Две Европы [Очерки Верхнезаморского клуба]

16. Итоги борьбы

К.Ш.: Весь многовековой спор модерна со своими оппонентами – о том, что главное в человеке – единичное или всеобщее, индивидуальность или сущность. Все эти антиномии в сфере антропологии напоминает борьбу двух картин мира в европейском естествознании – механистической и электромагнитной. Ньютон – это своего рода модерн, механистически смотрящий на мир. Электромагнетизм – аналог философии жизни, экзистенциализма и персонализма. И у сторонников механицизма, и у представителей электромагнитной картины мира были свои убедительные аргументы. Но ни те, ни другие так и не смогли взять верх. Их позиции примирила квантовая механика, допустившая корпускулярно – волновой дуализм как двойственность, парадоксальность бытия.

В области философской антропологии пока не так всё гладко. Модерн фактически умер, но напоследок организовал в Европе ряд тоталитарных режимов, в упор не замечающих конкретного человека, личность. И вдобавок закатил ещё две мировые войны. Именно после ужасов Первой и Второй мировых войн, в рамках умирающего Модерна особенно усилилась противоположная партия, ставящая во главу угла экзистенцию реального, единичного человека.

Проблема в том, что этот спор ведётся в одной плоскости – в космической области. Это спор о природе, о «подлунном» мире – о видимой части или мыслимой целостности. И этот спор неразрешим, пока мы не введём третью забытую категорию – ипостась, метафизическую единичность. Это как если бы мы ввели третью координату или одели бы очки 3Д, и плоский мир превратился бы в объёмный. Но этому мешает филиоквистская установка Запада. В условиях «смерти субъекта», «смерти Бога», «смерти метафизики», ситуация оказалась патовой.

Метафизическая единичность, обнаруженная некогда в человеке средневековой Европой, всё время с неизбежностью проявляется в европейском сознании. Это те, кто расслышал потерявшуюся в Модерне личность. Романтики, Кант, Кьеркегор, Достоевский, Ницше, Бергсон, а позже персоналисты и собственно экзистенциалисты с Хайдеггером ясно показали, что единичное существование человека есть первичная реальность, что «весь мир не стоит слезы ребёнка». Но места для неё уже нет. Т. к. нет уже никакой метафизики. Есть только Космос. И в этом «подлунном» мире нет места для «надлунной» ипостаси. Человеческая единичность здесь может проявиться только как индивидуальность, как персона, т. е. как неполноценный осколок общечеловеческой сущности.

Говоря о первенстве личности, о бесценности каждого человека, современный Запад говорит, по факту, об индивидуальности. И эта путаница породила новую реальность – постмодернизм с его дичайшим индивидуализмом и субъективизмом. Каждый теперь смотрит на мир не с точки зрения человечества (мышлением), и не с точки зрения метафизичной личности (ипостасно), а с точки зрения одномерного индивида (чувственно). Отсюда, с одной стороны, невыносимое одиночество, а с другой – невозможность объединения с другими людьми: «ад – это другие». Такова реальность постмодерна.

Вечер второй