветер сорвал с него шляпу, разлохматил волосы, и Некру стало не до чего.

Разумеется, рыцари оградили площадь мощнейшими артефактами, стремясь отпугнуть возможных зевак, и накрыли куполом, который должен был подавить остаточные магические колебания, но все равно опростоволосились. Во всяком случае, Некра никто и ничто не попыталось остановить на подходе. Гильдейские некроманты тоже допускали ошибки и по характеру являлись не сахарными, сиропными или медовыми, но действовали в разы профессиональнее.

Подстегнутый подобного рода мыслями, он вышел на площадь и застыл, впечатленный битвой, которую следовало удостоить названия эпической.

Наполовину выползшая из-за туч луна создавала неплохое освещение, практически театральное. Декорации также не подкачали: круглая, как тарелка, площадь, мощенная булыжниками, притихшие здания с темными окнами. Атмосфера заброшенности. Некру даже почудилось, будто все обитатели окрестных домов мертвы, но, конечно же, рыцари никогда не пошли бы на подобное коварство. Они просто погрузили всех, способных подсмотреть за их манипуляциями, в глубокий сон. Фонтан посреди площади спал тоже. В темной мраморной чаше колыхалась темная же вода, отражавшая лунный свет.

С десяток… скажем так, денди в облачении, когда-то имевшем более приличный вид, нежели теперь, пытались совладать с крупной мохнатой тварью, одновременно напоминающей волка и варана (последнего — раздвоенным языком и чешуйчатой головой со змеиными оранжевыми глазами), и тощей длинной ведьмой в кожаном мужском облачении. О том, что то была именно одежда, а не вторая кожа, удавалось догадаться по прорехам в нескольких интересных местах.

— Слова отсутствуют… эмоции — также не спешат посещать меня, — вздохнул Некр. — Десяток не последних магов против пары вышедших из ума древних тварей. И все еще бьются… позор.

Он не ждал, что все внезапно оставят попытки уничтожить друг друга, но и полного игнорирования — тоже. Газеты третий месяц разрывались от версий, подкидывая предположение одно страшнее другого по поводу убийцы, терроризирующего город. Он появился внезапно. Как думали, начитавшись историй о некоем Джеке, резавшем английских проституток. Только этот не пропускал и обыкновенных граждан. Итальянский негоциант, дочь купца Ершинникова, какой-то дьяк Энского уезда и прочие горожане числом, перевалившим за тридцать, вроде всплывала в публикациях на тему и пара-тройка фамилий аристократических семейств. Ночного душегуба считали едва ли не воплощением Дьявола за умение быть одновременно в двух разных местах. Впрочем, это не удивительно, раз рыцари загнали метаморфа и ведьму.

Скрестив руки на груди и привалившись бедром к фонарному столбу, Некр с неподражаемой скептической и глумливой гримасой на лице наблюдал за схваткой. Рыцари лезли на метаморфа, словно собаки на медведя. Двоих если не превратили в кровавый фарш, то серьезно ранили. Во всяком случае, они лежали и не подавали признаков жизни, пусть и не собирались умирать, — кому, как не некроманту, ощущать подобное? Некр не намеревался вмешиваться. Его бы точно никто не поблагодарил: рыцари почему-то считали помощь в бою естественной потребностью любого человека, существа и мага. А некроманты, в свою очередь, искренне и справедливо полагали, что, коли в их услугах и помощи будут нуждаться, — попросят или перетопчутся.

Впрочем, рассуждал так Некр недолго. Метаморф, издав звериный рык пополам с матерными человеческими словами, саданул кулачищем по стене ближайшего дома, выбив несколько кирпичей, и принялся швыряться ими в атакующих. Некр пригнулся, пропуская над собой булыжник размером с собственную голову.

Закружился снежный вихрь, обдав морозом, — ведьма использовала какое-то из подвластных ей заклятий, помогая соучастнику, — и непосредственно к ногам некроманта упал до боли знакомый рыцарь. Русые волосы, которые Некр сравнивал с пеплом, пребывая в хорошем настроении, и с мышиной шерсткой, будучи в раздражении, находились в полнейшем беспорядке. Прямой пристальный взгляд с вечным дерзким вызовом в глубине, заставлял отвечать тем же. Решительные правильные черты, больше уместные для уроженца древней Эллады, чем представителей этой части планеты, рождавшихся преимущественно курносыми.

— Темной ночи, Роман.

Тот не ответил, скрипнул зубами. Было с чего проявлять невежливость: черный фрак превратился в сущее непотребство, а некогда белая сорочка медленно окрашивалась алым.

— Ключица, — с ходу определил некромант, запуская в рыцаря заклинанием заморозки, одновременно утоляющим боль и заживляющим ткани, — не особо страшно, но чертовски больно.

Роман решил не соглашаться, сцепил челюсти, поднимаясь и тотчас падая на колено.