Разведчицы и шпионки - 2

Анна родилась в 1902 году в Санкт-Петербурге, где ее семья занимала видное положение при дворе. Один из ее дядей был воспитателем царя Николая II, другой генералом, командовавшим полком лейб-гвардии. Отец, военный моряк, дослужился до чина контр-адмирала и после нескольких лет службы на флоте стал военно-морским атташе в ряде европейских стран.

Его дети, Анна и Александр, выросли в дипломатической среде, свободно чувствовали себя в космополитическом обществе Парижа, Берлина, Рима, Копенгагена, и получали образование наряду с детьми других аристократов и дипломатов.

Во время Первой мировой войны, будучи военно-морским атташе в Лондоне, адмирал Волков был удостоен королем Георгом V звания кавалера ордена Бани. Когда революция 1917 года свергла царя, Волковы находились за границей. Их дом в Петрограде и имение на юге России были разграблены, все богатства конфискованы.

Адмирал Волков и его семья нашли убежище в Англии, но вскоре оказались в стесненных обстоятельствах. Драгоценности мадам Волковой пришлось продать. Она и ее муж вынуждены были искать любую работу, чтобы им и детям не умереть с голоду. На небольшие деньги, которые удалось спасти, и с помощью займа у более удачливых русских эмигрантов Волковы открыли маленькое кафе в Кенсингтоне.

«Русская чайная» на Харрингтон-роуд вскоре стала излюбленным местом «белых» русских, обитавших в Лондоне. Бизнес был скромным, но постоянным. Мадам Волкова, в прошлом державшая в услужении трех горничных, французского повара и нескольких слуг, теперь стояла весь день в маленькой кухоньке, заваривая чай и приготавливая закуски в русском стиле.

Анне было всего пятнадцать лет, когда родители потеряли все былое состояние и стали владельцами лишь маленького кафе. Но, несмотря на нехватку денег и трудности жизни, адмирал Волков и его жена делали все, чтобы воспитать детей в семейных традициях. Девочка была способной к языкам, говорила на английском, французском и немецком так же бегло, как и по-русски. Конечно, сыграл роль и тот факт, что детство она провела, путешествуя по Европе. Обучалась музыке, была способной художницей, и ее акварели не раз выставлялись на любительских вернисажах. Ее поведение соответствовало тому, как должна вести себя девушка из аристократической семьи. Хорошо начитанная, знающая толк в искусстве, она была желанной гостьей в домах представителей правящего класса Англии. Тот факт, что отец всего лишь скромный владелец маленького кафе, в настоящее время нисколько не мешает дочери быть принятой в приличном британском обществе, но тогда, в 1920-е годы, все было по-другому, и ее могли не допустить в него. И лишь то, что многие знали прошлое ее отца — адмирала, спасало положение. Ее принимали как равную.

Вполне очевидным было то, что когда белые эмигранты собирались в «Русской чайной». все вопросы вращались вокруг положения в России. Эти лишенные корней люди, ставшие продавцами, официантами, ночными сторожами и рабочими, не могли смириться с реальностью того, что в России произошел переворот. оказавший влияние на историю человечества. Они воспринимали его лишь как досадное недоразумение, вызвавшее временный дискомфорт в их жизни.

Многие из них обвиняли евреев в том. что те совершили революцию и лишили их благосостояния. Причиной своего бедственного положения в изгнании они тоже считали евреев.

Разговоры о роли Троцкого и др утих евреев в революции, а следовательно, и нищете, в которой оказались посетители «Русской чайной», никогда не прекращались там. Анна Волкова выросла в этой атмосфере. Во время суда над ней она признала, что все ее действия были продиктованы глубоким убеждением в том. что Англия стала инструментом в рутах «сионских мудрецов». По ее мнению, они развязали «еврейскую войну» для того, чтобы захватить господство над ми-ром. Единственным способом помешать еврейскому заговору против арийских народов была, как она считала, поддержка Гитлера и нацистской Германии.

За несколько лет до войны Анна открыла маленький магазин одежды, имевший небольшую, но солидную клиентуру. В 1935 году она обратилась за разрешением на натурализацию и стала английской подданной. Но ее интересы концентрировались не на бизнесе.

Она познакомилась со многими англичанами, разделяющими ее взгляды на евреев и коммунистов, в большинстве своем членами Британского союза фашистов, лидерами «Правого клуба». Все они поддерживали идеи Гитлера. Она была частым гостем в Вестборн Террас, штаб-квартире «Немецкого культурбунда в Англии», который впоследствии был разоблачен как центр нацистского шпионажа, и принимала активное участие в его работе.

В апреле 1939 года Анне сделали операцию, и она на период выздоровления отправилась на курорт в Судеты, захваченные Гитлером после Мюнхенского сговора 1938 года. Там и в Германии она встретилась со многими нацистскими лидерами. По возвращении в Англию представила членам клуба многословный меморандум, оправдывающий деяния нацистского режима.

Естественно, что ее деятельность, особенно с началом войны, не осталась незамеченной. Контрразведка решила следить за Анной и ее друзьями, и время от времени их брали под наружное наблюдение. Когда встречи Анны с сотрудниками итальянского и румынского посольств стали известны, наблюдение за ней было усилено, и она оказалась объектом серьезной разработки. Контрразведка решила получить информацию из первых рук — из «Правого клуба», где Анна проводила теперь большую часть своего времени.

