Две Европы [Очерки Верхнезаморского клуба]

* * *

К.Ш.: Любая научная и даже ненаучная теория строится на фундаментальных предпосылках, аксиомах. Все социальные теории строятся аналогичным образом. Модерн во главу угла ставил прогресс. В реалиях России это вылилось сначала в модернизацию по западным образцам, потом – в строительство коммунизма, а затем – капитализма. Все эти фантазии провозглашались абсолютным началом. Всё остальное было признано относительным, в том числе и сам человек. Беспрерывно гоняясь за прогрессом, его, бедного, то и дело пытались втиснуть поочерёдно в тот или иной проект. Многие не втискивались. И погибали. Остальные впихивались, но страдали. Но это ведь ничего. Человек – ноль. Главное – прогресс.

Русские люди в своём большинстве жили не своей жизнью. Это были столетия непрерывного страдания, причём не только внешнего, но и внутреннего. Муки прокрустова ложа. Потому как человек, его сущность, всё его самоё – само было бесконечно отчуждено от всех этих безличных процессов. Так ещё и результат оказался весьма сомнительным. Мы потеряли почти всё, что было создано путём титанических усилий и неимоверных людских страданий. Даже территориально мы отброшены на 400 лет. У нас остался только опыт. И он красноречиво говорит: не от тех предпосылок мы отталкивались. Не то мы абсолютизировали.

В.К.: И что делать?

К.Ш.: Менять точку отсчёта. И в качестве абсолютного начала я предлагаю взять очевиднейшую вещь – человеческую природу. Всё остальное признать относительным. Система образования, экономика, культура, социальный строй – всё это должно сопрягаться с реалиями человеческой природы, а не с фантазиями заморских мыслителей. Как говорил киевский генерал – губернатор Драгомилов вышедшим на демонстрацию студентам, среди которых был молодой Бердяев, «ваша ошибка в том, что вы не видите, что общественный процесс есть процесс органический, а не логический, и ребенок не может родиться раньше, чем на девятом месяце»[150]. Необходимо выявить константы человеческой природы, и во всём отталкиваться от них.

Взять хотя бы сексуальность. Хочешь – не хочешь, а каждый человек имеет пол, и наступает время, когда он созревает в качестве мужчины или женщины. И этот аспект нашей природы требует своей реализации. Половой инстинкт не может ждать, пока мы получим образование, профессию и доходное место работы. Эта потенция нашего естества должна актуализироваться в рамках культуры. Я говорю о браке.

В.К.: Ты современную молодёжь видел?

К.Ш.: Так может быть она такая именно потому что этот аспект не учтён и не созданы условия взросления? Это ведь вечные ученики, бессрочные мальчики и девочки, лишённые обществом всякой ответственности. Кто ж захочет взрослеть?

Конечно, никто не говорит о том, чтобы перенять опыт цыган и женить сразу после того как у человека выросла «женилка». Поначалу сексуальная энергия открывается в подростке в диком, гипертрофированном виде. И этого монстра надо укротить. Не подавить, и не выпустить как пар, в пустоту, как происходит сейчас, а укротить.

В.К.: Как?

К.Ш.: Сублимацией. Сексуальная энергия подростка может быть сублимирована интересной ему деятельностью. Это колоссальный источник энергии, которая питает юношеский максимализм. Это время безумных идей, творческого поиска и веры в то, что можно изменить мир. Невозможное кажется возможным. Этот момент надо пережить всем. Уникальный опыт. А уж потом, когда процесс бурления и ломки закончится и всё устаканится, человек должен обрести семью, а с ней и всю ответственность. Вот тогда он и станет взрослым. Обычно это происходит к 18–20 годам, в зависимости от пола и индивидуальных особенностей. К сожалению, сейчас вся эта бесценная энергия у подавляющего большинства уходит в пустоту – на компьютерные игры, всякие там фанатские движения и прочую ерунду. В результате потенциальный максималист становится бесплодным инфантильным циником.

Л.Д.: А на что им жить? Они в этом возрасте только школу заканчивают. Ни профессии, ни опыта.

