Не проспать восход солнца
- Автор: Ольга Кретова
- Жанр: Публицистика / Биографии и Мемуары
- Дата выхода: 1986
Читать книгу "Не проспать восход солнца"
Так и возродилось в колхозе пчеловодство.
Матрена Федоровна приумолкла, идет береговой тропкой. Меня уже не тянет вспоминать о седой старине, о первых поселенцах здешних мест и их древних промыслах. Совсем иные думы. Война, война, сколько она принесла разорения!.. Сколько пришлось начинать заново!
У изгиба реки небольшой овражек. Вот он открылся перед нами. Оказывается, мы в лесу не одни. Внизу стоит полуторка с опущенным бортом. Два парня и раскрасневшаяся молодица швыряют в нее песок — только лопаты мелькают.
— Когда, Ваня, новоселье? — спрашивает Тимашова, поздоровавшись.
— Осталась наружная штукатурка, — отвечает один из парней. — Садитесь, Матрена Федоровна, подвезем на горку-то. Здесь крутой подъем.
— Мы, может, и не отказались бы, — серьезно говорит Матрена Федоровна, а в глазах смешок, — да не хотим тебя в затруднительное положение ставить. Кого же ты в кабину посадишь: директора, писателя или молодую жену?
Вот лукавая женщина! Умеет задорным словом поставить человека в тупик.
Но она недолго подтрунивает и тут же говорит, что мы еще побродим. А в сущности-то возвращаться пора. Василий Михайлович ждет нас ужинать. И едва машина скрывается за деревьями, мы тоже поворачиваем в обратный путь.
— Комбайнер наш. Строится, — коротко говорит Матрена Федоровна. — Женился недавно.
Опять идем молча, наслаждаясь тихой красотой осени.
У меня перед глазами какое-то радужное цветение.
Ах да, свадьба! Вчера в Коршеве было шесть свадеб.
Я зашла к Марии Ивановне Тринеевой и не застала ее дома.
— У чеботаря, набойки мне подбивает, — объяснила ее пышущая здоровьем дочь Рая, — чтобы смело плясать:
Как топну ногой,
Да притопну другой…
Вторая девушка подхватывает:
Да всеми ногами сразу...
Изба полна молодежи. Юный историк Шурик открыл материн сундук. Из сундука вылетают старинные наряды: юбка зеленая, юбка вишневая атласная, золотистая кофточка, мужская рубаха с вышивкой.
Что же это тут затевается?
Входит Мария Ивановна (ее все еще хочется звать Машей: стройная и румянец не угас). Я жду, что она станет бранить сына за учиненный разгром, но она озабоченно спрашивает: «Все нашли?» — и вынимает еще охапку чего-то цветного.
— Раина подружка — Тоня Козлова — замуж вышла, — поясняет она мне. — Нынче второй день гулянье. По обычаю — надо рядиться.
Маскарад несложный. Ребята одеваются девушками, девчата — парнями.
Что из того, что Рая — колхозная звеньевая, а Нюся Пономарева — фельдшер, приехала в отпуск из Заполярья. Обе они воронежского корешка: плясуньи, частушечницы, и любая работа в руках кипит. Не отстанет и третья подруга — Маня. Сейчас она очень сосредоточенна — наводит углем усики. Она уже в необъятных галифе, в русской рубахе, расшитой сиреневыми и зелеными нитками.
— Митрошина... приданая рубашка, — говорит Мария Ивановна, — не пришлось износить. Тут все двенадцать, в сундуке... Сколько лет над ними слезы роняла. А теперь думаю: пусть будет молодежи удовольствие, пусть дети веселятся, и я с ними порадуюсь.
Свадьба в соседнем дворе. Уже родня пошла за сватами, сейчас они приведут молодых, а ряженые станут в дверях и не пустят, пока не получат выкупа. Войдут молодые с гостями в избу — стол занят, сесть негде, снова откупайся.
Меня зовут поглядеть на свадебную игру. Уверяют: стесняться нечего. Там вся улица будет!
Действительно, зрителей всех возрастов вокруг избы множество. Но героев торжества еще нет. Нет и гармониста. Девушки с огорчением, но не без задора сообщают, что он вчера порвал мехи, так гуляли! Все утро клеил, а теперь гармонь сохнет. Придется другого звать.
