Отсчёт. Престол

– Моё имя Роктэ, я – второй из сынов Айхарен, что решили защитить этот мир. Надеюсь, проклятия в моих глазах и тронутого тьмой тела достаточно для веры. Любое использование магии без Слова, какой её описали магистр Таэдо и сеньорита Ашэ, может убить меня, чего из вас никто не пожелал бы – эта смерть способна пошатнуть равновесие и разрушить ту последнюю преграду, что сдерживает тьму.

Не потому ли Ярая пытались убить раньше? Не потому ли Шуген рискнул собой, своей магией и своим сознанием, чтобы помешать этому? Внутри словно кто-то легонько коснулся одной из шестерёнок, запускающей весь остальной механизм, приводя его в движение. Но медленно, ещё слишком медленно всё становилось на свои места.

– Ярай, вы… почему всё это время?.. – первым пришёл в себя Росэр. Стоило отдать ему должное, король выглядел менее удивлённым из всех – не считая меня, Кира и Таши, и так знавших тайну магистра.

Как бы мне ни хотелось следить за реакцией остальных, было куда больше требующих внимания важных вещей – вроде того, чтобы вовремя поймать начавшего падать Ярая и помочь ему вернуться в кресло. Касаться заражённого тьмой человека… кхм, бога – не боялась. Ирнэ ведь как-то жила с ним столько времени, и ничего. Даже ребёнка завела. Почти.

Я закусила губу и дёрнулась к столу, чтобы принести магистру ещё отвара. Его руки, вцепившиеся в меня, были до ужаса ледяными – они-то как раз и не пустили куда-то. Во взгляде заметила просьбу, поэтому осталась, держа холодную ладонь, и присела на невысокий пуфик рядом. Будь здесь Ирнэ, было бы ему легче? Наверное, он видел во мне хотя бы слабую замену ей. А может, всё-таки успел привязаться за то время, что мы были с ним знакомы, попросту не показывая этого. Шуген говорил, что Ярай никогда не скажет о своих беспокойствах.

– Мы хотели, чтобы эта эпоха принадлежала людям. Драконы должны были остаться в прошлом, – тихо заговорил магистр, опустив взгляд и тщательно подбирая слова. – Ярон сохранил для себя право вмешиваться, если тьма вновь сумеет пробраться к нам. Ярон и Кетра. Но Кетра первая пала жертвой того недуга, что вы видите и у меня.

– Эпоха принадлежала людям? – осторожно спросила и чуть сжала его ладонь.

Ярай бросил на меня потерянный взгляд, после чего обвёл куда более колким и жгучим остальных – прижавшуюся к своему опекуну Талиссию, отстранённого Кирино, мрачного и бледного Росэра, поджавшего губы Брика, неприятно усмехающегося Санри, невозмутимого Бривьера, отвернувшегося к окну Лэтиса. И только у Таши по-странному блестели глаза, будто он слышал не горькую правду о мире, а увлекательную историю из уст того же рыжего барда.

– Этот мир – агония умирающей вселенной, мириада других миров. Последнее, что удалось сохранить. Так было до нас, так будет и после нас – тьма идёт по следу света с момента создания миров. Тьма пожрёт всё, кроме последней крупицы света, из которой всё родится заново. Но моя мать… она не желала мириться с этим, она хотела всё изменить. Придумать, увы, успела лишь немногое. Она сохранила надежду, что кто-нибудь после неё… после всех нас – сумеет разобраться, сумеет найти иной путь.

И вновь повисла гнетущая тишина, которую нарушало тихое дыхание да тиканье напольных часов в коридоре. Каждый думал о своём, по-своему укладывал услышанное. Как вообще можно представить, что миров – больше, чем один? В Ночи Гнева ни о чём таком не упоминалось, да и тьма вместе с Восьмым представлялись как что-то живое и разумное, но магистр говорил о ней как о стихии, о чём-то, что хоть и можно предотвратить, однако это не означало отсутствие последствий. Вроде цунами. Теперь, когда Кирино поделился знаниями о погодной магии, я понимала – созданную волну нельзя убрать совсем, только перенаправить. То есть цунами всё равно ударит о берег, разница лишь в том, будет ли он безлюден, чтобы избежать жертв, или наоборот – с городом или поселением.

