Отсчёт. Престол

– И что? – сев за стол и подперев щёку двумя пальцами, Кирино тщетно попытался сосредоточиться на разложенных перед ним листах. – Откуда ты вообще знаешь этого барда?

Весташи поманил пальцем, и спустя миг мы очутились за плечами Кира, по разные стороны, тоже ткнувшись носом в исписанные мелким почерком бумаги. Жаль, написано всё было на мтисавском, в котором понимала от силы несколько самых простых слов. Память тела брала верх в моменты сильной усталости, и в использовании другого языка, вместо коссэльта, не было ничего странного или удивительного – однажды со мной уже поделились этой деталью.

– Наставница с ним… в очень тёплых и близких взаимоотношениях, – кашлянул в сторону Таши. – Он, вообще-то, пел у нас на её шестидесятилетии.

– Так что ты хотел?

– Мы тут с Ириской подумали, – проигнорировав ядовитую усмешку, мэтр продолжил как ни в чём не бывало, – необходимо прогуляться.

– Ты бы всё равно сам пошёл смотреть на корабли, – поддакнула я, – даже если с десяток людей отправил бы в порт с этим поручением.

– Ошибаетесь, – Кир откинулся на спинку стула и посмотрел на нас снизу вверх, хотя мне начало казаться, что всё наоборот. – И в прогулках – не нуждаюсь, спасибо.

– Зато я, Марисса и бутылочка мтисавского – очень даже, – Таши оглянулся на меня и вновь подмигнул. – Но если ты не хочешь…

Едва успела подавить смешок и сохранить серьёзное выражение. Было видно, что переговоры шли больше для вида – и без всякого алкоголя удалось бы вырвать Кирино из плена работы, ему самому хотелось спрятаться ненадолго от дел, да и… по Весташи, смела надеяться, он всё-таки скучал. А мэтр прекрасно знал, что требовалось побратиму для счастья.

– Надеюсь, тот мельник больше не промышляет контрабандой, – пробормотал Кир.

– Так как? Ты и бутылка вина, я и Марисса? Залив, песчаный пляж, шум волн…

Незаметно ткнула Таши пальцем под рёбра. Ещё немного, и точно переборщит, из-за чего всему плану конец!

Забавно. Месяц назад я бы не понимала, зачем тащить с собой хмыря. Да и чувствовала бы себя в его компании скованно, а теперь – скорее хотела видеть, чем нет. А ещё вспомнила, как менялся Кирино в компании Весташи, каким становился… расслабленным, можно сказать? В те моменты, когда мэтр не рушил никаких планов и не ставил свою жизнь под угрозу, разумеется.

– Ты ведь не уймёшься? – вздохнул Кирино и поднялся.

– Не уймусь. Тебе очень нужно побыть одному, я знаю. Но вот прям совсем одному, так что мы будем идти в метрах двадцати за тобой, да? Чтобы вроде и вместе, а вроде и не мешаемся под рукой.

Кир закатил глаза и протянул ладонь.

– Бутылку вперёд.

– Только так его иногда и можно выманить, – как бы по секрету шепнул мне Таши, хотя побратим стоял точно перед нами и всё прекрасно слышал.

***

Волны шумно разбивались о прибрежные скалы и слизывали налипший на камни снег. Зимнее море чудилось неистовым, яростным, даже немного злым – серые тучи клубились до самого горизонта, и отражавшая их вода казалась тёмной и неприветливой. Глядя на неспешно бредущего впереди Кирино, я невольно улыбалась и фыркала, наблюдая сходство стихии и человека. Менее страшным или опасным никто из них не становился, однако если начинать воспринимать ворчания и недовольство Кира как непогоду, может, и станет проще со временем.

А вот вышагивающий подобно цапле Весташи походил на зыбкий солнечный лучик посреди бури – и улыбка до ушей, и жмурился он отчего-то счастливо и радостно, то и дело порываясь нагнать побратима, но в последний миг останавливая себя. Условились, что если Киру захочется компании – он нам покричит. Да и так было не совсем, чтобы плохо.

Шуген то крутился у ног Таши, то вырывался вперёд, то на удлинившихся восьми лапах, подобно пауку, играл в догонялки с волнами – пытался поймать их за белые барашки или убегал с недовольным шипением, которое, впрочем, сливалось с прибрежным шумом. Фамильяр напоминал одновременно непоседливого ребёнка и совсем лопоухого щенка, даром что был котом.

– Подумал, стоит вернуть, – Весташи налетел коршуном и повис на моих плечах. Я чуть было не встретилась носом с перемешанным со снегом песком – если бы сам мэтр не перехватил спустя миг за талию и не прижал к себе, сунув под этот самый нос злополучного лоскутного ёжика.

Надеялась, удалось от него избавиться раз и навсегда. Да и не думала, что Таши отнесётся к нему как-то бережно – ни капли не расстроилась бы, потеряй он игрушку или испорти где-нибудь в пути.

– Меня он отлично охранял. Так что тебе всяко нужней, – и, прежде чем я успела придумать ответ, игрушечный ёжик оказался у меня за пазухой.