Пока пляшут без музыки. В одной группе развлекает людей высокий старик, явно успевший «зарядиться». Сначала он изображает в лицах нерадивую жену, которая и стряпает-то «на скорую ручку, комком да в кучку»; беспечного мужа, у которого «всякого нета припасено с лета»; лодыря-сына, что «велик телом, да мал делом». Потом, взгрустнув, балагур затягивает песню солдатки о муже — герое турецкого похода — и его «неустрашимой любви»:
Он по грудь стоял в крове,
А сам думал обо мне.
Дальше, без всякого антракта, старик осведомляет присутствующих:
— Послал в Москву заявление, прошу меня в спутник запечатать, для всемирной науки. Я и стих сочинил, послушайте:
Спутник по небу летает,
На нем красная звезда,
Он всю землю освещает
Лучами мира и труда.
Стих всем нравится. Польщенный автор искренне удивляется сам себе:
— И откуда оно? Так слово к слову и лепится, так и совпадает.
Старик сыплет прибаутками, вызывая веселый смех. Только один парень будто не очень доволен.
— Идем, папаня, — говорит он, — хватит ерунду молоть.
Подгулявший отец не сразу сдается.
— Ерунда?.. — бормочет он. — Может, при царизме и атом считали — ерунда? А в нем ишь какая сила.
— До атома добрался, — смущенно разводит руками парень. — Теперь надолго пойдет философия.
К избе приближается свадебное шествие. Впереди чинно идут Тоня и Петр. Улыбки на их лицах немного напряженные. Все-таки нелегко быть в центре общего внимания.
Ряженые заслоняют двери. Начинается тот шуточный «спектакль», форма которого сложилась в старину, а содержание всякий раз льется свободно, подсказанное самой жизнью, расцвеченное искристой народной выдумкой.
Было в обрядовых играх и такое, из-за чего мы порой возражали против них: отголоски неравенства женщины, отрыжки бескультурья, следы суеверий. Это уходит, изгоняется народом. А игра-обычай живет, делая торжественным и веселым праздничный день. И надолго памятным.
У мысли свои законы. Свадьба в Коршеве встала в моем воображении, когда я узнала, что мы встретились в лесном овражке с молодоженами. А там и потянулась ниточка: родилось раздумье о старинных обычаях.
И пока Тимашова, развязав пуховый платок и распахнув пальто, берет приступом первую высотку нагорной кручи, хочется рассказать еще одну маленькую историю.
На днях мы с Матреной Федоровной собрались ехать в колхоз. Я ждала, когда она меня позовет, а она вышла на крыльцо и что-то замешкалась. Вышла и я. Вижу, сидит она на ступеньках с двумя Акулинами Федоровнами. Одна — ее старшая сестра, вторая — няня Владика. Сестра рассказывает, как праздновали рождение сына шофера Дмитрия Голицына. Рассказывает подробно, со вкусом: что пили, что ели, как одаривали младенца.
Сначала, как заведено, клали на тарелку деньги. Потом опорожнили ее. Бабушка поклонилась всем, говорит умильно: «Дорогие гостёчки, ведь родился голенький, прикрыть бы его чем ни на есть».
Тут стали женщины дарить: пеленки, распашонки, мыло и простыню мохнатую — ребенка после купания завертывать, — много разного. После этого на столе была перемена: подали холодец. Теперь дед говорит: «Обуть, одеть — это еще не вся потребность. Живому человеку и есть надо. А ну, расхрабрись, воронежцы, — кладите живое!»
Опять пошло наподхват: «Кладу гуся», «Кладу двух гусей».
Дядя вскочил: «Ярочку кладу».
Дед как хватит кулаком по столу: «Кладу старую овцу!»
Значит, дедов верх. Ему и тарелку в черепки бить, как заведено.
Сестра рассказывает, а Матрена Федоровна придвинулась близко-близко и расспрашивает, и свое что-то вставляет, и прямо живет этим событием.
И я думаю: много всякого перевидела Тимашова, особенно за последние годы. В разных странах бывала. Сиживала на приемах в посольствах. Но «званый обед», что давали в честь новорожденного колхозника, затрагивает ее глубже.
Ведь это и для него, маленького гражданина Советской страны, создавая изобилие, трудятся люди колхозной деревни.
Мы поднялись на взгорье. Свечерело. В домах зажигаются огни. Убыстряя шаг, идет по аллее сада русская женщина — Матрена Федоровна Тимашова.
МОЙ ДЯДЯ ВАНЯ Повесть