Перекресток пяти теней

Глава 23

Ночь затянула небо серой пеленой облаков. Вид на город с высоты сорок третьего этажа открывался потрясающий, и если над головой не выходило разглядеть ни одной звезды, то внизу их было хоть отбавляй. Слева переливался драгоценный кристалл Москва-сити; Университет утопал во мгле зелени; устало змеилась Москва-река; переулки-проспекты-шоссе-бульвары разлиновывали город, как дошкольник, добравшийся до набора геометрических инструментов, чистый лист бумаги.

Женьку связали обычными веревками и посадили в центр четырехугольной пологой крыши. У бортов поставили фонари. Похитители заняли места возле них, отбрасывая на пленника длинные хищные тени. Метаморфы находились в человеческой форме, но тени их человеческими не являлись.

Тень Роса была массивной, но небольшой. Шак выглядел худым и мелким щенком. Зато пес — огромным хищным и лохматым.

— Вот полночь близится, — изрек Рос, но подельники не оценили юмора. Для них он оказался слишком тонким и литературным.

— Ничего, — хрипло проговорил Пес. — Когда нечисть появится, мы сразу увидим.

Кажется, он подбадривал себя. Начал сомневаться в реализуемости их плана? Наконец сообразил, что действуют они не так и движутся не туда? Возможно, искал повод для отступления, но не находил? Женька понять не мог, он лишь сидел и наблюдал, раз уж ничего другого ему не оставили.

Вот пролетело над крышей крупное и черное — птица, скорее всего. Хотя им носиться в небе по ночам не положено, если не совы. Отдельный вопрос: обитают ли эти хищницы в черте Москвы? Женька пока не встречал ни одной. Ветер играл волосами. Автомобильные выхлопы прибились к земле и здесь — на огромной высоте — воздух оказался чистым и свежим, словно в горах.

Тени, отбрасываемые метаморфами, наползали на Женьку с трех сторон, а вот его собственной почему-то не было. Видимо, светильники установили особым образом, а может использовали артефакты. Похитители озаботились проводкой электричества, хотя звериное зрение позволяло видеть ночью даже лучше, чем при свете дня.

Решили, чем светлее, тем сложнее будет к ним подобраться? Женька имел весьма смутные представления о возможностях некромантов. Может, они способны исчезать в темноте?

Устроенные метаморфами декорации выглядели красиво и слегка сюрреалистично: когда еще увидишь торшеры на крыше, причем старые, чтобы не сказать древние, с мутными трапециевидными плафонами различных цветов? Ближайший — светло-зеленый — особенно приковывал взгляд. Женька не понимал отчего, пока не посмотрел вниз. От светильника к нему ползла еще одна тень, для разнообразия человеческая, но не совсем: слишком худая и угловатая с длинными изящными пальцами на одну фалангу больше, чем положено.

«С ума сойти…» — он точно подумал, а не сказал это вслух, однако, стоило новой тени коснуться Женькиных ступней, рядом встал Пес в образе алабая, ощерился, присел на всех четырех лапах, втянув ноздрями воздух.

«Красавец!» — восхищенно подумал Женька. Вряд ли опасный метаморф мог превратиться в кого-то еще. Ему идеально подходила древняя порода собак из регионов Средней Азии. Алабаи не являлись результатом искусственного отбора, их предки сопровождали народы с незапамятных времен.

— Покажись! — Шак оставался в человеческом обличие, но его голос напоминал то ли лай, то ли визг. К тому же он был напуган до тремора рук.

Где находился Рос, Женька не видел, но вряд ли тот покинул крышу.

— Не настолько вы и хороши, если не в состоянии даже увидеть меня, — бархатный голос некроманта прозвучал ровно, без малейших эмоций. Тень качнулась в сторону, за ней рванул Пес, Шак застыл, не спуская с вожака взгляда и, разумеется, просмотрел маленький меховой мглистый комочек, шмыгнувший по ноге Женьки.

«Пятая тень, — машинально сосчитал он прежде, чем осознал, с кем имеет дело: — Белка!»

