Негасимое пламя

– Не буду больше отнимать ваше время, – любезно сообщил он, опустив явно проступающее слово «сегодня». – Благодарю за беседу. Хорошего вам дня.

– Взаимно, – отозвалась Лидия.

Терехов кивнул ей и исчез. То ли не хотел сталкиваться с весёлой гурьбой сытых научников, то ли ненавязчиво демонстрировал свои возможности. Наверное, всё-таки первое; для второго он слишком опытен. Лидия щёлкнула пальцами, разрывая чары тишины, и отперла дверной замок. В кабинет немедленно просунулась любопытная Розочкина физиономия.

– А чего это вы тут закрылись?

– Чтобы никто не мешал предаваться порокам на рабочем месте, – заявила Свешникова и, заметив, как недоумённо вытягивается секретаршино личико, сурово сощурилась на подчинённую. – Я, между прочим, всё ещё жду журналы экспериментов, Роза Владимировна!

Роза Владимировна не слишком испуганно ойкнула и рысцой переместилась к шкафам. Следом за ней в кабинет пробрались остальные. Расселись по местам, усердно зашелестели бумагами, забарабанили по клавиатурам. До чего хороша была бы жизнь, если бы самым сложным испытанием в ней был расчёт эвристических моделей для прогноза действия вероятностных чар…

Лидия сердито придвинула к себе многострадальный каталог. Кого она обманывает? Будь в жизни всё хорошо, она попросту сдохла бы от скуки.

***

Её разбудил смутный дурной сон, тут же без следа ускользнувший из памяти. Распахнув глаза, она долго лежала неподвижно, прислушивалась к беспорядочному стуку сердца. От сумбурного видения осталось стойкое ощущение гадливости; хотелось пить, или умыться, или ещё как-нибудь стряхнуть с себя остатки тягостной дрёмы. На тумбочке у кровати стояли бокалы – один пустой, второй с остатками белого вина. Хорошего. Если бы ещё на неё действовали такие смехотворные дозы алкоголя…

Стараясь не потревожить безмятежно спящего мужчину, Лидия встала с кровати и набросила на плечи гостиничный халат. В притаившемся под столом холодильничке нашлись карликовые бутылки с минеральной водой. Была здесь и кофемашинка, но она, если включить, начнёт оглушительно тарахтеть, а Кирилл заслужил хотя бы пару часов отдыха. Прислонившись к столешнице, Лидия задумчиво скользнула взглядом по его лицу, серьёзному и как будто даже сосредоточенному. Что ему снится – набившие оскомину заседания Магсовета или, может, ставшие с годами повинностью ежевечерние беседы с женой? В каком-то смысле его даже жаль: у Лидии случилась в жизни хотя бы несбывшаяся любовь, у него же есть только долг и эти их нечастые встречи. Разумеется, тайные. Избегать слежки Авилов умеет мастерски, а молчать их обоих учили с детства. В этом чёртовом мире ничего нельзя делать, кроме как молчать…

За плотно задёрнутыми шторами не разглядеть ни темноты, ни предрассветных сумерек. В номере нигде нет часов; наверное, кто-то решил, что счастливым постояльцам они ни к чему. Сегодня будний день, в семь непременно сработает будильник, и придётся выметаться обратно в рабочую рутину. Вечером они так и не успели толком поговорить. И утром не успеют: ей нужно ещё заглянуть домой, проведать маленького гостя из другого мира… Лидия прикрыла глаза и с силой прижала пальцы к вискам. Волшебный дар отлично помогает от мигрени, но вот против житейских головных болей он бессилен. Даже, если подумать, обильно преумножает их количество.

– Лида, что случилось?

Лидия встрепенулась, кое-как изобразила жалкую улыбку. Этот человек видел, как она ревела когда-то, ссадив коленку о придорожный булыжник – или переломив надвое собственную жизнь. При нём можно не притворяться невозмутимой.

– Спроси лучше, чего не случилось, – она вздохнула и, наплевав на приличия, взгромоздилась на столешницу – так, чтобы ноги не касались пушистого ковра. – Раньше проблемы меня не пугали. Старею.

