В лесах Сибири. Февраль-июль 2010
![В лесах Сибири. Февраль-июль 2010](/uploads/covers/2024-04-10/v-lesax-sibiri-fevral-iyul-2010-0.jpg-205x.webp)
- Автор: Сильвен Тессон
- Жанр: Путешествия и география / Записки путешественника
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "В лесах Сибири. Февраль-июль 2010"
30 марта
Сегодня совершаю марш-бросок к замерзшему водопаду, следуя новому маршруту. Сначала поднимаюсь по южному относительно избушки склону, затем, на высоте в тысячу метров начинаю долгий обходной маневр. Добираюсь до гранитного выступа — изъеденные временем камни выдаются из-под снега, словно лежачие полицейские. Продолжаю подъем по плотному насту. Временами густые заросли стланика преграждают мне путь и требуют удвоить усилия. Уходит целых пять часов на то, чтобы выйти к водопаду. Меня не покидает тайная надежда, что если я подольше задержусь на этой вершине, то увижу оленя. Но, кроме следов росомахи, которые приводят меня в восторг, не замечаю ничего особенного.
Во второй половине дня иду рыбачить на озеро и в начале пятого вытаскиваю свою первую рыбу. Вторую — через три минуты, а третью — через полтора часа. На льду поблескивают три серебристых хариуса. Их тела содрогаются в неистовом танце. Мне нужно убить их и произнести те слова благодарности, с которыми коренные сибиряки когда-то обращались к умерщвленному ими животному или к природе, радующей их своими дарами. Сегодня, вместо того чтобы сказать «спасибо» или «извините», мы просто платим налоги.
Какое счастье видеть на тарелке собственноручно пойманную рыбу, в чашке — принесенную из проруби воду, а в печке — дрова, которые сам заготовил. Они все полны жизни. Отшельничество возвращает нас к истокам мироздания.
Помню, как проходили мои дни в Париже. Вече-ром я спускался за покупками. Разгуливая по супермаркету, привычным жестом я хватал нужные мне продукты и бросал их в тележку: современный охотник-собиратель в поисках пропитания.
Городские жители, бедные или богатые, левые или правые, покупают еду и бензин и сверх того платят многочисленные налоги. Отшельник ничего не покупает и, следовательно, ничего не отдает в пользу государственной казны. Он укрывается в лесу и сам добывает себе пищу. Проводя жизнь вдали от общества, он становится для государства упущенной выгодой. Быть упущенной выгодой — вот достойная цель для оппозиционера. Ужин из выловленной в озере рыбы и собранной в лесу черники носит в большей степени антигосударственный характер, чем любая демонстрация. Чтобы штурмовать бастионы власти, нужно использовать ее же собственные орудия. Но, как говорил Уолт Уитмен, «у меня нет ничего общего с этой системой, даже того, что необходимо для борьбы с ней». Когда однажды в октябре пять лет назад я наткнулся на «Листья травы» старины Уолта, я не знал, что чтение этой книги приведет меня в хижину. Открывать книги бывает опасно.
Жить в уединении — это протест. Отшельник исчезает с радаров, испаряется в никуда. Он больше не оставляет цифровых следов, не пользуется телефоном, не совершает банковские операции. Его личность невозможно установить. Это компьютерный взломщик наоборот: он покидает большую игру.
Впрочем, скрываться в лесах совершенно не обязательно. Добровольный аскетизм проповедуется и в городской среде. Нужно лишь немного дисциплины. Общество потребления оставляет нам право выбора. В условиях изобилия одни готовы превратиться в рабов собственного желудка, а другие встают на путь самоограничений и скромно живут в окружении книг. Не покидая городских квартир, они уходят в свой внутренний лес.
В бедных странах все иначе. На фоне дефицита и отсутствия альтернатив люди обречены на нищенское существование. Личная воля не играет тут никакой роли. Есть старый советский анекдот про мужика в гастрономе: «Опять у вас мяса нет?» Ответ: «Это неправда! Мяса нет в отделе напротив. У нас нет рыбы». Няня, вырастившая меня, была из Венгрии и рассказывала мне о подобных вещах. Я часто о ней думаю. Сам термин «общество потребления» кажется мне отвратительным. Его придумали инфантильные умы, недовольные собственной избалованностью. У них нет сил исправиться самостоятельно, и они хотели бы, чтобы их заставили.
В семь вечера намереваюсь печь блины из запасов муки, упакованной в герметичные пакеты. Намучившись, кладу на деревянную доску подгоревшую лепешку. Полчаса провожу на улице, ожидая, пока дым рассеется, а потом открываю пачку китайской лапши.