Зверек, забрался на плечо, острые лапки впились в воротник, а затем переместились к связанным запястьям. Пара укусов — и он свободен, но порадоваться этому Женька не успел. Рос словно материализовался из темноты, потянулся к белке. Женька извернулся, прикрыл рукой маленький меховой комочек, а второй отбил движение метаморфа, одновременно пнув его ногами в живот. Тут бы ему и настал конец, поскольку подобный удар был для Роса, что слону горошина, выпущенная из рогатки, но какая-то неведомая сила откинула его назад. Потеряв равновесие, метаморф упал на четвереньки, проехался по крыше до крови ссаживая ладони и колени, кинулся к Женьке, но снова отскочил назад, словно налетев на невидимую стену.

Вокруг заклубился туман, мгновенно скрывший часть крыши и огни ночного города. Метаморфы изменились, но не полностью. Они застыли в неполной трансформации: остались людьми, приобретя черты животных. Лишь Пес, изначально принявший звериный облик, остался прежним: стоял, низко пригнув голову, скалясь и наполненным ненавистью взглядом следил за каждым движением некроманта. Некр действовать не спешил: просто стоял на краю крыши. Он не произносил ни слова, однако туман с каждым мгновением становился все плотнее, светлее и… опаснее. В его глуби постоянно перемещались существа, только разглядеть их не получалось. Миг — мелькнет что-то на периферии зрения и пропадет тотчас, стоит обратить на него внимания, попытаться рассмотреть. И сразу за этим захлестнет стылым могильным холодом, душу скрутит от тоски по нежеланному, неизбежному, любопытному и манящему одновременно.

Одну из теней Женька все же подловил, глянул и сам пожалел, что сделал это. Нет, он увидел отнюдь не кровожадного монстра, но сердце, свершив пару кульбитов, застыло, а сам он не сумел отвести взгляда. Огромные фиалковые глаза смотрели прямо в его душу, мгновение, и они стали вечерней синью. Инеем развивались волосы, кажущиеся смертоносными щупальцами актинии или хвостом медузы. Да! Именно медузу более всего напоминало это существо, красивое и смертельно опасное, точно не принадлежащее этому миру. Существ, подобных ей, было превеликое множество — Женьке неоткуда было знать об этом, он лишь чувствовал — всех них призвал Некр из-за Рубежа.

Губы существа растянулись в невесомой красивой и страшной улыбке, дрогнули, будто «медуза» собиралась что-то сказать, но ее образ скрыл туман, а другие существа не спешили показываться.

— Сколько же вас?! — зарычал Рос, оглядываясь.

Он и хотел бы кинуться к пленнику, чтобы разорвать или не до конца сомкнуть острые зубы на шее, угрожая проклятому некроманту. Однако «медузы» взяли часть крыши, на которой находился Женька, в плотное подрагивающее кольцо.

Метаморфы могли бы объединить усилия и попытаться прорваться, однако, похоже, о Женьке помнил лишь Рос. Он бродил вокруг, то приближаясь, то отпрыгивая, зло рычал. Волосы встали дыбом, глаза горели ненавистью и злобой, а из уголков рта текла слюна. Остальные стояли напротив Некра, переминаясь с ноги на ногу, но того нисколько не трогали звериные оскалы и вздыбленная шерсть. В сравнении с ними некромант смотрелся беспомощно: почти обычный человек, не обладающий ни выдающимся телосложением, ни ростом, на удивление молодо выглядящий в своем тумане, хотя Женька привык давать ему лет тридцать пять-сорок. И все же, нападать на него не решался никто.

Тонкие бледные губы, один в один, как у «медузы» — и как только разглядел с такого расстояния и в тумане? — дрогнули, но Женька не расслышал ни звука. Некр не произносил заклинания — это он делал бесшумно, — а говорил с метаморфами. Наверное, спрашивал, как те дошли до жизни такой, и кто их надоумил.