– Стареешь? Ты? – Кирилл сел в постели, включил ночник. Приглушённый рыжеватый свет скользнул по ранней седине на его висках. – Я пару часов тому назад убедился, что это неправда.

Лидия невольно усмехнулась. Он привык быть дипломатом, говорить то, что хотят от него услышать; профессиональная деформация, если можно так сказать. Только вот она – не электорат и не коллега по депутатскому креслу, ей ни к чему припудренная вежливостью ложь. Осторожно, избегая касаться подвески, Лидия провела пальцем по цепочке «путеводной звезды» – прохладной против разгорячённой кожи. После того, как умер отец, на два огромных мира у неё был всего один человек, которому она доверяла безоговорочно. Теперь за неимением лучшего оговорки придётся допускать.

– Помнишь папину дачу? – отстранённо спросила Лидия, блуждая взглядом в геометрическом узоре ковра. – Не старую, а ту, на которую он возил нас упражняться в волшбе?

– Ещё бы. До сих пор панически боюсь собак.

Лидия пропустила это мимо ушей.

– Там неподалёку была такая асфальтовая тропинка, – задумчиво проговорила она. – Просека среди леса. Идёшь, ногам жарко через сандалии, листвой пахнет и нагретой землёй, сверчки в траве сверчат… Такое, знаешь, концентрированное детство. И вот оттуда, с этой тропинки, над деревьями видно было антенну радиотелескопа. Большую белую тарелку. Она такая привычная была, обыденная… Мы там шастали то от скуки, то дорогу до магазина срезать, а она ловила сигналы, открывала человечеству дальний космос. Я и не задумывалась даже. Ну есть и есть…

Накинув халат, Кирилл приблизился, включил-таки громко зафырчавшую кофемашину. Соблазнительный обычно запах, на удивление, не пробудил в душе ничего, кроме чувства бесконечной усталости.

– Было такое, – задумчиво сказал Авилов, устраивая под краном крохотную чашечку с эмблемой отеля. – Тебе что, нужны какие-то данные для исследований?

– Нет, – Лидия тихо рассмеялась. Она, конечно, до определённой степени маньяк, но только на рабочем месте. – Я о другом. У нас ведь тогда было будущее. Такое вот… С прекрасными далёкими мирами на расстоянии вытянутой руки.

– У тебя сбылось сполна, – заметил Кирилл, поднося чашку к губам. Он всегда пил кофе вот так, без молока и сахара – одну только горечь. И ей привил эту привычку. – Наукой занимаешься. И по прекрасным мирам… нагулялась.

– Да. Нагулялась. Живу со связанными руками и заткнутым ртом, – с отвращением выплюнула Свешникова. – Делаю вид, что в этом есть смысл. А время проходит мимо… С каждым днём, с каждой чёртовой секундой, которую я трачу леший знает на что!

Кирилл мигом посерьёзнел. Аккуратно поставил на стол опустевшую чашку, скрестил на груди руки.

– Я всё-таки повторю вопрос. Что случилось?

Лидия вздохнула и на несколько мгновений прикрыла глаза.

– Я ходила через границу.

– Когда?

– В прошлый понедельник.

– Потому что?.. – Кирилл кивнул на цепочку, которую она до сих пор бездумно терзала.

– Да. Я даже не знаю, было бы мне легче, если б я не пошла, – Лидия усилием воли заставила себя отпустить амулет и уперлась обеими ладонями в столешницу, лишая себя соблазна. – Я ведь прекрасно понимала, каким его увижу. Но понимать, оказывается, не значит быть готовым…

– Такова наша планида, – Авилов невозмутимо пожал плечами. – Мы – одинокие.

– Это значит ровно то, что значит, – вскинулась Свешникова. – Если у меня нет двойника, я автоматически лишена права на счастье? Это какого же чёрта?

– Следствие профессиональных качеств, – спокойно, будто она и впрямь требовала ответа, пояснил Кирилл. – У нас есть миллион занятий, чтобы позволить себе об этом забыть.

