В лесах Сибири. Февраль-июль 2010

17 мая

Солнце уже высоко. Щенки радуются моему пробуждению. Они, наверное, надеются хорошо позавтракать, но у меня ничего не осталось, только немного хлеба. Лучше бы им вернуться домой. Они не хотят и продолжают следовать за мной. Собаки считают человека своим хозяином, наивысшим божеством. Я собираю вещи и начинаю пятичасовое восхождение. Мои четвероногие спутники скулят, оказавшись перед очередным крутым выступом. Затем Айка находит окольный путь и ведет за собой своего неуклюжего братца. Мы добираемся до залежей плотного снега на высоте около тысячи шестисот метров. Айка и Бек, усевшись на каменной глыбе, смотрят на озеро.

На вершине, на высоте в две с лишним тысячи метров, стоит холод тюремного карцера. Передо мной простираются земли заповедника. Горный хребет, протянувшийся параллельно берегу, постепенно сходит на нет. Байкал похож на камею в оправе из гор. За ними раскинулся крупный сероватый массив соснового леса, в котором сверкают осколки озер и голубые нити рек. Климат там более суровый, чем у берегов Байкала. Азиатские лесозаготовительные компании давно положили глаз на эти нетронутые человеком пространства. Китай просто мечтает завладеть здешними запасами древесины и воды. Это стало бы для них второй Маньчжурией, ведь природные богатства первой уже исчерпаны. За всю историю человечества ни один народ не выдерживал длительного соседства с незаселенной территорией, изобилующей ресурсами. Движение людских масс происходит в соответствии с законами гидравлики. В случае если Китай и Сибирь будут функционировать по принципу сообщающихся сосудов, Монголия возьмет на себя роль клапана. А вершина, на которой я стою, превратится в отличный блокпост в этой гипотетической битве за лес. Численный перевес китайцев и их аппетиты, с одной стороны, и боеспособность русских и их ненависть ко всему, что может представлять угрозу для России-матушки, — с другой.

Айка и Бек заснули, спрятав носы.

Мы спускаемся по северной долине, сужающейся книзу. На середине пути я вынужден остановиться перед обрывистым участком склона и рубить ступени в затвердевшем снегу. Собаки не могут пройти и скулят. Затем Айка бросается вниз, рассчитывая, что я ее подхвачу. Ловлю ее, а затем и Бека. Техника спуска, придуманная его сестрой, работает превосходно, и мы благополучно продолжаем путь. В конце концов натыкаюсь на собственные следы, оставленные накануне. Их пересекают глубокие отпечатки медвежьих лап. Животное, похоже, не проявило ни малейшего интереса к моей персоне. У края леса река вырывается на свободу: язык снега, покрывавший ее, внезапно обрывается, извергая поток прозрачной воды. Развожу костер, чтобы обсохнуть, и засыпаю в лучах полуденного солнца.

Возвращаемся к озеру по проложенной геологами тропе. Солнце и облака играют в шахматы: белые и черные массы скачут галопом по небосклону.