Пес положил уши, буравя некроманта взглядом, а затем прыгнул: светлая туша мелькнула перед глазами молнией… и, не достигнув цели, отлетела к краю крыши. Некр и бровью не повел.

Рос и Шак атаковали его одновременно. Некр неуловимым движением отступил, переместился за спины метаморфов и не ударил даже, легонько прикоснулся к их плечам. Вот только Шак, взвизгнув, упал на пузо и принялся кататься, будто сбивая невидимый огонь. Рос оказался покрепче: упал на четвереньки и утробно взвыл, отполз подальше и снова встал на ноги… на деформированные ступни, больше напоминающие лапы.

— Уыбью… — расслышал Женька и вздрогнул: метаморф, произнося это, смотрел вовсе не на Некра, а на него.

Некромант качнул головой. Его голос снова был неслышен.

— Говорила же, что пригожусь.

Женька вздрогнул. О Кате, признаться, он совсем забыл.

К метаморфессе «медузы» интереса не проявляли, словно сообразили, что девушка никакой опасности для охраняемого человека не представляет. А может, оценили усилия по его освобождению. Тот же Щукр являлся вполне разумным существом, местами даже философом. Почему бы и им не быть таковыми?

Принявшая человеческий облик Катя сидела рядом и теребила Женьку за мочку уха кончиками острых, покрытых перламутровым лаком ногтей.

— Долг платежом красен, Жекочка.

— Я никогда не сомневался в этом, — вмиг осипшим голосом произнес Женька и закашлялся. На мгновение туман показался едким дымом, незамедлительно вползшим в нос и рот, скрутившим нутро.

— Сейчас пройдет, — заверила Катя, обнимая его крепко-крепко, делясь своим теплом и тонким нежным ароматом. — С некромантами всегда так. Потерпи немножечко.

Минута-две, и действительно прошло. Только это время показалось если не вечностью, то ее большей частью.

— Ты быстро в себя приходишь, не как иные человеки, — заметила она, стоило Женьке отдышаться.

— Люди, — поправил он машинально.

— Может, в предках какой-нибудь колдун потоптался или прабабка ведьмой была и погибла до того, как научила своим штучкам дочь или внучку?

— Откуда же мне знать? — дышать стало не просто легче, упоительно. Горло щекотал тонкий, едва уловимый мягкий аромат. Холодок, постоянно пробегавший по коже, скорее бодрил, чем пугал. — А тебе здесь нормально? Этой-то троице явно не по себе.

Шак и Рос, так и не завершившие преображения, могли послужить прототипами для оборотней в фильмах ужасов. Помнится, Кабан когда-то сильно напугал Женьку подобным видом. Сейчас казалось, будто случилось это очень давно — полсотни лет назад, как минимум. Жуткое, отталкивающее зрелище, от которого, впрочем, не выходило оторваться. Так во время похорон кого-то постороннего и неважного, куда пригласили скорее для массовки, чем потому, что к покойному имел хоть какое-то отношение, хочешь-не хочешь, а все равно смотришь на труп: взгляд будто сам находит и застывает.

У метаморфов были искаженные, деформированные человеческие лица с выдающимися вперед челюстями, полными клыков, удлинившиеся шеи, выпирающие в непривычных местах кости и жилы, клоки меха то тут, то там проступали на голой серо-розовой коже. Рос, похожий на небольшого медведя значительно больше, чем на росомаху, все еще держался на ногах, пытаясь сохранять грозный вид. Шак скулил, лежа на боку, и поджимал к животу облезлый хвост. Он уже сдался, собирался ответить на все вопросы некроманта, но пока еще немного опасался дружков.

Пес выглядел достойно — единственный из троицы в звериной форме, гордый, большой, пушистый, вызывающий сострадание. Женька любил больших собак и никому не позволил бы мучить их. Раз за разом ему приходилось одергивать себя и вспоминать, кем пес является на самом деле. Все равно было несладко. Алабай лежал у края крыши и скалился; подняться не пытался — то ли ударился слишком сильно, то ли ждал удобного для нападения случая.