– В тюрьме не тьма, – пробормотал Кир и провёл рукой по лицу, – в тюрьме мы.

Его спокойствие казалось сейчас неестественным, вот-вот готовым дать трещину. Какой бы информацией он ни обладал до этого, откровение Ярая стало для него неожиданностью, как и для всех. Талиссия беспокойно металась взглядом между ним, сбросившим личину богом и Росэром – в опекуне и дяде она, возможно, пыталась найти хоть какую-то поддержку, но оба были слишком поглощены тем, чтобы выстроить хоть какие-то планы из обрушившегося карточного домика, который они с трудом создавали.

– Мы – последний рубеж, – фыркнул на побратима Таши и прищёлкнул пальцами. – Не стоит плодить неприятные ассоциации.

– Так считал и Ксарши, – неожиданно светло улыбнулся Ярай. – Он вложил эту мысль всем нам.

– Та, о ком вы упомянули, – вновь сжала ладонь магистра и приподнялась со своего места, – она ведь и есть праматерь, о которой говорил Шуген?

– Да, – коротко кивнул он. – Я знал, что ты не забудешь, сколько бы ни пытался списать всё на сказки.

Хмыкнула на его слова и покачала головой. Да уж, выбросить этот факт из мыслей так и не удалось, сколько бы ни хотелось. Быть может, сумей я меньше размышлять о всяком, легче было бы справляться с происходящим. Стала бы чьей-то послушной марионеткой, не пыталась бы докопаться до правды. Каково сейчас той же Талиссии? Глупой её не назвать, а всё ж не обо всём ей взрослые рассказывали.

Но девчушка быстро пришла в себя, и теперь крепко обнимала руку Кира, смотрела исподлобья и внимательно слушала. Скорее всего, понимала, что пока лучше было молчать и запоминать. Или была слишком напугана.

– Зачем вам меч? – резко спросил Кирино.

– Смерть любого из нас повлечёт за собой всплеск энергии, способный разрушить барьер, охраняющий мир от тьмы, – куда спокойнее, чем я ожидала, ответил Ярай. – Меч нейтрализует эту энергию. Или – другой дракон, приняв на себя проклятие. Но никто из оставшихся в живых не поднимет на меня руку.

– Ирнэ… знала об этом? – охнула я.

– Знала. Она знала, что если не убить меня, тьма не оставит шанса.

Каково же было сестре отправляться к нам с Кирино с мыслями, что таким образом она приблизит смерть мужа? Как давно она знала о том, кем был Ярай? Как жила с ним, видя последствия проклятия, думая о том, что не способна исцелить до конца, только облегчить страдания? Я не представляла, через что ей приходилось проходить каждый день, каким образом она нашла в себе силы нести ношу вместе с Яраем. Не самую лёгкую.

Если наш мир рано или поздно всё равно должна была поглотить тьма, был ли смысл продолжать бороться, искать шанс на спасение? Я была согласна с Кирино, мир стал восприниматься тюрьмой, из которой никуда не деться. Много ли приятного знать о мириадах других миров, чтобы потом услышать, что наш – последний?

– Все боги – драконы? – Росэр медленно поднял голову, сбрасывая мрачную задумчивость, и нарисовал на лице вежливую улыбку. – Вы, как и перевёртыши, способны обращаться?

– Думаю, сеньор Артуа лучше меня способен рассказать о древних легендах про драконов, которые стараниями Анкарая, дабы скрыть правду, были вымараны из истории людей. Не до конца – ньэннцы берегут любые истории и бережно хранят в Великих Архивах. Но их осталось не так много.

Принять драконов-богов, благодаря Лэтису, мне было несколько проще, чем тому же Росэру или Талиссии – с девочкой бард этими легендами не делился. Он вообще подозрительно переборчиво относился к тому, кому и что рассказывать, словно некоторые истории предназначались определённым ушам. В этом он чем-то напоминал Шугена, с той лишь разницей, что странствующий сказитель был несколько болтливее и дружелюбнее своенравного кота.