Запрокинув голову, я взглянула на мэтра и сглотнула набежавший горький комок слюны. После поцелуя Ольхо как-то неосознанно стала смотреть на других людей и думать, а как они целовались? Было ли это одинаково каждый раз или всё-таки как-то иначе? Вроде и помнила какие-то ощущения, но сами действия – весьма смутно, скорее эмоции, которые тогда накатили. И то, они были под слоем из лихорадки и непонимания. Пальцы на шее – помнила, первое прикосновение губ – помнила, ворвавшийся следом язык – помнила. А сами движения, что делала я, что творил Ольхо…

– Поцелуешь меня? – ляпнула, да так неожиданно, что удивилась больше Весташи.

Когда-то очень давно, когда только очутилась в Шёпоте, Ула меня успокоила, мол, Таши ни за что не полезет и делать всякие непотребства не станет. Если, конечно, сама не попрошу. Через время поняла, что же она имела в виду. Для кого-то объятия и поцелуи – сокровенно и очень значимо, причём иной раз настолько, что сразу символизировало чуть ли не любовь до гроба. Ну, если не объятия – потому что обниматься в Шёпоте любили все, и это было просто чем-то вроде семейной близости, – то поцелуи точно, причём не важно, щека это, ладонь или губы. Ула, по крайней мере, считала именно так. При этом Весташи, у которого мнение на сей счёт было абсолютно иным, она нисколько не осуждала.

Я много раз видела, как Таши лез целоваться к Брику, у которого лицо кривилось и выглядело исключительно забавно. Шутка эта началась задолго до моего появления, и откуда у неё росли ноги, не помнил даже Санри – свидетель множества других розыгрышей, взявший на себя роль того, кто объяснит мне, где же именно смеяться и почему. Сначала я чувствовала себя лишней, не имевшей право знать подобные нюансы, но постепенно втянулась.

Ко мне никто с такими вещами не лез – помня первую встречу и отчитывания Ио, мэтр до всех донёс необходимость держать некоторую дистанцию. Потому-то насчёт использования в качестве платы первого поцелуя, которыми девушки имели обыкновение дорожить, я и шутила так уверенно, не опасаясь, что поймут неправильно или станут использовать во вред. Правда, сейчас уже жалела, что позволила шутке остаться только шуткой – уж лучше бы первым был Весташи или даже Чайка, или Лар… лишь бы не Ольхо.

Хотя, с другой стороны, не особо и понимала-то, что такого сокровенного в этом самом «первом» поцелуе.

– Ты уверена? – очень тихо спросил Весташи.

Я и не думала, что всё это дастся так легко. Точнее, легко было сказать, легко было кивнуть на последующий вопрос, легко было закрыть глаза, легко было дать себя развернуть – наверное, для того, чтобы Кирино не понял, чего это мы тут встали.

Тёплое дыхание щекотало кожу щеки, пробежалось вдоль виска, словно Таши раздумывал, колебался или дразнил. Не хотелось думать, что он что-то там высматривал или смеялся, пока я зажмурилась и не дышала, цеплялась за его плечи и зачем-то встала на цыпочки. В какой-то момент мне надоело ждать, терпеть эту неизвестность, поэтому я распахнула глаза и дёрнула его за ворот, наклоняя к себе.

Неуловимое касание губ. Мои дрожали, его – нет. Что в этом такого, ну что? Нет, в тот раз дело было в лихорадке, не в Ольхо, вот совсем не в нём. Потому что к Весташи я точно что-то испытывала – если не любовь и не влюблённость, то хотя бы неровное дыхание.

Когда раскалённые ладони забрались под куртку и легли на лопатки, и их жар ощущался даже через рубаху, я не охнула – издала протяжный стон, выдохнула прямо в рот Таши. Глаза закрылись сами собой, дышать стало невозможно. Мгновение растянулось в вечность. Пальцы потянулись к шелковистым волосам, голова не желала держаться ровно, постоянно запрокидывалась назад, но тянуло – вперёд, вверх. Прижаться, вжаться, не отпускать.

Всё закончилось внезапно. Те же ладони мягко оттолкнули назад, легли на плечи и прижали к земле, чтобы не рванулась столь же неожиданно, чтобы не пыталась даже встать на цыпочки. Медовые глаза Весташи казались более тёмными и глубокими; я уже не различала шума волн или завываний ветра.

– Спрашивать, зачем тебе это нужно, не буду, – лукавый взгляд мэтра заставил опустить очи долу.

– Любопытно. Просто любопытно… было, – невнятно пробормотала под нос и мотнула головой. – Идём. А то отстанем.

Ну и зачем, зачем я вообще об этом попросила? Мало мне и без этого проблем и мыслей было? И ведь знала же, что для Таши подобное – ерунда, словно за ручку подержаться. Нашла, демоны раздери, кого просить, чтобы что-то там проверить. Но ведь не к Кирино приставать? А если бы и он согласился?!

– Ириска, – осторожно позвал Весташи, коснулся пальцем подбородка и невесомо поцеловал в лоб, – в любопытстве нет ничего постыдного. И я рад, что ты попросила меня. Но, вижу, говорить об этом сейчас не стоит, так что… захочешь поделиться тем, что у тебя на душе, я всегда рядом, хорошо?

– Да. Хорошо, – отрывисто произнесла и, задержав дыхание, посмотрела на него. – Всё хорошо. Пойдём.

– Как скажешь, – усмехнулся он и отпустил.

Пальцы сами собой потянулись к губам, всё ещё сохранившим его тепло. Тогда точно была лихорадка. И ритуальный, абсолютно ничего не значащий поцелуй.

Но вот что было сейчас?..