К.Ш.: В тебе говорят предрассудки. Ты уверен, что ребёнок должен сначала просидеть 15 лет за партой школы и университета, потом найти работу, встать на ноги, а уж потом только жениться. А ты посмотри на эту реальность отстранённо, без стереотипов. Тебя не смущает положение дел, когда в 11 классе сидят бородатые мужики, не имеющие не то что каких – то профессиональных навыков, но и чёткого понимания, кем они хотят стать? А впереди у них ещё пять лет учёбы в университете, в течение которых они будут клянчить у тебя деньги на пиво и мороженое. А потом многолетний поиск работы и годы профессионального роста. И это в лучшем случае. В худшем – эта здоровенная детина бросит университет, скажет: «пап, я понял, что это не моё», и попросит денег. Хорошо, если к 30–35 годам как – то всё устроится. И вот теперь у меня вопрос: а что ему всё это время делать со своим половым инстинктом?

Традиционные религии и культуры имеют колоссальный опыт, который приучил их всегда исходить не из фантазий, а из реалий. Так вот, учитывая этот опыт, они настаивают, чтобы взрослый человек, во избежание извращений своей природы и нравственности, вступил в брак. Но современному человеку говорят, что всё это ерунда. И надо ориентироваться не на природу, а на чьи – то теории. А может надо просто по – другому всё продумать? Может надо исходить из природной реальности? И отталкиваться от неё?

Тут всё дело в подходе. Мы живём в западной модернистской парадигме, в соответствие с которой человек есть чистый лист, tabula rasa. Человек модерна строится снизу. Что в него вложат, тем он и станет. Логично, что на первое место здесь ставится учёба. Учёба как усвоение знаний. А так как знаний за всю историю человечества накопилось очень много, их надо очень долго усваивать. Но реальный жизненный опыт ребёнка никак не связан с этими знаниями. В итоге мы видим следующую картину: в течение 15–16 лет школы и университета в его уши беспрерывно вливается чудовищное количество совершенно отчуждённой от него информации.

В платонической и христианской традиции человек строится сверху. Главное действие здесь – анамнезис – «припоминание». Любой человек, имея в себе трансцендентное начало, уже имеет подлинное знание. Просто его надо актуализировать, «припомнить».

Человек – это уже посаженный сад. Его просто надо вырастить. Поэтому образование в платонической и христианской традиции – это скорее метод Сократа – майевтика. Человеку необходимо помочь развить то, что он уже имеет в себе в зачаточном состоянии. Сад должен расцвести и дать плоды. Оранжереей для него служит школа. Человек здесь – начало активное, «мужское», а школа – пассивное, «женское». Школа не создаёт человека, она его рожает.

Образование должно перестать быть только схоластически – научным. Я здесь говорю о схоластике не как о техническом термине, относящимся к средневековому католическому богословию, а как о способе наполнения и подачи учебного материала. В этом смысле схоластика является одним из существеннейших атрибутов современного образования. В западной системе образования, возможно, она смотрится органично, т. к. она есть законнорожденное дитя европейской культуры. В России же схоластика убийственна по отношению к молодёжи и к системе образования в целом. Как пишет Панарин, здесь нужен «особый тип одаренности, отличающийся от упорядочивающе – классифицирующего типа западного ratio. Речь идет об онтологии и космогонии своеобразного эстетического типа»[151]. В России истина неотделима от любви, добра и красоты. Поэтому традиционно система образования здесь строилась на гармоничном сочетании этих начал: «Во всей инфраструктуре российского просвещения, воплощенной в крупных городах, в институтах науки и культуры, в системе образования содержится то, чего, по правилам западной целерациональности, содержаться бы не должно: страстная энергетика эсхатологического прорыва к иным, высшим мирам, к иному измерению»[152]. К сожалению, это всё уже давно вытравлено схоластической «научностью».

Человек в школе должен заниматься всем тем, что есть в культуре, чтобы иметь возможность реализовать все потенции своей природы. Человек должен быть гармоничен. Греки были одновременно и спортсменами, и воинами, и философами, и поэтами, и учёными. А у нас – либо ты туповатый спортсмен, либо хиляк – очкарик. И никаких отдельных музыкальных школ и спортивных секций, между которыми разрываются родители! Всё должно быть в одном месте и вплетено в общий образовательный процесс.