– О да, – Лидия горько поджала губы. – «Отрады ищи не в вине и не в сладостных грёзах, но в честном труде и в заботе о ближнем и слабом…»

– Всё переводишь?

– Балуюсь помаленьку.

Оба умолкли. Слышно стало, как под столом тихо-тихо гудит крохотный холодильник. Секунды по одной просачивались сквозь невидимую клепсидру и утекали в бесконечность; неподвижно сидя на столе в люксовом номере непристойно дорого отеля, Лидия почти воочию видела их неумолимый ток. И впятеро быстрее сыпались прямо сейчас мгновения по другую сторону разлома. Точнее, в четыре целых и семь десятых раза, если округлять и рассматривать достаточно большие промежутки времени. Отец говорил, в пределах часов, дней и даже месяцев соотношение может серьёзно меняться…

– Зачем он тебя позвал? – спросил Кирилл, вырвав её из раздумий.

Лидия снова вздохнула.

– Я, собственно, это и хотела тебе рассказать. Помнишь, была раньше такая практика – выгнать подрастающего волхва в соседний мир на месяц-другой? В образовательных целях?

Кирилл многозначительно хмыкнул.

– Николай Иванович в этом плане поступил более чем гуманно.

– Да. Прочитал нам лекцию и предоставил право выбора, – Лидия невольно улыбнулась. Ох, как она волновалась перед тем, как впервые перешагнуть незримую черту! Отец был рядом, не оставлял её ни на миг в том коротком путешествии, и всё равно… – Так вот. У меня сейчас живёт юный волхв с той стороны границы. Его ученик.

Кирилл изумлённо вскинул брови.

– Рискуешь.

– Каждый чёртов миг своей жизни, – хохотнула Лидия. – Я вообще не могла себе представить, что он когда-нибудь возьмёт себе ученика. Как ты там сказал – профессиональные свойства характера?

– Я до сих пор не представляю, что ты когда-нибудь возьмёшь ученика, – Кирилл усмехнулся краем рта. – А жаль. Знания потеряются окончательно.

– Я, к счастью, не единственная волшебница даже в этом мире, – фыркнула Лидия. – Меня греет мысль, что все мы далеко не такие исключительные, как порой себе мним. Тем более, – настала её очередь усмехаться, – этот паренёк в десять лет умеет едва ли не больше, чем я. За будущее волшбы можно не волноваться.

– Контроль всем отделом впадёт в административную депрессию, если узнает.

– Не узнает, – Свешникова презрительно отмахнулась. – В кои-то веки можно порадоваться, что у нас есть статья о секретности.

– Лида, – Кирилл, насмешничая, укоризненно покачал головой, – не все твои свершения я способен прикрыть. Если тебя осудят по седьмой или, того хуже, по третьей…

– …Тебя растерзают твои же избиратели, – весело закончила Свешникова. – Не беспокойся, мне ничего от тебя не нужно. Это так, выговориться… Сам понимаешь – некому больше.

Кирилл обнял её за плечи – максимум, который он себе позволял вне постели. По коже мимолётно пробежало ласковое тепло.

– Это всё ненадолго, – умиротворяюще проговорил Авилов. – Пара месяцев – и можно будет вернуться к обычному уровню тревожности.

– Если бы! – проворчала Лидия, мягко высвободившись из-под его руки. – Что за упырей вы назначаете начальниками в безопасность? Мало вам нашего Чернова?

– Это лучшее, что мы сейчас можем предпринять, – серьёзно сказал Кирилл. – Безопасников надо держать в тонусе. Ты что, переживаешь за своего питомца?

– Нет, за наше сообщество.

– Оно потихоньку успокаивается, – Авилов неспешно пересёк комнату, взял с кресла брюки, придирчиво их оглядел на предмет помятостей. – Приходит в себя. Осознаёт, что бардак закончился, и начинает расслабляться. Именно поэтому нам нужна сейчас сильная безопасность…