Две молодые девушки — они проходили в суде как «Мисс А» и «Мисс Б» — были привлечены к этому делу. Анна, руководившая «Правым клубом», нуждалась в новых сотрудниках и с распростертыми объятиями приняла «Мисс А», когда та пришла к ней в поисках работы и с рекомендациями от двух-трех людей, которые, как Анна знала, поддерживают ее антиеврей-скую компанию. «Мисс А» была принята в качестве секретаря-машинистки. Через несколько дней появилась и «Мисс Б». Анна была счастлива, что та разделяет ее политические взгляды. Через пару недель они обе завоевали полное доверие Анны. «Мисс Б» узнала, что Анна надеялась в офисе будущего гаулейтера Англии занять пост начальника отдела по ликвидации британских евреев. Она обещала «Мисс Б» сделать ее своей помощницей.

Это было время, когда Анна регулярно встречалась с американским молодым дипломатом Тайлером Кентом. В ней он нашел себе мать, любовницу и духовного наставника. Вряд ли Тайлер доставил Анне когда-нибудь большее удовольствие, чем тогда, когда сказал ей, что находится в курсе переписки между Черчиллем и Рузвельтом.

Анна дала Кенту детальные инструкции. Он должен был оставаться в своем офисе после ухода других сотрудников, копировать все отправленные и полученные по кодировочной машине документы и передавать их своей хозяйке. Осмелев, он вскоре стал относить Анне полные папки с документами, и они на пару снимали с них копии целыми ночами, прерывая иногда эти занятия любовными играми. Работа шла столь успешно, и документов поступало такое множество, что Анна вскоре наняла профессионального фотографа для микрофильмирования.

Детективы Скотленд-Ярда и сотрудники контрразведки вплотную занялись делами Волковой. Был установлен и допрошен работающий на нее фотограф.

— О, вы имеете в виду леди из американского посольства? Нет никаких оснований беспокоиться о ней. Это официальная работа, и я снимаю копии с некоторых документов посольства, — уверял он офицеров, выступавших под видом полицейских.

Но тех не так-то легко было убедить в этом. Они попросили фотографа помочь им разобраться.

Я полагаю, что она не причиняет никакого вреда. У меня есть несколько пленок, которые я переснимал, она должна зайти за ними сегодня вечером.

Они направились в лабораторию.

В ужасе смотрели офицеры на кадр, который фотограф проектировал на экран. Наверху стоял штамп «Совершенно секретно». Внизу подпись: «Бывший военный моряк Уинстон Черчилль» — так премьер-министр подписывал свои личные послания президенту Рузвельту.

Фотографа и его пленки отправили в Скотленд-Ярд. Через несколько минут Главный инспектор Каннинг говорил по телефону с полковником Хинчли Куком, начальником контрразведки…

Далеко не все сообщения, переданные «Мисс А» и «Мисс Б», были представлены впоследствии на суде. Но многое из того, что было найдено ими в офисе Анны Волковой, фигурировало в качестве вещественных доказательств. Подтвердилось, что Анна использовала сумки-вализы итальянского посольства и контакты с румынскими дипломатами для отправки своей почты в Берлин. Анна поддерживала также контакт с Уильямом Джойсом — знаменитым «лордом Хау-Хау», который по немецкому радио вел пропагандистские передачи на Англию. Она направляла Джойсу и его нацистским хозяевам из геббельсовского министерства пропаганды рекомендации по улучшению этих передач. Одновременно и информацию, на каких частотах и с использованием какого шифра вести передачу для нее.

Всего этого было достаточно, чтобы отправить Анну за решетку на длительный срок. Но ее роль человека, руководившего похищением секретов из американского посольства, тянула на гораздо более тяжкое наказание, вплоть до смертной казни.

Уже после окончания войны посол Кеннеди так комментировал все это дело:

«Кент руководил работой по использованию «непробиваемого» кода. Из-за его предательства все дипломатические коммуникации внешнеполитической службы Соединенных Штатов были выведены из строя в самый драматический момент истории — в дни Дюнкерка и падения Франции. Дипломатический «блэкаут» (термин, обозначающий отключение связи, электроэнергии и т. д. — И.Д.). касающийся американских посольств и миссий во всем мире, длился от двух до шести недель, покуда курьеры с новыми кодами не прибыли из Вашингтона. Это было ужасное преступление. Кент всегда имел «непробиваемый» код при себе, и это нанесло катастрофический вред. В первые месяцы войны мистер Черчилль через мое посредство сносился с президентом Рузвельтом без дипломатических условностей. говоря всю правду. Черчилль и другие члены британского Военного кабинета предоставляли мне полную картину: точные данные о количественном составе наземных, воздушных и морских сил. диспозицию британских соединений и фундаментальные планы обороны Англии… Неделя за неделей они поступали к Рузвельту. И мы можем быть уверены. что неделя за неделей те же самые данные поступали в Берлин через Кента и Волкову…»

Но британская юстиция оказалась милостивой. Тайлору Кенту дали семь лет тюрьмы, а в декабре 1945 года, после отбытия двух третей срока, депортировали в США. У него хватило ума держать язык за зубами, когда американские журналисты окружали его и требовали, чтобы он дал интервью и написал свои мемуары.

Единственная новость, пришедшая о нем, заключалась в том, что его адвокат возбудил дело против Госдепартамента США. требуя выдачи своему клиенту зарплаты и других положенных выплат за время пребывания в заключении. Неудивительно, что это требование было отвергнуто Федеральным судом США. Таковым было печальное завершение судьбы юноши, который мог сделать блестящую карьеру. С той поры о нем ничего не было слышно.