– Тот дракон… тот дракон, которого Грассэ… кто это был? – Кирино, кажется, настолько был потрясён, что не вполне осторожно подбирал слова и чуть не проговорился. О его прошлом здесь знало не так много – я, Таши и Ярай. Вряд ли отец стал бы рассказывать о том, что касалось только его планов, Росэру. Хотя, в этом я не была уверена до конца.

– Вы знаете его как Ксарши. Мы и ньэннцы зовём его настоящим именем, Химмел. Он был наставником моей матери и всех нас, был самым старшим и мудрым, учил и воспитывал, но никого не вёл за собой. Ему было чуждо стоять во главе. Уже очень давно он боролся с тьмой, и всё же проиграл ей.

– Это проклятие… наказание за убийство дракона, – судорожно выдохнув, подала голос и я, – как с ним справиться? Вы ведь умираете не из-за него, а из-за тьмы?

– Убив дракона, принимаешь часть его силы, которая и разъедает изнутри. Обуздать её и справиться человеку не под силу, – Ярай бросил сочувствующий взгляд на Кирино, но вряд ли кто-то понял, что под ним подразумевалось.

При всех спрашивать прямо, как же помочь Киру, опасалась – не хотелось раскрывать его секрет. Но и совсем молчать не могла, решив оставить выяснение подробностей на потом, когда рядом не будет ни Талиссии, ни Росэра. Желательно, чтобы самого Кирино – тоже. На всякий случай. Потому что правда могла быть не самой приятной. Вдруг и он сам отравлен тьмой из-за силы дракона внутри? Несмотря на то, что Кир называл Жатву и свою беду схожими, проклятия по-разному отреагировали на искажение, ведь со мной всё было в порядке. Пока было в порядке.

– Меч, – оборвал всеобщее молчание Росэр и поднялся со своего места.

Все моментально повернулись на голос. Он больше не выглядел ни подавленным, ни мрачным – полный холодной решимости, Рос вернул себе самообладание и быстро справился с изменившимся обстоятельствами и свалившейся на голову правдой. В конце концов, он ведь был не просто человеком, а правителем. Ко всему прочему – наследником крови Кетры.

– Я предлагаю не медлить, – продолжил король. – Как бы сильно вы ни устали, в этой ситуации любое мгновение можно рассматривать как промедление. Я проведу вас к башне, но ключ был утерян вместе со смертью моей сестры, Римии. Теперь и не знаю, как пробраться внутрь. Разве что вы… кхм, разве что вы, магистр Ярай, сможете помочь нам.

Осторожность, с которой Рос обошёл сложный момент обращения к богу, вызвала робкие улыбки. Он держался достойно, да и сам Ярай не пытался акцентировать внимание на том, кем являлся – подумаешь, въевшаяся в кожу тьма и рога на голове, дракон он там или один из Семерых, какая разница?Наверное, в этом и крылась причина ирреальности происходящего. Перед нами предстал сам Проклятый Кузнец во плоти, а никто даже не дёрнулся, не шелохнулся.

– Ваша сестра спрятала его, – прежде чем магистр успел ответить, заговорил Кир и ласково приобнял Талиссию за плечи, подтолкнув вперёд.

Девчушка сначала робко потупилась, но спустя миг – гордо вздёрнула нос и приосанилась. В ней читалась та же стать и внутренний стержень, что и в Росэре, но не до конца сформировавшиеся. Будто вновь видела длиннолапого волчонка перед собой – ещё не гордый лесной охотник, однако и не лопоухий щенок. Представится ли мне когда-нибудь возможность и Роса увидеть в волчьем обличье?..

– Мама говорила, что однажды то, что я храню, спасёт множество жизней, – взволнованно произнесла она. – Я могу помочь! Я… очень хочу помочь!

Казалось бы, Росэра должен был или разозлить, или расстроить то, что подобное хранилось от него в тайне. Не сразу я вспомнила, с каким доверием он относился что к Грассэ, что к Кирино, считая, что на те или иные их поступки существовала своя причина.